Начало китайской государственности положил мифический государь Хуанди, или, как его называют, Желтый Владыка; с него началась эпоха «пяти императоров», причем остальные четверо, возможно, были не менее мифическими (хотя последние два и фигурируют в древнейших письменных памятниках Китая). Реальность пришедшей им на смену династии Ся тоже вызывает сомнения у ученых, несмотря на то, что китайская хроника называет имена ее правителей, а исследователи подсчитали точные даты их царствований. Но будь властители Ся реальными или мифическими, правили они до начала шестнадцатого века до н. э., после чего им на смену пришла династия Шан, реальность которой уже ни у кого никаких сомнений не вызывает. Шанцы (они же иньцы) создали царство Шан-Инь на равнине Хуанхэ.

О том, как жили шанцы, мы знаем не только из хроник, но и из материалов археологических раскопок. А кроме того, время донесло до сегодняшнего дня огромное количество совершенно уникальных письменных памятников той эпохи — «гадательных костей». Традиция гадания на костях уходит корнями еще в неолит, но гадательные кости, относящиеся к эпохе Шан-Инь, насчитываются многими тысячами. В одном только городе Аньян их было найдено около двадцати тысяч.

Людям нового времени тоже случается бросить «кости», чтобы узнать судьбу. Но мы при этом лишь смотрим на то, как легли игральные камушки, которые давно уже не имеют к подлинным костям никакого отношения. Шанцы гадали на костях совсем иначе, и кости при этом использовали самые настоящие: лопатки животных или пластроны (нижние части панциря) черепах. Гадатель нагревал участок кости с помощью раскаленного стержня и по форме трещин пытался дать ответ на заданный ему вопрос. Но что самое главное: и вопрос, и полученный ответ, и дату гадания, и имя гадателя, а иногда и информацию о том, сбылось ли предсказание, на этой кости записывали. Поэтому кости сохранили бесценный материал о том, какие вопросы волновали шанцев, прежде всего шанских правителей, и как они пытались разрешить свои проблемы.

Часто запись на кости содержала просьбу к богам или усопшим предкам, а заодно и обещание принести им жертвы в случае, если гадание пройдет успешно и духи дадут добро. Анализ текстов показал, что весьма распространенной жертвой, которую предлагали шаньцы, были люди. Так, на 1974 год ученые насчитывали около двух тысяч гадательных надписей, в которых говорилось о человеческих жертвоприношениях шанцев. Например: «Предку Гэну приносим в жертву триста человек из племени цян (одна из народностей, враждебных шанцам. — О. И.)». Число одновременно принесенных в жертву людей могло достигать многих сотен. Общее их количество, поддающееся исчислению, — 13 052. Еще на 1145 костях количество жертв не названо, но даже если взять по минимуму и считать, что в этих случаях имелся в виду только один человек, всего в надписях на гадательных костях шанцев было упомянуто 14 197 принесенных в жертву людей. А с тех пор, как эти подсчеты были сделаны китайским ученым Ху Хоу-сюанем, коллекции гадательных костей, находящихся в распоряжении ученых, сильно пополнились; кроме того, далеко не все кости вообще сохранились до нынешнего дня. Это значит, что только те человеческие жертвы, которые были принесены по результатам гадания, могли исчисляться многими десятками, а возможно, и сотнями тысяч.

Это невероятное количество людей было погублено в честь божеств гор и рек (в гадательных надписях упоминаются десятки имен таких богов). А кроме того, множество людей было принесено в жертву сравнительно небольшому количеству покойных царей и глав наследственных домов. Китайцам попроще заупокойные жертвы в те времена полагались самые скромные. Дело в том, что, согласно верованиям древних жителей Поднебесной, у каждого человека было две души: материальная «по» и духовная «хунь». Позднее возникло мнение, что душ типа «по» может быть до семи, а типа «хунь» — до трех. Но так или иначе душа «по», будь она одна или несколько, вместе со смертью человека превращалась в дух, называемый «гуй», который уходил в землю вместе с телом. Он обитал в могиле, а по разложении тела отправлялся к некоему Желтому источнику, про который в «Истории династии Хань» говорится, что он «под землей, мрачен в глубине» и что, «уж если умер, некого вместо себя туда послать». Дух «гуй» влачил возле Желтого источника призрачное существование и через некоторое время полностью растворялся во Вселенной. Именно этому духу предназначалась жертвенная пища и скромное имущество, которое родственники укладывали в могилу. Но дух «гуй» не требовал особой заботы, поскольку личность умершего была сосредоточена не в нем, а в душе «хунь», которая возносилась в небо и становилась душой «шэнь». «Шэнь» сохраняла память о близких, оставшихся на земле, именно она была посредником между людьми и силами Неба, и именно ей надлежало приносить жертвы, чтобы она не отказала в помощи жителям Поднебесной.

Позднее появилось мнение, что у покойных китайцев есть еще одна душа, живущая в поминальной табличке на семейном алтаре. Но в эпоху Шан-Инь считалось, что душ только две, причем и те имеются далеко не у всех. Простолюдинам «шэнь» не полагалась, поэтому и особых жертвоприношений их покойники не требовали, а интересы духа «гуй» не шли дальше удовлетворения самых простых потребностей; кроме того, этот дух не мог оказать реального влияния на земную жизнь своих потомков. У людей познатнее имелся не только «гуй», но и помнящая о своих потомках «шэнь». Однако и она была не бессмертна и достаточно скоро уходила в небытие. Таким образом, интересы живых людей на Небе могли представлять лишь «шэнь» царей-ванов, которые обладали не только бессмертием, но и значительным влиянием в небесной иерархии. И для того, чтобы они использовали это влияние на благо живых, им следовало приносить достойные жертвы, в том числе и человеческие. Забота об усопших властителях была направлена на благо всего государства, и поэтому размах ей тоже был придан поистине державный. Он подтверждается не только надписями на гадательных костях, но и многочисленными археологическими находками.

Еще на заре Шанской династии во дворце поселения Эрлитоу заживо закапывали в землю людей. Археологи обнаружили могилы шириной всего 32 сантиметра, а в них — скелеты с заломленными назад руками, видимо, они были связаны. При раскопках городища Чжэнчжоу — столицы раннеиньского государства — была найдена платформа из слоев утрамбованной земли, площадью 340 квадратных метров. В ее основании лежали многочисленные человеческие черепа.

Более десяти гигантских крестообразных подземных усыпальниц было найдено в Аньяне. Глубина их превышает десять метров, площадь крупнейшей из них —380 квадратных метров. Погребальные камеры шанских владык были заполнены бронзовым оружием, драгоценной утварью, золотыми и нефритовыми украшениями. Отдельно погребены повозки с лошадьми и возничими. Ученые подсчитали, что для строительства каждого из этих сооружений требовалось не менее семи тысяч человеко-дней. В усыпальницах, помимо самих почивших ванов, лежали скелеты сотен людей. А снаружи простирались целые кладбища: могилы обезглавленных военнопленных с руками, связанными за спиной. Тысячи их голов были погребены в отдельных ямах.

О том, что жертвы были в основном военнопленными, говорит анализ их останков: если собственно шанцы, найденные в обычных могилах с инвентарем и оружием, отличались антропологической однородностью, то в жертвенных захоронениях можно встретить людей самых разных национальностей. Рабский труд тогда еще не находил массового применения. По-видимому, охранять и кормить большое количество подневольных работников было не всегда выгодно, но при этом всегда опасно. Есть данные, что пленников могли использовать на каких-то трудоемких разовых работах: сооружении гигантских гробниц, ликвидации последствий наводнений — но потом их рано или поздно убивали в угоду ритуалу, а возможно, и за ненадобностью. Пленных могли привлекать и к весенним земледельческим работам, после окончания которых они участвовали в обряде плодородия и приносились в жертву в рамках ритуала «священного брака». Известна такая надпись эпохи Шан-Инь: «Ван повелел многим цянам совершить обряд плодородия на полях».