Розетта последовала за пажом; тот повел ее длинным-предлинным коридором, в конце которого виднелась лестница. Она долго поднималась по крутым ступенькам, а потом попала в другой коридор, в котором, собственно говоря, и находилась предназначенная ей комната. Это была маленькая комнатка в мансарде, в которой почти не было мебели. Королева, похоже, отвела Розетте комнату служанки. Паж поставил чемоданчик Розетты в угол и сказал ей сконфуженно:

— Соблаговолите извинить меня, принцесса, что я привел вас в эту грязную комнату, явно недостойную вас. Королева во все приличные апартаменты поместила иноземных королей и королев, приглашенных на празднества. Больше у нее в распоряжении ничего не осталось, и вот...

— Прекрасная комната, просто прекрасная, — с улыбкой прервала его Розетта. — У меня нет ровно никаких жалоб, мне здесь очень нравится.

— В положенный час я приду за вами, принцесса, чтобы проводить вас к Их Королевским Величествам.

— Я буду готова, — сказала Розетта, — до свидания, милый паж!

Розетта принялась разбирать чемодан. На сердце у нее было тяжело — со вздохом она вытащила свое грязное платье из ветоши, и все остальные вещи, и начала причесываться, поставив на стол кусок зеркала, валявшийся на полу в углу комнаты. Она проявила чудеса ловкости и очень удачно уложила свои красивые светлые волосы, приладила куриное крылышко и наколку из можжевеловых ягод, и все это стало выглядеть почти красиво. Когда же она обулась в свои чеботы и натянула платье из ветоши, то ужасно удивилась, увидев, что платье на ней из золотой парчи, расшито рубинами и выглядит сказочно прекрасным! А ее огородные чеботы превратились в миниатюрные бальные башмачки из белого сатина с пряжками из огромных прозрачных рубинов. Чулки стали шелковыми, тонкими, точно сотканными из паутинки. В ожерелье тоже темнели рубины, окруженные алмазными венчиками, а в браслетах сверкали бриллианты, да такие, каких никто ни при каком дворе не видывал. Розетта подбежала к зеркалу и увидела, что куриное крылышко обернулось великолепной гребенкой, а наколка из можжевеловых ягод стала карбункулом такой красоты и блеска, что надеть его осмелилась бы разве что фея.

Розетта, счастливая, восхищенная, прыгала как маленькая в тесной комнатушке и во весь голос благодарила свою добрую крестную. Оказалось, что та просто хотела испытать ее послушание, а испытав, так роскошном ее наградила.

Паж постучался в дверь, вошел и попятился назад, ослепленный красотой Розетты и богатством ее убора. Розетта последовала за ним. Он заставил ее спуститься по множеству лестниц, провел через бесчисленные покои, и, наконец, они вошли в анфиладу великолепных гостиных, где толпились короли, принцы и богато одетые дамы.

Все приостанавливались и оборачивались, с восхищением разглядывая Розетту, которая, смущаясь от того, что все на нее смотрят, не осмеливалась поднять глаза.

Паж, наконец, остановился и сказал Розетте:

— Принцесса, вот король и королева.

Она вскинула глаза и действительно увидела перед собой короля и королеву, которые смотрели на нее с комичным изумлением.

— Мадемуазель, — обратился к ней король, — благоволите назвать ваше имя! Вы, без сомнения, могущественная повелительница империи или высокопоставленная фея, не так ли? В таком случае ваш неожиданный визит для нас большая честь и счастье!

— Сир, — сказала Розетта, став на одно колено, — я вовсе не фея и не императрица, а ваша дочка Розетта, которую вы соблаговолили пригласить ко двору.

— Розетта! — вскричала королева. — Какой ужас! Розетта — в богатом платье, какого даже я не носила никогда! Позвольте спросить вас, мадемуазель, кто это пожаловал вам все эти прелестные вещицы?

— Это — подарки моей крестной, мадам, — скромно ответила Розетта. И после некоторого замешательства добавила: — Позвольте мне, мадам, поцеловать вашу руку, и познакомьте меня с моими сестрами.

Королева, поджав губы, протянула ей руку.

— Вот ваши сестры, милочка, — сказала она, указывая на Оранжину и Руссетту, что стояли справа и слева от нее.

Бедная Розетта, опечаленная холодным приемом со стороны отца и матери, обернулась к сестрам и хотела их обнять, но они отпрянули с неприязнью, боясь, как бы Розетта, обнимая их, не повредила белила да румяна, которыми они немилосердно намазались. Оранжина румянилась, чтобы замаскировать желтоватый цвет лица, а Руссетта белилась, чтобы скрыть красные пятна на щеках.

Но Розетта, которую сестры, можно сказать, оттолкнули, скоро оказалась окруженной целой толпой приглашенных на праздник дам и кавалеров. Поскольку она вела беседу учтиво и приветливо, и при этом на всех иностранных языках, какие только есть на земле, она легко очаровывала любого из гостей, который к ней приближался. Оранжина и Руссетта просто умирали от зависти. Король и королева тоже были в ярости, поскольку на Розетту перешло все внимание гостей. Сестры больше не были никому интересны. За столом юный король Шармант, владелец красивого и обширного королевства, которого Оранжина рассчитывала на себе женить, уселся рядом с Розеттой и в течение всего обеда разговаривал только с ней. После обеда Оранжина и Руссетта, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание, предложили спеть. Пели они очень хорошо, аккомпанируя себе на арфе.

Розетта, которая была девушкой доброй и желала, чтобы сестры ее полюбили, от души аплодировала их пению и хвалила их таланты. Но Оранжина, вместо того чтобы ответить на эти благородные чувства, решила, что устроит Розетте каверзу, если попросит спеть и ее. Розетта скромно отнекивалась, сестры решили, что она петь не умеет, и стали настаивать изо всех сил. Тут и королева решила, что неплохо бы посадить Розетту в калошу, и присоединилась к просьбам Руссетты и Оранжины, а в конце концов просто приказала Розетте петь. Тогда Розетта отвесила королеве низкий поклон.

— Я повинуюсь, — сказала она.

Девушка села к арфе. Движения ее были на редкость точны и изящны, сестры удивились и насторожились. Когда Розетта заиграла на арфе вступление, сестры хотели ее остановить, — они сразу увидели, что не годятся ей и в подметки. Но когда раздался ее красивый, мелодичный голос, когда она запела романс собственного сочинения о том, какое счастье быть добрым и любимым в своей семье, слушатели затрепетали от восхищения. Восторг был всеобщим, и сестры чуть не упали в обморок от злобы. Король Шармант был потрясен до глубины души. Он подошел к Розетте; в глазах его стояли слезы.

— Милая, восхитительная принцесса, — сказал он, — никогда еще в моих ушах не раздавалось более нежного голоса. Я был бы так счастлив послушать еще что-нибудь.

Розетта, давно уже отметившая, что сестры ревнуют, извинилась, сославшись на усталость. Однако король Шармант, бывший человеком умным и проницательным, понял истинную причину отказа Розетты и восхитился ею еще больше.

Королева, выведенная из себя успехом Розетты, рано закончила вечер, и все разошлись по своим спальням.

Розетта стала раздеваться. Она сняла платье и украшения и сложила все это в роскошный ларец черного дерева, который неизвестно откуда взялся в ее комнате. Только принцесса закрыла ларец, как он превратился в ее скромный деревянный чемоданчик, в котором она обнаружила свое платье из ветоши, куриное крылышко, можжевеловые ягоды, фасолины, огородные чеботы и синие чулки. Но Розетта ничуть не встревожилась, уверенная, что когда придет время, крестная все утроит как нужно. Правда, ее немного расстроили холодность родителей и зависть, проявленная сестрами. Но поскольку она познакомилась с ними совсем недавно, то эти неприятные впечатления тут же уплыли и заменились воспоминаниями о короле Шарманте, который был так обходителен и мил! Вспоминая Шарманта, она скоро уснула, и на следующее утро проснулась только к полудню.

В то время как Розетту занимали мысли светлые и приятные, король с королевой и Оранжина с Руссеттой не находили себе места от злости. Все вчетвером они собрались в спальне королевы.