Стоики понимали моральное значение намерения. Поступок является добрым, если имеется доброе намерение. Если оно имеется, то поступок, который внешне выглядит плохим, является хорошим. Они различали также действия, которые имеют внешнюю моральную окраску (черты), и такие действия, у которых внутреннее намерение является благим; первые действия являются «правильными», а вторые — «благородными». Это деление соответствовало впоследствии кантовскому различению законности и моральности. К какой категории можно отнести тот или иной поступок, не зная его внутренней интенции, решить сразу и однозначно нелегко.
4. Общественная этика. Этика стоиков, вопреки распространенным взглядам, носила общественный характер: их индифферентность к благу не была безразличием по отношению к людям. Страсти имеют эгоистический характер, однако разум, который управляет моральными поступками, преобладает над эгоистическими склонностями; те, кто руководствуются в жизни принципами разума, мудрости и добродетели, не впадают в противоречия между личными и общественными интересами.
В понимании общества так же, как и в понимании природы, стоики были одинаково далеки от атомизма, который трактовал части самостоятельными по отношению к целому; напротив, они трактовали общество так же, как органическое соединение. В создании такого соединения они усматривали желание общества. Каждый человек принадлежит к различным более узким или более широким группам общества, и он должен выполнять свои обязанности по отношению к ним. Эти обязанности окружают его наподобие концентрических кругов, всякий раз более широких, центром которых является он сам. Круги — это собственное тело, родственники, друзья, народ. Последний, наиболее широкий круг охватывает все человечество. Идеальным для человека будет сведение этих кругов к центру, в котором может быть достигнута близость взглядов всего человечества и собственных взглядов человека. Человечество было лозунгом стоиков, которые от киников восприняли космополитические идеалы. Они стремились к уничтожению границ между государствами для того, чтобы разрушить традиционное противопоставление полноправных эллинов и варваров. Римская империя реализовала эти идеи стоиков.
Этика стоиков формировала суровые правила, рассудочную трезвость, но также и оптимизм, веру в возможность и даже легкость достижения добра. Ибо добро находится не вне нас, а в нас самих и только от нас зависит. Кроме того, мир построен разумно, и человеческая природа по своей сущности также добра и разумна. Только добродетель легка, и легка радость. «Как же легко потерять и отбросить от себя беспокоящие нас ощущения и вместо этого добиться согласия духа», — писал властитель-стоик Марк Аврелий.
III. Логика. Стоики первыми употребили термин «логика». Они употребляли его в широком значении, охватывая им те предметы, которые древние философы называли диалектикой, аналитикой, топикой, а также и те, которые современные им школы называли каноникой, или наукой о критериях истины. Они понимали логику как науку о логосе в обоих значениях: как науку о разуме и как науку о языке. В качестве науки о языке логика охватывала также риторику и даже грамматику, составляя достаточно большой и не совсем целостный комплекс дисциплин. Однако в этом комплексе стоики видели общий предмет, на основании которого стало возможным дать целостное определение всего комплекса, а именно: они определили логику как науку о знаке и о том, что он обозначает. Из этого комплекса они выделили часть, трактующую об истинности того, что обозначается; эту наиболее важную часть они называли диалектикой. Стоики, ценившие лишь то, что служит добродетели, признавали, тем не менее, необходимость логики и собственно диалектики: добродетель должна опираться на знание, мудрец должен в совершенстве владеть диалектикой. И действительно, добродетельные мудрецыстоики оставили свой след в диалектике: создали новые и зрелые теории понимания понятий и суждений, истины и ее критериев и даже, вообще, новую теорию формальной логики.
1. Происхождение знания. В теории познания стоики так же отошли от платоновской традиции, как и в метафизике: в платоновской традиции они не признавали идеальных элементов бытия, а в метафизике — ее априорных элементов, — стоики не признавали до опытных элементов знания. Происхождение знания они понимали сенсуалистически: Клеанф признавал даже очень грубый сенсуализм, поскольку понимал восприятие как оттиск предметов в душе; Хрисипп сделал эту идею более утонченной, говоря уже не об оттисках, а об изменениях, которые происходят в душе, и считал, что мы воспринимаем не предмет и даже не состояние души, а лишь изменения, которые происходят в ее состоянии.
Из восприятий, которые являются первым основанием знания, возникают понятия. Понятия бывают разных видов: одни из них «натуральны», созданы как бы автоматически при помощи разума, другие же созданы сознательно путем рефлексии. Среди «натуральных» понятий есть такие, которые специально соответствуют человеческой природе и в силу этого являются общепринятыми, всеобщими, например, понятия добра и Бога. Они являются натуральными и общепринятыми, но не врожденными; эти понятия не становятся исключением в сенсуалистических устремлениях стоиков, так как и они вырастают на основе опыта. Разум был основным элементом стоической философии, но он не был властен над врожденными понятиями. Рационализм стоиков был связан с генетическим сенсуализмом.
2. Критерий истины. Исходным началом стоической логики было обоснование критерия и средства распознавания истины, ее отличия от фальши. Критерием могут служить лишь те истины, которые непосредственно и независимо проявляют свою истинность; сами они критериев не требуют, а по отношению к другим утверждениям выступают критериями.
Стоики полагали, что такие истины существуют и что мы их познаем при помощи чувств. Нечто подобное утверждали и эпикурейцы, но лишь в то время, когда считали, что любые ощущения независимы и могут служить поэтому критериями истины; стоики признавали такие возможности только для некоторых ощущений. На самом же деле не все, а лишь некоторые ощущения являются вполне ясными и убедительными и в силу этого гарантируют, что воспринимаемые вещи таковы, какими они являются на самом деле. Эти ощущения, которые мы имеем в нормальном состоянии, достаточно долго сохраняются и подтверждаются другими ощущениями. Такие ощущения стоики называл и каталептическими.
Самостоятельно классифицируя познавательные способности, стоики в качестве особой способности отдавали предпочтение суждению. Суждение — не только производное от ощущения, оно является генетическим действием, актом признания. Поэтому одни ощущения мы признаем, а другие — нет. Каталептические — это лишь те ощущения, которым нельзя отказать в признании. На их основе мы создаем соответствующие и очевидные познавательные или каталептические суждения.
Греки занимали в философии объективные позиции; их теория познания была анализом объекта познания, а не субъекта. Они не дали собственного названия для обозначения субъекта. Стоики были теми, кто частично освободился от этого ограничения. Собственно говоря, их склонность к этической рефлексии направила их внимание на субъект; достаточно того, что они дошли до создания таких понятий, как очевидность, сознание, и до противопоставления, уже довольно близкого противопоставлению «субъект» — «объект».
3. В формальной логике стоики были инициаторами создания одной из двух великих концепций, оставленных античностью: первая была заслугой Аристотеля, вторая — стоиков. Исходным пунктом для стоиков было убеждение, что каждая истина и ложь и, вместе с тем, каждое суждение составляют неразрывное целое, их нельзя трактовать как простое соединение терминов, как это делал Аристотель. Не термин, а суждение необходимо признать за логическую единицу. Таким образом, стоики начали развивать пропозициональную трактовку логики. Так, понимая суждение, они обнаружили определенные законы и различия, которые не были приняты во внимание Аристотелем, выделив среди сложных суждений копулятивные (обобщающие), гипотетические и дизъюнктивные суждения. В противовес Аристотелю, исходный пункт суждения стоики видели не в категоричном утверждении «S есть Р», а в гипотетическом — «если А, то В».
