Переделывать произношение так, чтобы при проигрывании назад слова звучали фонетически верно. Это было не под силу даже чрезмерно возбужденному интеллекту. Может, это и есть ускоренное развитие подсознания, на которое ссылается Юнг? Нет. Здесь что-то другое...

Каррас подошел к полкам, отыскивая книгу Юнга «Психология и патология так называемых оккультных явлений», и нашел нужную страницу: «Отчет об эксперименте относительно автоматического написания слов». Субъект подсознательно отвечал на все вопросы анаграммами.

Анаграммы!

Он положил открытую книгу на стол, склонился над ней и прочитал часть отчета:

"3-й день.

– Что такое человек?

– ...

– Это анаграмма?

– Да.

– Сколько в ней слов?

– Пять.

– Какое первое слово?

– Смотри.

– Какое второе слово?

– И-и-и-и.

– Смотри? Я должен разгадать его сам?

– Попробуй.

Решение анаграммы субъектом было найдено:

(Жизнь в меньшей степени может.) Он сам был удивлен. Это доказывало, что в его мозгу существует интеллект совершенно от него независимый. Поэтому он продолжая задавать вопросы:

– Кто ты?

– Клелия.

– Ты женщина?

– Да.

– Ты жила на земле?

– Нет.

– Ты будешь жить?

– Да.

– Когда?

– Через шесть лет.

– Почему ты разговариваешь со мной?

– ...

Субъект расшифровал и эту анаграмму: ( Я Клелию чувствую.) 4-й день.

– Это я отвечаю на вопросы?

– Да.

– Клелия здесь?

– Нет.

– Тогда кто здесь?

– Никого.

– Клелия существует?

– Нет.

– Тогда с кем я разговаривал вчера?

– Ни с кем".

Каррас перестал читать. Покачал головой. Ничего сверхнормального здесь не было: просто неограниченные возможности интеллекта.

Он достал сигарету, потом снова сел и закурил: «Я никто. Нас много». Жутко. Откуда она могла это взять?

«Ни с кем».

Может быть, и Клелия появилась так же? Неожиданно возникающие личности?

«Мэррин ... Мэррин...» «Ах, эта кровь...» «Он болен»...

Утомленный взгляд Дэмьена упал на книгу «Сатана». Он вспомнил первые строки:

«Не дай дьяволу увести меня...».

Каррас выпустил дым, закрыл глаза и закашлялся. Горло саднило. Глаза слезились от дыма. Он встал, повесил на дверь табличку «Прошу не беспокоить», выключил свет, задернул занавески, сбросил ботинки и рухнул на кровать. В голове мелькали обрывки мыслей. Регана, Дэннингс, Киндерман. Что делать? Он должен помочь, но как? Поговорить с епископом, имея лишь то немногое, что у него есть? Нет, рано. Пока еще он не может отстаивать свою правоту до конца.

Каррас подумал о том, что неплохо было бы раздеться и забраться под одеяло. Но он слишком устал. Тяжесть событий давила на него, а он хотел быть свободным.

«...Дай нам жить!»

«Дай мне жить!» – ответил он на это. Тяжелый глубокий сон постепенно окутал его.

Дэмьен проснулся от телефонного звонка. Слабой рукой он потянулся к выключателю. Интересно, сколько сейчас времени? Он снял трубку. Звонила Шарон и просила его прийти прямо сейчас. Каррас снова почувствовал себя затравленным и измученным.

Он прошел в ванную, умылся холодной водой, натянул свитер и вышел из дома.

Было еще темно. Несколько кошек в испуге шарахнулись в разные стороны.

Шарон встретила его внизу. Она была в кофте и куталась в одеяло. Вид у нее был перепуганный.

– Извините, святой отец, – прошептала Шарон, – но я подумала, что вы должны это видеть.

– Что?

– Сейчас увидите. Только тише. Я не хочу будить Крис. – Она кивком пригласила Карраса следовать за ней.

Войдя в спальню Реганы, священник ощутил ледяной холод. Он нахмурился и недоуменно посмотрел на Шарон.

– Отопление включено на полную мощность, – прошептала она и взглянула на Регану, на страшные белки ее глаз, сверкающие при свете ночника. Казалось, Регана находится в бессознательном состоянии. Дыхание тяжелое, полная неподвижность. Трубка – на месте, сустаген медленно вливается через нос в горло ребенка. Шарон осторожно подошла к кровати, наклонилась и медленно расстегнула Регане воротник пижамы. Каррас с болью наблюдал за тем, как обнажается исхудалое тело девочки. По выступившим ребрам, казалось, можно было сосчитать остаток ее дней на этой земле.

Он почувствовал, что Шарон смотрит на него.

– Я не знаю, святой отец, может быть, это уже прекратилось, – прошептала она. – Но вы посмотрите на грудь. Брови Карраса поползли вверх. Он заметил, что кожа Реганы начала краснеть, но не на всей груди, а только местами.

– Вот, начинается, – шепнула Шарон.

По телу Карраса поползли мурашки, но не от холода, а от того, что он увидел на груди Реганы. Ярко-красными рельефными буквами на коже четко проступили два слова:

ПОМОГИТЕ МНЕ.

– Это ее почерк, – прошептала Шарон.

В 9 часов утра священник Дэмьен Каррас явился к президенту Джоджтаунского университета и попросил предварительного разрешения на проведение ритуала изгнания дьявола. Получив его, он отправился к епископу епархии. Тот серьезно выслушал рассказ Карраса.

– Вы уверены, что это настоящая одержимость? – спросил епископ.

– Я могу утверждать, что все признаки, описанные в «Ритуале», сходятся, – уклончиво ответил Каррас. Он все еще не осмеливался поверить в случившееся. Не разум, а сердце заставило его прийти сюда. Жалость и надежда, что внушение поможет излечить девочку.

– Вы хотели бы провести изгнание сами? – спросил епископ.

Дэмьен почувствовал в себе прилив сил. Ему захотелось сбросить с себя тяжкий груз и избавиться от надоедливого призрака собственного неверия.

– Да, конечно, – ответил он.

– Как ваше здоровье?

– В порядке.

– Вам когда-нибудь приходилось делать что-нибудь подобное?

– Никогда.

– Хорошо, мы примем решение. Конечно, в таких делах лучше всего иметь человека с опытом. Их, конечно, немного, но, возможно, кто-нибудь вернулся из заграничной миссии. Дайте мне время подумать. Когда что-нибудь прояснится, я сразу же поставлю вас в известность.

После того как Каррас ушел, епископ связался с президентом Джорджтаунского университета, и они поговорили о Дэмьене, уже второй раз за этот день.

– Да, он знает всю историю болезни, – заметил в разговоре президент. – Я думаю, не будет вреда, если взять его в качестве помощника. В любом случае необходимо присутствие психиатра.

– А кого пригласить для изгнания? У вас есть какие-нибудь предложения? Я ума не приложу.

– Здесь сейчас Ланкэстер Мэррин.

– Мэррин? Мне казалось, что он сейчас в Ираке. По-моему, я читал, что он работает на раскопках где-то в Ниневии.

– Да, рядом с Мосулом. Все правильно, только он уже закончил работу и три или четыре месяца назад вернулся. Он в Вудстоке.

– Преподает?

– Нет, работает над очередной книгой.

– Бог да поможет нам! Вам, однако, не кажется, что он слишком стар? Как его здоровье?

– Наверное, неплохо, иначе он не стал бы заниматься раскопками, не так ли?

– Думаю, вы правы.

– Кроме того, у него есть опыт, Майкл.

– Я этого не знал.

– По крайней мере так говорят.

– Когда это было?

– Мне кажется, 10 или 12 лет назад, по-моему, в Африке. Изгнание длилось несколько месяцев, он сам чуть не погиб.

– В таком случае я сомневаюсь, чтобы он захотел это повторить.

– Мы делаем то, что нам говорят, Майкл. Среди нас, священнослужителей, мятежников нет.

– Спасибо за напоминание.

– Ну и что же вы думаете?

– Я полагаюсь на вас и на архиепископа.

Этим же вечером молодой человек, готовящийся стать священником, бродил по Вудстокской семинарии штата Мэриленд. Он искал худого седовласого иезуита и нашел его, когда тот в раздумье прогуливался по аллеям семинарии. Юноша вручил ему телеграмму. Пожилой человек поблагодарил его, тепло посмотрел на юношу, затем повернулся и продолжал свои размышления. Он шел и любовался природой; иногда останавливался, прислушиваясь к пению малиновки и наблюдая за поздними бабочками. Он не вскрыл телеграмму и не прочитал ее, так как уже знал, что в ней написано. Он прочитал ее в пыльных храмах Ниневии.