А Влад, тем временем, достиг спальни, так же варварски раскрыл перед собой дверь, втолкнул в помещение жену и запер дверь за собой. Он не произнёс больше ни слова, только удовлетворённо ухмыльнулся и направился к той, на которую, как он считал, у него есть полное право…

Часть 7.2

Как ни уговаривай себя, что ты равнодушен, невозможно стать равнодушным, когда любишь. Это два совершенно противоположных чувства, которые несовместимы. Как мороз и жара, как добро и зло, как свет и тьма. Они полярны, и не могут существовать в одной плоскости.

   И невозможно уговорить себя, что ты стал быстро безразличен к человеку, которого любил всей душой. Можно просто войти в стадию самообмана, на время придумать персональную иллюзию, в которой ты якобы будешь равнодушен, но на деле всё будет совсем иначе. Один единственный взгляд, один крошечный глоток родного аромата, и эту плотину сносит прочь сплошным потоком. И имя этому потоку — любовь.

   Злата поняла, что все лже-барьеры, которые она попыталась выстроить по отношению к мужу, рухнули, когда она почувствовала внутри себя каким-то чутьём, что он идёт следом. Она на мгновение замерла и задержала дыхание, понимая, что если сейчас обернётся, то увидит Влада. И точно… Стоило ей только повернуть голову вправо, как она увидела до боли знакомую фигуру мужа.

   И с этого момента более-менее привычный мир, в котором она научилась существовать одна, разлетелся на миллиарды осколков. Снова чувство, что должна быть рядом с ним, что всё готова ему простить и принять его обратно, охватило Злату целиком, и ей пришлось сжать пальцы до боли в побелевших костяшках, чтобы только не развернуться и не броситься к Владу. Она ругала себя за то, что пошла на поводу у Дины, что дала возможность уговорить себя. Каждую секунду искала глазами в толпе мужа, и, не находя, понимала, что чувствует облегчение вперемежку с разочарованием. И только когда выпила пару бокалов коньяка и почувствовала себя более-менее расслабленно, дала себе возможность хоть немного повеселиться.

   Злата любила танцевать, чувствовать ритм и отдаваться ему целиком. Кружиться под звуки музыки и ощущать себя свободной. Ваня оказался удивительным партнёром: чутким, понимающим, угадывающим каждое следующее движение, которое хотела сделать Злата, и она окончательно расслабилась. Позволила себе и музыке стать единым целым, чтобы проникнуться атмосферой танца.

   А потом и этот крошечный мирок распался на части, когда в него грубо и бесцеремонно ворвался Влад… И вот она уже стоит напротив него в комнате, затравленно наблюдая, как он приближается, предварительно заперев дверь. Дыхание сбилось, когда Влад окинул фигуру Златы удовлетворённым взглядом. Так, словно хотел сказать: ты моя и точка. И в этот момент, когда она уловила во взгляде мужа этот новый оттенок чувств, внутри зародилось какое-то совершенно неведомое чувство, понять которое она была не в силах.

   — То, что происходило внизу, это как называется? — тихим голосом поинтересовался Влад, подходя к Злате ближе, но при этом не торопясь, словно хотел прочувствовать каждый свой шаг. А может, хотел дать прочувствовать Злате всю неотвратимость себя в её жизни.

   — Это называется танцы. — Этой новой Злате хотелось дерзить, и сама она не могла понять, виной тому является алкоголь или она и вправду обрела смелость.

   Влад склонил голову набок, и ухмылка опалила его красиво очерченные губы.

   — Когда ты трёшься всем своим телом о кого-то левого мужика, пожирающего тебя взглядом и руками, у тебя это называется танцами?

   Злата физически чувствовала злость и ревность в каждом жесте и слове мужа. Как иначе было назвать то, как именно он интерпретировал обычный танец? И, надо было быть честной перед самой собой, эти чувства ей нравились. Мало того, от них внутри с каждой секундой становилась сильнее та новая Злата. И этой новой Злате хотелось творить какие-то безумства.

   — С чего ты взял, что этот самый мужик — левый? Кажется, когда ты пришёл в гостиную, он был справа от меня. — Злате хотелось показать только одно: она не боится своего мужа и его «грозного взгляда». И, кажется, ей это удалось.

   — Не дерзи, — моргнув от неожиданности, произнёс Влад, и Злата решилась. Она подошла к нему вплотную, в пару шагов стирая остававшееся между ними расстояние, приподнялась на цыпочки и выдохнула в губы мужа:

   — А то что?

   Должно быть, так себя чувствует человек, перед которым сидящий котёнок вдруг превращается в льва. Оторопь и растерянность, а ещё непонимание, что делать и куда бежать. И стоит ли бежать от такого чуда?

   Влад некоторое время пытался понять и принять эту женщину, которая стояла сейчас перед ним, и чёрт подери, у него это совершенно не получалось! Не зря ему на ум пришло как раз такое сравнение — со львом. Точнее, в этом случае, уместнее было бы говорить о львице. А когда Злата шагнула к нему вплотную и, обдав чудесным ароматом возбуждения, духов и коньяка, шепнула всего три слова, Влад вдруг понял, что держится из последних сил. Все мысли о том, что он зол на эту Злату, что он должен показать ей всю степень злости, которую она разожгла в нём своими действиями, вылетели у него из головы. Осталось только одно желание, даже потребность, ставшая вдруг сродни потребности дышать: он должен был взять свою жену здесь и сейчас. И это будет тот самый секс, в котором не останется места нежности и ласке. Он станет почти животным, тем, который будет способен утолить эту жажду. А жажда была самая, что ни на есть новая. Влад был просто обязан предъявить на свою жену права таким образом. И Злата, похоже, была совершенно не против.

   Пока этот калейдоскоп мыслей проносился в его голове, Злата шагнула к двери, напоследок обжигая Влада потемневшим взглядом, и он понял, что последнее, чего он хочет - отпускать её от себя.

   — А вот что, — догнав жену в два больших шага, шепнул он в её приоткрывшиеся от удивления губы, развернув к себе лицом. Он впился в её рот с какой-то жадной и терзающей страстью, сминая их в поцелуе, тут же врываясь в него языком, и вот что странно: Злата ответила с не меньшим пылом. У неё всегда была какая-то чуть ленивая манера любить, которую Влад за совместно прожитые годы стал воспринимать, как данность. И теперь эта новая львица-Злата удивляла и поражала его каждым своим действием. Вот она рванула в стороны полы пиджака, а следом — рубашку, пуговицы от которой с весёлым стуком рассыпались по полу, отлетая прочь. Её пальцы впились в его обнажённые плечи, оставляя на них глубокие следы от острых ногтей. Но Влад не замечал боли, его охватил какой-то пьянящий восторг от того, что творилось сейчас в спальне.

   Руки Златы легли на его ремень, ловко расправляясь с застёжкой, а в это время Влад сминал, сжимал в своих ладонях тело жены, по которому, оказывается, так истосковался. Он опустил лямки её платья вниз, сдёрнул бюстгальтер, отбрасывая его в сторону, и жадно припал к обнажённой груди ртом. Влад покусывал, посасывал напряжённые соски, наслаждаясь стонами, которые исторгал из груди Златы. Она была такой родной и нежной на вкус, её кожа была такой сладкой и нужной, такой неповторимой и гладкой на ощупь.

   — Сними пиджак, — хрипло выдохнула Злата, безуспешно пытаясь стянуть с плеч мужа одежду, и Влад повиновался, потому что внутри разлилось ликование. Всё было не зря. Всё то, что происходило, было не зря. Ради того, чтобы увидеть в Злате вот эту женщину, стоило пройти весь этот путь ошибок. И пусть, проходя его, он меньше всего задумывался именно о таком результате, пусть этот путь был направлен прежде всего на удовлетворение его желаний, результат того стоил. Сейчас перед ним была та женщина, которая стоила всех остальных вместе взятых.

   От этой мысли в голове зашумело, и Влад вдруг с новой силой ощутил жгучую потребность заняться со Златой любовью.

   Пиджак и рубашка валялись на полу, брюки были тоже сдёрнуты вниз, и вообще вся картина скорее напоминала секс двух любовников, у которых в запасе было очень мало времени на то, чтобы постараться хоть как-то затушить пожар страсти, бушующий внутри. Но сейчас это было правильно и по-другому быть не могло.