Глава IX
Жестокий Юрий Долгорукий
Узнав о смерти, о кончине Изяслава.
В столицу Ростислав по случаю прибыл.
Там старый Вячеслав, как своего Мстислава,
На трон его с желанием в сердцах благословил.
Сказал при этом князь устами над камином:
«Дела все эти ратные — уж дело не мое!
Подобно Изяславу, будь названым мне сыном!
А государство Русское теперь уже твое!»
Недолго прожил старец, расставшийся с делами.
Скоропостижно смерть свою спокойно и принял.
Под вечер пировал при встрече он с друзьями.
Заснул потом навеки и поутру не встал.
Любовно относилися все люди к Ростиславу.
Тот видел и давно уже душою все принял.
Дал слово всем родным, что приумножит славу.
Он искренне об этом потом их заверял.
Судьбы своей превратности при этом постигая,
Готовился к походу уж новый Государь.
Услышал будто недруги, борьбу с ним затевая,
Хотят себе Георгия поставить на алтарь.
Объединились сразу, судьбы не ожидая,
Войной пошли на Князя нахрапом, напролом.
А Ростислав при этом, борьбы не принимая,
Старался как-то миром все поделить, добром.
Но не желали люди примерного раздела.
И каждый в воровстве друг друга обвинял.
Никто не уступал, не отдавал Удела.
А сан великокняжеский Георгий и принял.
То был известный князь Георгий,
Как сын Владимира и Юрий — на миру.
Прозвали «Долгоруким» не от военных оргий.
Жестокий был в народе и злобный на роду.
При нем все продолжалися удельные раздоры,
Что так тогда ослабили несчастную страну.
Он, как судья, десницею улаживал все споры,
Где миром, где войною, решал, как быть тому.
Однако его силы уж были на исходе.
Не мог один Георгий всю защитить страну.
Победу отмечать он поехал к воеводе.
И был вином отравлен на Киевском пиру.
Узнав о том, что Князя враз для страны не стало,
Изяслав, сын Давида, слезу опять пролил.
Молиться стал о нем он усиленно, не мало.
И Господа при этом за все благодарил.
«Ты рассудил Всевышний без крови и злословий!
Тебе я благодарен, я твой покорный сын!
Всегда буду молить я тебя и без условий!
Ты мне теперь навек — Великий Господин!»
Так Изяслав Давидович в порыве откровения
Со смертью «Долгорукого» святых благодарил.
Народ его тогда без всякого сомнения
За зверства и жестокости усиленно хулил.
Хоть и оставил людям на память о правлении
Воздвигнутые церкви, а также города.
И христианству вширь сам дал распространение.
И все ж великодушным он не был никогда.
И схоронили Князя ведь не в храме «Мономахов».
За зверства его прежние по всякому кляли.
Не стали осквернять тогда любимых людям прахов.
В обитель Берестовскую останки те свезли.
Глава X
Две столицы — два кияжества — два великих князя
Изяслав после похорон усиленно молился,
Не ощутив внутри себя симпатий киевлян.
Под звуки восклицаний, сам в Киев он явился
И получил согласие на трон у горожан.
В то самое, не лучшее, междоусобиц время,
Известное тенденцией раздела всей Руси,
Где княжества восточные влачили тяжко бремя,
А западные земли богатствами цвели.
Но постепенно Киев утрачивал значение
Как центра всей России — столицы их «царя».
Достались Изяславу при этом назначении
Лишь города при области, судьбе благодаря.
А в это время к Северу, от Киева — к Востоку,
Степенно возвышаясь, росли вновь города.
Андрея Боголюбского, уже как бы до сроку,
Призвали во Владимире их князем быть тогда.
Любимый, уважаемый и славный в добродетели,
Уже тогда мог полностью завоевать страну.
Но не хотел он крови, как прежние родители.
И сердцем всей России назвал ту сторону.
Великое княжение открылось во Владимире,
И было то началом скрепления страны.
А к этому же времени и Ростислав, вновь в Киеве,
Открыл собой правление и с южной стороны.
Довольствуясь княжением в родном Владимирграде,
Князь Боголюбский всуе поход свой совершил.
Хотел расширить княжество на север в Новограде,
Послать туда наместником племянника решил.
На эти все деяния, смотрел с досадой в Киеве
Князь Ростислав Великий, желая мирно жить.
Однако Изяславу хотелось быть в столице,
Чтоб трон свой Государев быстрее вновь добыть.
Собрал он силы ратные из половцев границы,
Бояр единомышленных из городов призвал.
Разбил войска под Киевом и вскоре был в столице,
А Ростислав с семьею под Белгород сбежал.
Но счастье не коснулось такого победителя,
И вскоре был он вынужден из Киева удрать.
Остался без союзников, а также покровителя,
К тому же смалодушничал и смерть решил принять.
Великий Князь и Мстислав его тогда сыскали.
Нашли на поле брани, лежащего в крови.
Слезами и в рыданиях оплакали и взяли,
Чтоб схоронить по-княжески вблизи его родни.
В том горе и страданиях Князь сразу же заставил
Врагов и супостатов ему вновь присягнуть.
Виновников сражения он по домам отправил.
Уговорил Андрея град Новгород вернуть.
Князь Боголюбский мирно смотрел на все очами,
Ревниво укрепляя все княжество свое.
Свой разум превосходный использовал делами,
Систему всех уделов он отменил, как зло.
Давно уж россияне за меч свой и не брались,
Чтоб защитить Россию от множества врагов.
Болгары, шведы, половцы напасть тогда старались,
Но все были разбиты у их же берегов.
Так правили два Князя: на юге и на севере,
От запада к востоку, страну свою крепя.
У Князь Ростислав не выдержал, от старости скончался,
Андрей же задержался, судьбе благодаря.
Пока она решала, кому престол отдать,
В семье у Ростислава царила благодать.
Но все же порешили отца волю блюсти.
Волынского Мстислава на трон сей возвести.
Народ принял решение как должное, с желанием.
В душе те люди верные об этом и мечтали.
Готовые все выступить в защиту и с воззванием,
Во имя Князя бывшего не раз ведь умирали.
Не обошлось и в этот раз без мести и предательства.
Владимир в Вышегороде решил не подчиниться.
Князь от него потребовал исполнить обязательства,
Но не схотел тот дядя племяннику виниться.
Боясь от Князя мести и следуя желаниям,
Владимир перекинулся к враждебным племенам.
Те взвесили и поняли: не сбыться их стараниям,
Не поддержали дядю по всем его делам.
Отвергнутый, в изгнание он сам себя загнал.
Пришел к Андрею в Суздаль; его Князь не прогнал.
Сам, не желая видеть, Удел ему назвал,
Что был в Рязанской области, где Глеб им управлял.
И все бы было ладно, в согласьи, по добру,
Да зависть на престол тогда была всем ко двору.
Опять между князьями легла большая тень.
На гордого Мстислава велась как на плетень.
В такое замешательство свой вклад внести успел
Князь, что не знал предательства, измены не терпел.
Он княжить в город Новгород Романа посадил.
А юный сын на радостях удел свой разорил.
Андрею пе понравилось Романа назначение,
Ведь вопреки их воле Мстислав дал заключение.
А Князю Боголюбскому такое не пристало,
В защиту новгородцев направил он забрало.
И заодно разделаться с тем Князем захотел,
Чтоб править всей Россиею, а не в один Удел.
Для этого решения князей он всех поднял.
Мстиславом недовольных он в рать свою собрал.
Большое ополчение — в одиннадцать князей —
Направилось на Киев, чтоб взять престол скорей.
Два дня оборонялись Мстислав и Клобуки,
Но натиска не выдержав, оставили полки.
Так за все время давнее, впервые за века,
Открыты были настежь Златые ворота.
По Киеву гуляли свои же россияне,
По имени и отчеству такие же славяне.
И снова, как и ранее, преодолев раскол,
Мстислав пошел на Киев и смерть там приобрел.
Паденье града Киева вело новгородчан
Искать защиты вольностей хоть у самих датчан.
Восстали горожане, кляня своих князей.
Мятеж большой подняли они на много дней.
Клялись погибнуть в драке, а вольностей не сдать,
Икону Богородицы все стали целовать.
Стрелою вдруг пронзенная, она всем на виду
Слезами вдруг омылася, вселила страх врагу.
Те обратились в бегство, стремглав, со всех сторон.
Им глаз святой Марии напоминал рожон{2}.
Так, одержав победу, вся новгородцев рать
Благодарила Боженьку — Христа родную мать.
За это учредили все ей праздник каждый год.
За то, что защитила их от тех былых невзгод.
Изгнав в борьбе Романа, не сохранил народ
К Андрею неприязни, признав его приход.
Однако свою вольность хранил и наперед,
Не позволял глумиться, соизмерял доход.
На юге же в столице все правили князья,
Смещая на престоле друг друга, как нельзя.
Андрея ненавидя, старались быть вполне
Свободными от Севера, жить сами по себе.
Решили заговорщики добиться лучшей доли,
Восстали против Князя, ворвались в его дом.
И в этой обстановке вражды и злобной воли
Убили его зверски, взбодренные вином.
Добро все расхватали, спустили все кругом,
Людей к тому призвали, чтоб грабили сей дом.
Над трупом, в огороде, стоял слуга Козьма,
Оплакивая Князя, он требовал ковра.
Чтоб тело обнаженное укрыть и схоронить,
По божески и в храме, весь ритуал свершить.
На день шестой игумен привез Андрея в храм,
Что в городе Владимире стоял для всяких драм.
С иконой Богоматери был похоронен Князь.
Судьба распорядилась так, отправив «во своясь».
А злые его мстители разграбили казну.
Кто Князем был пожалован, тем сделали войну.
Игумены, служители, чтоб прекратить борьбу,
С иконами восшествуя, молились за страну.
Просили они Бога, чтоб прекратил кутеж
И в этой важной миссии не допустил мятеж.
Пытались летописцы писать про этот год:
Как, почему Андрея вдруг невзлюбил народ?
Ведь он всегда им жаловал дары и серебро,
Был с ними милосерден, делил дань и добро.
Ответ тому явлению давали те князья,
Что, дескать, зло народное искоренить нельзя.
Оно от беззакония, его не укротить,
Одна лишь справедливость могла остановить.
Но этой справедливости
Никто, нигде не знал,
Поэтому все доброе
Народ тот забывал.
