— Он холодный, бесчувственный сукин сын. Вот поэтому я с ним развелась.

— Я вовсе не бесчувственный.

Рен определенно выглядел и вел себя как бесчувственный сукин сын.

— Но я уже сказал, при абсолютно расстроенных нервах Изабел…

— У вас абсолютно расстроенные нервы, Изабел?

— Нет, если не считать полного краха жизни и карьеры.

Она бросила футболку в груду грязной одежды и принялась складывать чистое белье в аккуратную стопку. Дети были на кухне с Анной и Мартой, но, как и Рен, повсюду успели оставить следы своего присутствия.

— Дети вас беспокоят? — допытывалась Трейси.

— Чудесные ребятишки. Они мне очень нравятся.

Интересно, сознает ли Трейси, что проблемы поведения ее детей напрямую связаны с напряженными отношениями между родителями?

— Дело не в этом, — вмешался Рен, — а в том, что ты вломилась сюда без предупреждения и…

— Неужели не можешь хоть раз в жизни подумать о ком-то еще, кроме себя? — взорвалась Трейси, швырнув коробку с настольной игрой в сложенную Изабел стопку белья. — Как я запру четырех энергичных детей в гостиничном номере?

— Люксе! Я сниму тебе люкс!

— Подумать только, и это мой самый старый друг! Если старый друг не поможет в беде, тогда кто же?

— Друзья поновее. Твоя мать. Кстати, как насчет кузины Петрины?

— Я ненавижу Петрину еще с тех пор, как мы обе были дебютантками. Неужели не помнишь, как она на тебя вешалась? Кроме того, все эти люди… сейчас в Европе.

— Еще одна причина, по которой ты должна лететь домой. Я не эксперт по беременным, но, насколько понимаю, они нуждаются в знакомом окружении.

— Может, в восемнадцатом веке так и было. Трейси беспомощно протянула руки к Изабел:

— Не могли бы вы рекомендовать хорошего психотерапевта? Я дважды выходила замуж за субъектов, у которых вместо сердца камень. Хотя Рен по крайней мере не бегал от меня налево.

Изабел отодвинула сложенную одежду с линии огня.

— Муж вам изменял?

— Я их застала. Горячая маленькая швейцарочка из его офиса. Он ужасно обозлился… когда я снова забеременела. — Она часто заморгала, чтобы скрыть слезы. — Вот и отомстил.

Изабел вдруг обнаружила, что испытывает к мистеру Гарри Бриггсу чувство, весьма напоминающее неприязнь. Трейси наклонила голову, заслонившись волосами.

— Пойми же, Рен, я не собираюсь жить здесь вечно. Мне нужно всего несколько недель, чтобы собраться с мыслями, прежде чем выяснить отношения с мужем.

— Несколько недель?!

— Мы с детьми будем целые дни проводить у бассейна. Ты и знать не будешь, что мы здесь.

— Ма-а-а-м! — В комнату ворвалась Бриттани, совсем голая, если не считать фиолетовых носочков. — Коннора вырвало! — сообщила она и тут же исчезла.

— Бриттани Бриггс, немедленно ко мне! — Трейси, тяжело покачивая бедрами, поспешила за дочерью. — Бриттани!

Рен покачал головой:

— Поверить невозможно, что это та девушка, которая впадала в истерику, стоило горничной разбудить ее до полудня.

— Она куда слабее, чем хочет показать. Поэтому и приехала к вам. Надеюсь, вы поняли, что должны позволить ей остаться?

— Я понял, что нужно убраться отсюда как можно скорее. Он схватил ее за руку, и Изабел едва успела подобрать с кровати соломенную шляпу, прежде чем оказалась за дверью.

— Я куплю тебе эспрессо в городе, а заодно и один из порнографических календарей, которые ты обожаешь.

— Соблазнительно, но мне нужно делать заметки для новой книги. О преодолении личного кризиса.

— Доверься мне. Тот, кто находит развлечение в том, чтобы собирать придорожный мусор, не имеет ни малейшего понятия, как преодолеть кризис, — бросил Рен, направляясь к лестнице. — В один прекрасный день придется признать, что жизнь слишком беспорядочна и грязна, чтобы вместиться в границы твоих аккуратных маленьких краеугольных камней.

— Я уже успела увидеть, насколько беспорядочна жизнь. — Изабел понимала, что вроде как оправдывается, но ничего не могла с собой поделать. — И видела также, что краеугольные камни помогали ее улучшить. И дело не только во мне, Рен. У меня есть немало свидетельств.

Интересно, насколько жалок ее тон?

— Готов побиться об заклад, так оно и есть. И уверен, что краеугольные камни срабатывают во многих ситуациях, но не во всех и не всегда. Не думаю, что тебе они сейчас помогут.

— Они не помогают, потому что я неверно их применяю, — призналась Изабел, покусывая губу. — Может, придется добавить несколько новых этапов.

— Не можешь просто расслабиться?

— Как вы?

— Не задавайся, пока не попробуешь. По крайней мере у меня своя жизнь!

— Вы снимаетесь в ужасных фильмах, где делаете всякие гнусности. Выходите на улицу не иначе, как в чужом обличье. Ни жены, ни детей. И это вы называете жизнью?

— Что ж, если предпочитаешь быть чересчур разборчивой…

Он решительно направился к двери.

— Других можете дурачить своими остротами. Со мной не выйдет.

— Это потому, что ты разучилась смеяться. Он взялся за ручку.

— Неправда. Вам удалось меня рассмешить. Ха!

Дверь распахнулась. На пороге возник незнакомец с искаженным гневом лицом.

— Ублюдок! Ты куда девал мою жену? — прорычал он, и не успел Рен опомниться, как оказался на полу.

Изабел одним махом перелетела через переднюю, но удар пришелся в плечо, и Рен уже успел вскочить и принять боевую стойку. Изабел уставилась на его противника:

— Вы что, не в своем уме?

Рен кинулся на него как раз в тот момент, когда до нее дошло сказанное неизвестным.

— Рен, прекратите! Не смейте его трогать! Но он уже схватил мужчину за горло.

— Объясни, что на тебя нашло?

— Это Гарри Бриггс. Его нельзя убивать, пока Трейси не попросит.

Хватка Рена ослабла, но он не отпускал Бриггса. Глаза все еще яростно сверкали.

— Хочешь объясниться до или после того, как я тебя разделаю?

Стоило отдать Бриггсу должное: он не струсил и держался с достоинством перед лицом того, что могло стать неминуемой и весьма мучительной смертью.

— Где она, сукин сын?

— Там, куда ты до нее не доберешься!

— Ты однажды уже сделал ее несчастной. Больше не выйдет!

— Па!

Рен поспешно отпустил Бриггса. Вбежавший Джереми уронил обломок красной черепицы и бросился к отцу. Обычно угрюмое выражение исчезло как по волшебству.

— Джереми.

Бриггс притянул сына к себе, запустил руки в его волосы и на секунду закрыл глаза.

Рен выжидал, потирая плечо.

Несмотря на дурацкую атаку, Гарри не выглядел слишком уж опасным. Он был на несколько дюймов ниже Рена, худощавый, с приятным лицом. Изабел почему-то сразу распознала в нем такого же маниакально аккуратного человека, как она сама. Вернее, человека, попавшего в передрягу и переживающего не лучшие времена. Прямые, подстриженные без особых изысков волосы давно не видели расчески, да и брился он в последний раз далеко не вчера. Глаза за очками в проволочной оправе устало смотрели на мир, а помятые брюки и коричневую футболку не мешало бы сменить. Он не был похож на бабника, но разве по лицу угадаешь? Кроме того, он казался одним из наименее подходящих на свете мужчин для такой ослепительной красавицы, как Трейси.

Изабел успела заметить у него на руке простые часы и самое обычное обручальное кольцо.

— Ты за всеми присматривал? — спросил он Джереми.

— Полагаю, да.

— Нам нужно поговорить, приятель, но сначала я должен увидеться с твоей матерью.

— Она у бассейна, вместе с сопляками. Гарри кивнул на дверь:

— Проверь, не поцарапал я машину, пока ехал сюда? Тут полно гравийных дорог!

Джереми встревоженно нахмурился:

— Ты не уедешь без меня, правда? Гарри снова коснулся волос сына:

— Не волнуйся, дружище. Все будет хорошо.

Когда мальчик пошел к двери, Изабел сообразила, что Гарри не ответил на вопрос. Стоило Джереми отойти на почтительное расстояние, Бриггс снова повернулся к Рену, и вся мягкость, с которой он обращался к сыну, мгновенно исчезла.