Дагира прижалась щекой к моей ладони.

– Ах, Джек, ты еще не понял, кто он для меня? – сказала она мягким, грудным голосом и сама же ответила. – Работа, вот и все. Мне нужен он, нужна работа. Я – евразийка, полукровка, если тебе нравится. Меня раньше так часто называли, но с тех пор как стала девушкой набоба – никогда. А ты знаешь Джек, что это значит быть евразийской девушкой? Мой отец был майор-англичанин в индийской армии, а мать – мусульманкой. Как бы меня приняли там, в Англии? Могу себе представить. Как и то, что обо мне подумают в приличных мусульманских семьях.

Она говорила все это без злобы, каким-то бесцветным голосом, но когда Дагира прижалась щекой к моей ладони, меня словно обожгло огнем. Я запустил свободную руку в ее волосы и слушал, затаив дыхание.

– Я девушка богатого человека, – безыскусно признала она. – Или я с ним, или – ничто. Меня окружает роскошь. А что станет с этой роскошью, когда придет старость и морщины? Я потянулся к ней, а она прильнула ко мне и обвила руками голову. Я дышал ею, целовал ее широко открытые губы, чувствовал ее мягкие, податливые груди. Меня охватило желание, оно было светлым и чистым как родниковая вода.

– Забери меня с собой, Джек, – раздался ее горячий шепот. – Куда угодно, только забери меня с собой.

Если бы мой самолет стоял прямо за дверью, то мы немедленно отправились в это самое куда угодно. Это место толком не отмечено ни на одной карте и находится далеко за горизонтом. Это маленькая долина на острове Кира.

Очарование этой минуты стало понемногу рассеиваться, и она это почувствовала. Дагира положила голову мне на грудь, а я стал разглаживать ее роскошные волосы. Это было самое очаровательное создание из всех, что мне доводилось видеть, но я уже почувствовал себя усталым пилотом "Дакоты" во второразрядном отеле Триполи, которому завтра утром предстояло покончить с одним довольно неприятным делом.

– Джек, – тихо сказала она, не поднимая головы, – что ты хочешь от жизни?

– Это прозвучит несколько приземленно. Я летчик и собираюсь им оставаться и впредь. Вот только мне хотелось бы работать в более приличной авиакомпании, чем сейчас.

– И никаких дальних уголков с непривычными для нашего уха названиями городов? Ни перепелиных яиц, ни шампанского?

– Шампанское очень сильно отдает в нос, а в отдаленных уголках полно людей с огромными ножами.

Дагира подняла голову и посмотрела в лицо.

– А что случилось с человеком, который поранил тебе щеку?

– Его убил кто-то еще.

– Раньше тебя?

– В то время я был в бегах.

– Налей мне виски, – она присела в кровати. – Мне нужно что-нибудь выплеснуть тебе в физиономию.

– Старайся попасть в рот.

Я долил в стакан виски и протянул ей. Она сделала пару глотков и задумчиво стала вертеть его в руке.

Мы молча закурили по сигарете. От прежнего настроения не осталось и следа. Девушка снова посмотрела мне в глаза, и мы улыбнулись своим невысказанным мыслям.

– Ты очень сложный человек, Джек, – нарушила она наконец молчание.

– Я просто запутался. Слишком много людей и новых мест.

– А как же насчет дальних стран?

– Разве такие еще существуют?

– Не стоит убеждать меня, что самолеты сделали мир доступнее. На этой земле должны оставаться укромные уголки.

– Для кого-нибудь, но не для всех. Кроме того, очень многое зависит от того, как ты туда попадешь.

Она одним грациозным движением выпрямилась, встала на ноги и бросила сигарету в пепельницу.

– Если тебе удастся найти самолет, который отвезет тебя в те края...

– Конечно, – сказал я и тоже поднялся.

Девушка улыбнулась, быстро провела губами по моей щеке и скрылась за дверью, оставив мне запах косметики и отзвук своего голоса, призывавшего взять ее собой на край света. Пожалуй этот голос еще долго будет звучать в моей памяти и надолго переживет аромат ее духов.

К девяти утра я уже появился в аэропорту, быстро переоделся в комбинезон и устроил своей старушке тщательную проверку. Несколько механиков было ринулись на помощь, но мне удалось быстро спровадить их восвояси.

Уже через полтора часа я обрел уверенность в том, что моя машина была в отличной форме и на этом моя миссия как механика подошла к концу. Потом мне удалось раздобыть кусок толстой проволоки, загнуть на одном конце крюк и начать рыбачить в топливном баке по левому борту.

Пришлось довольно много повозиться с этим делом. От паров бензина стала кружиться голова, палящие лучи солнца могли просто довести до бешенства, но мой улов постоянно рос и к половине двенадцатого на куске старого, замусоленного коврика, расстеленного на крыле, подсыхали все крупные украшения и пара колец. Купание в бензине не только не повредило драгоценностям, но даже пошло на пользу жемчугу, и он стал выглядеть намного свежей и ярче.

Я переоделся в летную форму, распихал драгоценности по карманам и потащился в бар при аэропорте. Не успел я расправиться со вторым бокалом пива, как кто-то за моей спиной попросил разрешения присесть за мой столик. Этим человеком оказался греческий полицейский Анархос.

– Садитесь, – пригласил я. – Что будете пить?

– Если только пива, – приятно улыбнулся он, а я почувствовал, как предательски оттопыриваются мои карманы. Мне пришлось еще раз успокоить себя тем, что он работает вдалеке от дома и без соответствующего разрешения. Тем временем мне удалось привлечь внимание бармена.

Когда я обернулся, то Анархос уже успел расставить свои шахматные фигуры: пачку сигарет "Честерфилд", зажигалку, ручку и блокнот.

– Надеюсь, ночной сон помог восстановить ваши силы, капитан.

– Спасибо, я чувствую себя прекрасно. Возвращаетесь в Афины?

– Еще рано, – уклонился он от ответа и не стал объяснять причины своего появления в аэропорте.

– Как продвигается расследование?

Детектив открыл свой блокнот.

– Одно-два уточнения, капитан. Вы не будете возражать?

– Ни коим образом. Валяйте.

Он подождал, пока бармен поставил на столик бокалы с пивом и принял у меня деньги.

– Три дня назад вы прилетели из Афин в Триполи, а затем отправились в Мегари, не так ли?

– В Эдри, – упрямо поправил я.

– Эдри? Ах, да, – заметил детектив и сделал пометку в своем блокноте. – Вы передали груз и получили квитанцию.

– Я ее вам показывал.

– Да, да, спасибо. А кому предназначалось оружие?

На летном поле авиалайнер "Виконт" компании "Алиталия" начал выруливать на взлетную полосу, его серебристо-голубой силуэт чем-то напоминал мне модницу из приличного общества.

– Я не вожу оружия, – грубо отрезал я.

– Ну, что вы, капитан, – Анархос улыбнулся про себя. – Чего тут стыдиться? Транспортировку оружия к числу серьезных преступлений отнести трудно. А иначе многих моих соотечественников можно было бы считать государственными преступниками. Нам известно, что оружие из Греции распространяется по всему миру. Оружие – это международная валюта, я полагаю, более надежная, чем доллар. Ну вы отвезли несколько винтовок – ну и что из того? Мистера Миклоса не могли убить из-за нескольких винтовок.

Ну, здесь все было ясно: признаешься в том, что перевозил оружие, и маршрут моего полета становился всем понятен. Признаешься в контрабанде винтовок – и с тебя будут сняты подозрения в убийстве.

Только ничего у тебя не выйдет. Ему нужен рычаг, зацепка, чтобы развалить всю мою историю. Стоит только начать, и он не успокоится, пока не докопается до самого дна. Передо мной сидел отличный полицейский, и пока что у него не было оснований считать, что мне приходилось иметь дело с оружием.

– Я не занимаюсь транспортировкой оружия, – повторил я.

Анархос некоторое время озадаченно смотрел перед собой, но тут же оживился и как ни в чем ни бывало продолжил свои вопросы.

– Вот что мне абсолютно непонятно, так это ваша работа в захудалой транспортной компании.