Ученики. Учеником и последователем Гуго был Ришар Сен-Викторский (ум. в 1173 г.), второй великий викторианец, который по силе ума был равен Гуго. Он был, с одной стороны, прекрасным диалектиком, которого по силе интеллекта оценивали выше, чем других мыслителей XII в. Он стремился обосновать свои догматы рационально, заместить веру разумом, ценил опыт как основу знания и пытался еще до Фомы Аквинского доказать существование Бога на эмпирической основе. Но, с другой стороны, это был ревностный мистик, систематик мистических состояний, теоретик созерцания, который делал акцент на чистоте сердца как на условии познания (из его догматических работ основной была «Троица», а из мистических — «Приготовление души к созерцанию»).

В следующем поколении, в личности Уолтера Сен-Викторского, викторианцы опять обратились к эксклюзивной мистике в духе св. Бернара. Выражением недоверия к науке был памфлет Уолтера «Против четырех лабиринтов Франции», в котором он боролся с четырьмя знаменитыми мыслителями того времени: Абеляром, Петром Ломбардским, Жильбером Порретанским и Петром из Пуатье. Диалектику он трактовал как «сатанинское искусство», нападал на науку, заботясь о вере.

В XIII в. мыслителем, который стремился гармонически соединить веру и разум, мистику и схоластику, был св. Бонавентура. Он писал: «Августин был князем теологии, Григорий — этики, Дионисий — мистики, а св. Ансельм пошел дальше всех вслед за Августином, св. Бернар — за Григорием, Ришар Сен-Викторский — за Дионисием, а Гуго — объединил их всех».

Кроме метафизиков, еще один тип философов раннего средневековья представляли диалектики, которые провели не созидательную, а аналитическую работу. Метафизики основывали свои теории на том принципе, что понятиям соответствует реальность, диалектики же возвели этот принцип в основополагающую философскую проблему. Поэтому и появился известный средневековый спор об общих объектах, о природе всеобщего, или об универсалиях. Возникнув ранее, он стал по-настоящему актуальным в конце XI и в первой половине XII в. В этот период он привлек к себе большинство выдающихся умов. Среди них наиболее решительную позицию занял Абеляр.

Античные предшественники спора. Сутью спора об универсалиях было следующее: с о ответствуют ли реальные объекты общим понятиям, а если соответствуют, то каким. Этот спор был инициирован диалектиками, но в любом случае не имел диалектического характера, а был по сути метафизическим, поскольку имел отношение не к природе понятий, а к природе их объектов. Центром дискуссии было следующее: состоит ли реальность из непосредственных единичных и конкретных объектов или имеют место также другие, общие и абстрактные, объекты.

Эту проблему схоластика получила в наследство от античности. Ее источник лежал в платоновско-аристотелевской философии, которая придерживалась мнения, что предметом понятия являются не единичные вещи, а обобщенные. Для средневековых мыслителей, говорящих не о конкретных фактах природы, а о сверхъестественных объектах, о Боге и его атрибутах, как и о том, что их можно воспринять только через понятие, а не через опыт, эта проблема имела особое значение. Вместе с тем, идея о том, что реальность охватывает еще нечто, кроме единичных объектов, была для них менее парадоксальной, чем для мыслителей других эпох и другого интеллектуального типа мышления.

1. Средние века восприняли проблему универсалий не непосредственно от великих философов античности, а с помощью комментаторов, в частности, Порфирия. Аристотель в дополнение к своему списку категорий выделял пять видов атрибутов, среди которых были роды и виды, как могущие нечто сказать об объектах (вещах). Эти атрибуты Порфирий описал, главным образом, в своем «Введении к категориям Аристотеля» и поставил троякий вопрос: «Что касается родов и видов, то необходимо рассмотреть: 1) существуют ли они (в природе), или только в разуме, который мыслит; 2) если они существуют в природе, то они телесны или бестелесны; 3) существуют ли они отдельно от чувственно воспринимаемых вещей или существуют в них?» Порфирий только поставил вопрос, но ответа не дал. Схоласты все-таки поняли значение этого достаточно случайно и второстепенно поставленного вопроса.

«Введение» Порфирия было доступно средним векам в латинском переводе Боэция. Боэций, который также писал комментарии к «Категориям» Аристотеля, пошел дальше, чем Порфирий, и дал ответ на его вопрос. Этот ответ, по образцу Аристотеля, был дан в синтетическом духе, не говорил явно ни «да», ни «нет» и не был достаточно простым и ясным для того, чтобы его могла использовать зарождающаяся схоластика. Но в связи с вопросом Порфирия Боэций сам поставил вопрос: являются ли категории, выделенные Аристотелем, видами реальных вещей или они являются лишь языковыми знаками? Этот вопрос был инспирирован стоической традицией, которой Боэций придерживался наравне с аристотелевской: у стоиков логика имела дело исключительно с высказываниями. По аналогии со стоиками, Боэций противопоставлял только вещи и высказывания, а высказывания и понятия не разделял.

В ответе на свой вопрос Боэций склонялся к языковой интерпретации: он полагал, что в работе Аристотеля о категориях говорилось не о реальных вещах, а о высказываниях, поскольку Аристотель приписывал категориям способность обозначать вещи, а обозначать их могут только высказывания.

Ответ Боэция средневековые мыслители соединили с вопросом Порфирия, но таким образом: если виды, понимаемые как общие, не являются чем-то реальным в природе, то они являются понятиями. Так появилась альтернатива: либо вещь, либо понятие. Отсюда выделилась противоположность понятийного реализма, который признавал, что видам соответствуют реальные вещи, и номинализма, отрицающего наличие таких вещей, и в видах видели только понятия.

Термин «реализм», так часто применяемый в философии, имеет в ней два различных значения. В одном из них он означает утверждение, что физические предметы являются реальными, что они не есть наше воображение. В этом понимании «реализм» противопоставляется идеализму, субъективизму и больше всего применяется в новейшей философии. Но в то же время во втором значении «реализм» означает утверждение, что, кроме физических, единичных предметов, реальными являются также и виды, обобщающие объекты. Это «понятийный реализм», присущий средневековью. Его противоположностью является номинализм. От ранее упомянутого реализма он принципиально отличается тем, что о реальности видов либо ничего не говорит, либо их просто отрицает.

2. Крайние реалисты брали пример с Платона. По Платону, понятиям соответствуют идеи, которые: а) являются реальными; б) существуют вне вещей; в) не только не зависят от вещей, но и вещи не зависят от них. Поэтому, с точки зрения логического и метафизического порядка, идеи в соответствии с этим взглядом предшествовали вещам, существовали до вещей.

, Непосредственно Платона философы раннего средневековья знали мало, но они были знакомы с работами мыслителей, которые испытали его влияние, такими как Августин и Плотин. Они брали пример с Августина, придавшего платоновскому учению об идеях религиозную интерпретацию: он трактовал их как Божественные идеи. Вещи он считал зависимыми от идей потому, что идеи были для Бога определенными образцами для создания вещей. В духе такого крайнего платоновско-августинского реализма понимал универсалии Ансельм.

Реалисты также брали пример с Плотина, который идеи полагал не только предваряющими вещи, но и считал их причинами, из которых проистекает эманация вещей. Эриугена, в свою очередь, в духе такого плотиновского реализма понимал универсалии.

Примером умеренного реализма был Аристотель: он считал, что понятия имеют реальные и отдельные предметы, но они не находятся вне вещей, поскольку кроме, конкретных вещей ничего не существует и существовать не может. Понятия находятся в вещах в видовой форме и сущности каждой вещи. Предметом понятия «человек», например, является сущность, которая присуща каждому человеку и является общей для всего человечества. Эта умеренная концепция была известна в средневековье не непосредственно из текстов Аристотеля, а благодаря Боэцию.