Чуть заметно улыбнувшись, Каррас кивнул.

– Мне пора. Будьте осторожны. – Прощаясь, Дэмьен дважды постучал по окошку, потом повернулся и медленно побрел к дому. – Сходите к психоаналитику! – хрипло крикнул вслед детектив. Проезжая мимо Карраса, он посигналил и махнул ему рукой.

Каррас помахал в ответ, остановился на тротуаре и дрожащей рукой осторожно провел по лбу. Неужели она могла это сделать? Неужели Регана так чудовищно разделалась с Бэрком Дэннингсом? Дэмьен поднял голову и взглянул на окно Реганы. Что же там, в этом доме? И сколько уже времени Киндерман идет по следу Реганы? Может быть, он видел кого-то, похожего на Дэннингса? Или слышал голос этого человека? Сколько времени будет мучиться Регана?

Или она умрет?

Он должен переговорить с высшим духовенством.

Священник торопливо перешел улицу и направился к дому Крис. Надавил на кнопку звонка. Дверь открыла Уилли.

– Миссис прилегла отдохнуть, – заявила она.

Каррас кивнул.

– Хорошо. Очень хорошо. – Он прошел мимо служанки и поднялся наверх. Ему срочно понадобились неопровержимые доказательства.

Священник вошел в спальню Реганы и увидел Карла. Тот сидел у окна, сложив руки и уставившись на девочку. Своей солидностью и спокойствием швейцарец гармонировал с добротной темной мебелью комнаты.

Каррас подошел к кровати и посмотрел на Регану. Глаза ее закатились, слышалось невнятное бормотание, похожее на какое-то неземное заклинание. Каррас перевел взгляд на Карла. Потом не спеша нагнулся и начал развязывать ремни, стягивающие руки Реганы.

– Святой отец, не надо!

Карл подскочил к кровати и резко оттолкнул руку священника.

– Не надо, святой отец! Она сильная! Очень сильная! Оставьте эти ремни!

В глазах его без труда читался неподдельный страх, и Каррас понял, что разговоры о силе Реганы не были пустой болтовней. Она могла это сделать, могла свернуть шею Дэннингсу. О боже, Каррас! Спеши! Отыщи доказательства! Думай! Спеши, или...

– Ich mochte Sie etwas fragen, Engstrom![4]Горячей волной в кровати нахлынула надежда. Каррас вздрогнул и посмотрел на кровать. Бес издевательски ухмылялся, обращаясь к Карлу:

– Tanzt Ihre Tochter gern?[5]– Немецкий! Бес спрашивает, любит ли дочь Карла танцевать! Сердце Карраса забилось, он повернулся и увидел, что у слуги щеки стали пунцовыми. Карл весь затрясся, в глазах сверкнула ярость.

– Карл, вам лучше выйти, – посоветовал Каррас.

Швейцарец отрицательно замотал головой и только крепче сжал кулаки.

– Нет, я останусь.

– Вы уйдете отсюда. Я прошу вас, – твердым голосом произнес иезуит, глядя прямо в глаза Карлу.

После некоторого замешательства Карл уступил и вышел из комнаты.

Смех прекратился. Каррас оглянулся. Бес с довольным видом наблюдал за священником.

– Итак, ты вернулся, – пробасил он. – Я удивлен. Я считал, что неудача со святой водой навсегда отобьет у тебя охоту появляться здесь. Но я совсем забыл, что у священников нет совести.

Каррас изо всех сил пытался сдержаться и ждал, что будет дальше. Ему необходимо было сосредоточиться и оценить все трезво. Он знал, что языковая проверка требует разговора, ведь отдельно произнесенные фразы могли оказаться подсознательно запомнившимися. Спокойно! Ты помнишь ту девочку? Служанку-подростка? Она была одержима и в бреду разговаривала на каком-то языке, который в конце концов оказался древнесирийским. Каррас представил себе, как это поразило всех, когда выяснилось, что девочка одно время работала в доме, где одним из квартирантов был студент, изучающий теологию. Накануне экзаменов он шагал по комнате, поднимался по лестнице и на ходу читал вслух древнесирийские тексты. Девочка все это слышала. Спокойно!

– Sprechen sie deutsch?[6]– тихо спросил Каррас.

– Если хочешь поразвлекаться?

– Sprechen sie deutsch? – повторил он и почувствовал, как сердце в надежде застучало еще быстрей.

– Naturlich, – злобно усмехнулся бес. – Mirabile dictu,[7]не правда ли?

Сердце иезуита замерло. Не только немецкий, но и латынь! Да еще разговорная!

– Quod nomen mihi est? – быстро спросил Каррас. (Как меня зовут?) – Каррас.

Священник возбужденно продолжал:

– Ubi sum? (Где я?) – In cubiculo. (В комнате.) – Et ubi est cubiculum? (А где комната?) – In domo. (В доме.) – Ubi est Dennings? (Где Бэрк Дэннингс?) – Mortuus. (Он умер.) – Quornodo mortuus est? (Как он умер?) – Inventus est capite reverso. (Его нашли со свернутой головой.) – Quis occidit eum? (Кто его убил?) – Регана.

– Quornodo еа occidit ilium? Die mihi exacte! (Как она убила его? Расскажи мне подробно!) – Ну ладно, пока и этого вполне достаточно, – сказал бес, оскалившись. – Достаточно. И вообще хватит. Хотя, конечно, тебе и в голову не пришло, как я полагаю, что, пока ты задавал свои вопросы на латыни, ты в уме сам же проговаривал и ответы на латыни. – Он рассмеялся. – Разумеется, подсознательно. И что бы мы вообще делали без этого подсознания? Ты понимаешь, на что я намекаю, Каррас? Я совсем не умею говорить по-латыни. Я читаю твои мысли. Я просто нашел ответы в твоей голове.

Каррасу стало страшно. Уверенность его была поколеблена, постоянно мучили сомнения, глубоко засевшие в его мозгу.

Демон усмехнулся и продолжал:

– Да, я знал, что до тебя это дойдет, Каррас. За это ты мне и нравишься. За это я уважаю всех разумных людей. – Голова его откинулась, и он захохотал.

Мозг священника лихорадочно работал. Он пытался найти такой вопрос, на который можно было бы дать несколько ответов. Но, может быть, я буду думать обо всех ответах? Ладно. Тогда можно задать вопрос, на который сам не знаешь ответа! А правильность его можно будет определить позже.

Он подождал, пока смех прекратится, и спросил:

– Quam profundus est imus Oceanus Indicus? (Какова глубина Индийского океана в самом глубоком месте?) Глаза беса засветились.

– La plume de mа tante,[8]– злобно произнес он.

– Responde Latine.[9]– Bon jour! Bonne nuit![10]– Quam...

Каррас не договорил. Глаза беса закатились, и появилось существо, бормочущее на неизвестном языке.

Каррас с нетерпением потребовал:

– Я хочу говорить с бесом!

Ответа не было. Только дыхание.

– Quis es tu? (Кто ты?) – резко спросил он. Голос его звучал раздраженно.

Молчание.

– Дай мне поговорить с Бэрком Дэннингсом!

Существо начало икать.

– Дай мне поговорить с Бэрком Дэннингсом!!!

Икота продолжалась с равномерными промежутками. Каррас покачал головой. Затем подошел к стулу и сел на самый край. Сгорбившись, он принялся ждать...

Время шло. Каррас начал дремать. Вдруг он резко вскинул голову и посмотрел на Регану. Тишина, икота прекратилась.

Спит?

Он подошел к кровати и посмотрел на девочку. Глаза закрыты. Дыхание глубокое. Он нагнулся и нащупал пульс, потом тщательно осмотрел ее губы. Они были сухими и растрескавшимися. Каррас выпрямился, подождал еще немного, затем вышел из комнаты.

Он спустился в кухню в надежде найти Шарон. Шарон сидела за столом и ела суп. В руке у нее был бутерброд.

– Вам что-нибудь приготовить поесть, отец Каррас? спросила она. – Вы, наверное, голодны.

– Спасибо, не надо. Я не хочу, – ответил Дэмьен и взял со стола блокнот Шарон. Достал ручку.

– Ее мучила икота. У вас есть компазин?

– Да, осталось еще немного.

Каррас писал что-то на листке и, не поднимая головы, сказал:

– Сегодня вечером поставьте половину 25-миллиграммовой свечки.

– Хорошо.

– У нее началось обезвоживание организма, – продолжал он. – Поэтому я перевожу ее на внутривенное питание. Первым делом позвоните в магазин медицинского оборудования и скажите, чтобы сюда доставили вот это.