— Тебя так тронул его рассказ? — с, просил Снорг, приглядываясь к Музи. В отличие от Пайки у нее были все конечности, хотя недоразвитые и хилые.

— Это не Пайки, это Тевежнер, — сказала она сквозь слезы. — Когда Пайки рассказывал, Тевежнер попросил, чтобы я складывала по буквам… и знаешь, что он сказал?..

Снорг покачал головой.

— Он сказал, что хочет пойти на перемол вместо Пайки…

— На перемол? — не понял Снорг.

— Пайки давно уже это открыл, — сказал Музи, — он внимательно анализирует все, что говорят в визорах. Из нас выберут только несколько лучших… правильнее сложенных, а остальных на перемол.

— Это так, как показывают на экранах и говорят, что это война? — удостоверился он.

Музи кивнула.

— Положи меня рядом с Пайки, — сказала она, — ему всегда, когда он кончает рассказывать свой чудесный сон, становится так тоскливо.

С большим трудом он вытащил Музи из ящика и подтащил к кровати, на которой лежал Пайки, и тут же был вынужден вновь соскользнуть на пол, потому что Тиб начала испражняться. Он подсунул ей присоску. Когда Тиб закончила, он изо всех сил ухватился за ее бедра и поднялся на колени.

— Не делай этого так, хорошо?.. — сказал он, глядя на нее. Тиб наклонила голову и посмотрела на его искаженное усилием лицо. Ее ушные раковины сильно торчали в стороны, и как раз сейчас через них просвечивал солнечный луч. Они показались ему необыкновенно красивыми. Он стиснул непослушные челюсти и схватил Тиб за плечи. Снорг чувствовал, что она помогает ему, старается стоять ровно, как опора. Она по-прежнему смотрела ему в лицо. За ее полураскрытыми губами видны были зубы. Снорг ощутил себя великаном, гигантом… он стоял, впервые стоял на своих парализованных ногах. Он смотрел теперь на нее даже немного сверху… на высокую до небес Тиб.

Все прервали разговор. Снорг решил сделать шаг. Он чувствовал в себе силу… и вдруг увидел, как одна из его ступней движется к Тиб.

— Тиб!.. Я иду… — Он хотел крикнуть, а получился то ли стон, то ли плач. Все вокруг заколыхалось, и Снорг рухнул навзничь.

В Комнате были еще два постоянных обитателя, с которыми Снорг вообще-то не сталкивался, потому что оба они использовали ту же аппаратуру, что и он. Во время его активности они спали. Это были Эйспи и Дальф. Эйспи по своему виду напоминала Тевежнера, хотя уступала ему по размерам. Пайки говорил, что она очень умна и склонна к проказам. Эйспи никогда не снимала искусственных рук и с их помощью устраивала всякие каверзы Пайки или Тевежнеру. Сноргу очень хотелось поговорить с нею или с Дальфом, который лежал неподвижно, свернувшись, как эмбрион. Его необыкновенно сморщенная кожа наводила на мысль о глубокой старости, хотя он был их ровесником и, как и все они, только-только вступил в зрелый возраст.

Тиб больше не пачкала Комнату и научилась подходить к Сноргу, когда чувствовала нужду. Снорг, заметив это, обычно успевал помочь с присоской. Случалось, что она переходила на ту сторону Комнаты, где он лежал в этот момент, и Уставившись на него, останавливалась поблизости. Активность ее значительно возросла.

— Я тебя недооценивал, Снорг, — сказал как-то Пайки, — ты молодец… сумел войти в контакт с этой худышкой… — он никогда не говорил о Тиб иначе чем “эта худышка”… — Мне это не удалось, хотя я очень старался…

— Ты изменился, Снорг, — продолжал он дальше, — раньше ты напоминал окровавленное мятущееся животное… теперь же на твоем лице отражаются мысли…

Животное — означало что-то грубое, безмозглое и чудовищно сильное… Снорга обрадовали слова Пайки. С этого момента он стал тренировать свою силу воли. С тех пор, как он усилием воли заставил безжизненные ноги сделать первый шаг, это стало для него важным делом. Теперь он мог уже ходить, хотя частенько все заканчивалось рискованным падением. Он поднимался на ноги, опираясь на тело Тиб, но дальше шел самостоятельно, она лишь поддерживала его рукой. Проснувшись, он иногда мог теперь даже без помощи Дэгсов и аппаратуры заставить руки слушаться.

— На моем лице отражается воля, — сказал он Пайки.

Тот лежал, подняв голову, и смотрел на него.

— Это правда, — сказал он, — черты лица у тебя отвердели, кончики губ опустились… Ты должен спешить, Снорг… Я чувствую, что нам уже недолго быть здесь вместе.

Пайки сделал ставку на знания и интеллект. Он часами сидел за клавиатурой одного из визоров и, если только кто-то из Дэгсов шутки ради не лишал его искусственной руки, без устали писал что-то на дисплее. Новая информация и контакт с машиной стали его страстью. Снорг был уверен, что для того, чтобы сделать Пайки счастливым, достаточно было отнести его к клавиатуре и усадить там так, чтобы он смог продержаться в этой позе несколько часов.

Снорг решил научить Тиб говорить. Пайки посоветовал ему дать ей почувствовать вибрацию голосовых связок на своем горле. Приступая к выполнению задуманного, Снорг ухватился за бедра Тиб, чтобы встать. Он сделал это, однако, слишком резко, и Тиб упала. Он впервые видел ее лежащей. Один из Дэгсов, пользуясь оказией, молниеносно втиснулся между ее беспомощно раскинутыми ногами. Снорг размахнулся изо всей силы, и получивший затрещину малыш, весь залитый кровью, покатился по полу.

— Снорг!.. — крикнул Пайки. — Перестань!.. Ты его изувечишь.

— Это моя кровь, — сказал Снорг, осматривая ладонь. — Я рассадил себе руку об него.

Тиб уже пришла в себя и села. Дэгсы держались в отдалении, зорко наблюдая за Сноргом.

— Вообще-то хорошо, что ты ему врезал, — сказал Пайки, — он получил также как бы и от меня за Музи… Они оба делают с моей Музи, что хотят… и когда хотят.

Снорг взял Тиб за руку и положил ее ладонь на свое горло.

— Тиб, — сказал он, указывая на нее пальцем. Она по-прежнему молча смотрела на него.

— Тиб, — повторил он. Она, кажется, испугалась.

Снорг провел ладонью по лицу Тиб, дотронулся до розового ушка и оторопел: ушного отверстия не было.

— Пайки! — крикнул он, не вполне владея челюстями. — Ты гений! Она совершенно глухая… только через осязание… ты был прав…

Он с новыми силами стал повторять ее имя. В конце концов ее губы шевельнулись и издали глухой и сдавленный звук: “грб…” Тиб встала и несколько раз повторила: “гырдб… гдб…” — она говорила все громче и громче, расхаживая по Комнате.

— Разбудит Дальфа, — сказал Пайки.

Снорг подозвал ее жестом. Тиб села рядом. Он снова стал повторять ее имя.

— Ты знаешь, я сегодня утром видела, как Дэгсы занимались этим друг с другом, — сказала Музи.

Утром — означало ту пору, когда на полу появлялись зайчики от солнечных лучей.

— Днем этого никогда не случается, — заметил Пайки.

— Может, они нас стесняются?

— Дэгсы?!.. — рассмеялся ок. — С такими низкими лбами? Да они же кретины…

Тиб училась быстро. Вскоре она уже могла произносить свое имя, имена Снорга и Пайки, а также несколько других слов. Пайки считал, что зрение у нее тоже недоразвито и основную часть информации она получает через осязание. Он признался, правда, что не знает, что это: физиологический недостаток или, быть может, мозг Тиб не справляется с соответствующей интерпретацией поставляемых зрением данных.

Все чаще стал просыпаться Дальф. Он никогда не менял своего положения на полу, хотя двигал веками и даже говорил. У него было очень забавное произношение: он заикался и с трудом подбирал слова. Снорг хотел узнать, сможет ли Дальф обойтись без помощи аппаратуры, но Дальф не понимал значения слова “воля”, и пока с ним не о чем было говорить. Дэгсы как-то пытались распрямить Дальфа на полу, но оказалось, что он такой скрюченный от природы. Пайки утверждал, что это невозможно и что единственным объяснением может быть только то, что Дальф представляет собой пару сросшихся близнецов и у него есть маленький братишка, приросший к нему в области живота.