Все хорошее рано или поздно заканчивается.

Вот так же и у меня. Беременность подошла к концу, и начались, мать их, роды!

Стискиваю зубы, а вместе с ними и руку мужа. Не зубами, всего лишь пальцами, так что зря он кривится.

— Терпи, — цежу сквозь зубы.

— Ты мне еще дышать правильно посоветуй, — сдавленно отвечает.

Очередная схватка проходит, и я с облегчением вздыхаю, даже не пытаясь сдержать нервный смех. Акушерка, которая до самих родов только периодически заглядывает в палату, посматривает на нас, как на сумасшедших, но никто не виноват, что мне достался муж с чувством юмора, и все время между адскими болями нам весело.

— Ох ты ж, черт, — отнимает у меня свою ладонь и недоверчиво смотрит на пальцы, откуда вообще в тебе столько сил? Нужно было рожать в другой больнице, поближе к травмпункту.

— Зато тут наверняка отличная реанимация.

— Подумай о ребенке, ему нужен отец, — улыбается Антон.

Очередная схватка превращает вырвавшийся у меня смешок в мычание сквозь стиснутые зубы.

— Ты умница, Тоня, дыши, — нервничает муж, массируя мою поясницу в попытках уменьшить боль.

— Я дышу!

***

— Еще немного, Тоня, — слышу акушерку. Если бы не ее спокойный голос, мне было бы намного сложнее. — Давай, девочка, последние усилия…

Снова стискиваю пальцы Антона и… мое вымученное мычание прерывается само собой, потому что вдруг накатывает неимоверное облегчение — закончилось мучение, которое ярые романтики называют чудом появления на свет. Видимо, эти люди никогда не рожали.

Когда слышу требовательный и возмущенный вопль — самый первый, хриплый крик нашей малышки — забываю обо всем. Приподнимаю голову и смотрю на завернутую в пеленку крошечную дочку, которую акушерка с улыбкой передает в руки ошарашенного Антона. Это было наше пожелание, чтобы малышку сначала отдали ему, но сейчас я об этом не помню, сконцентрировавшись всем своим существом на ребенке. Мне казалось, я уже любила ее раньше, но сейчас понимаю, что ничего о любви не знала. Невольно тяну руку, желая скорее прикоснуться к этому чуду, которое так жаждала увидеть все девять месяцев, и акушерка подталкивает Антона ко мне.

Встречаюсь глазами с мужем и закусываю губу, чтобы не разреветься от переполнивших эмоций, потому что, кажется, он и сам с трудом сдерживается. Укладывает малышку мне на грудь, но продолжает держать дрожащую ладонь на крошечной головке.

И надолго прижимается губами к моей макушке.

Впервые у нас обоих не хватает слов.

И вряд ли они сейчас нужны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Шесть месяцев спустя

Сегодня мое первое занятие в школе вождения. И впервые я оставила Вику с Антоном. Не то чтобы я не доверяла мужу, но не волноваться, причем за обоих, не могла. С трудом заставила себя сосредоточиться на объяснениях инструктора и кое-как дождалась конца занятия.

Как назло, долго ждала такси, а потом еще и попала в пробку на выезде из города — жизнь за городом имеет свои минусы. Меня не было целых три часа, и я уже основательно извелась.

Но вот наконец-то вхожу во двор с разбросанными по недавно подстриженному газону игрушками и с облегчением выдыхаю, понимая, насколько беспочвенными были мои тревоги.

В тени дома под небольшим, посаженным Федором Ермолаевичем — бывшим армейским командиром моего мужа — деревом, подложив под голову круглую подушку, спит Антон. На его животе, раскинув руки и ноги, укрытая крошечным одеялком, сопит Вика.

Отмерев спустя пару минут, достаю из сумки телефон и фотографирую парочку со всех возможных ракурсов. И только на последнем фото замечаю улыбку Антона.

— Не спишь? — спрашиваю шепотом.

— Ты топаешь, как слон, — говорит, не открывая глаз.

Убираю телефон обратно в сумку, скидываю босоножки и осторожно ложусь рядом, стараясь прижаться к его боку как можно теснее и не потревожить малышку.

— А почему сразу не сказал?

— И лишить тебя удовольствия?

— Классные получились фото, — поворачиваюсь на бок, подкладывая локоть под голову, и невесомо провожу ладонью по спинке дочери.

Антон в ответ только улыбается, по-прежнему не открывая глаз. Тоже смеживаю веки и, кажется, успеваю задремать, но Антон вдруг подает голос.

— Тоня.

— М?

— Давай заделаем еще одного?

— Кого? — распахиваю глаза.

— Ребенка.

Тщательно обдумываю предложение, снова закрываю глаза и с улыбкой отвечаю:

— Давай, но чуть-чуть попозже.

Тут будет эротика! Кто не любит, смело пропускайте, на сюжет не влияет)

От автора: Текст писался под Adelitas Way — Vibes и Adelitas Way — Dirty Little Thing. Песни есть на стене в группе в ВК.

Год спустя

«Еду домой» — читаю короткое сообщение и закусываю губу, пытаясь сдержать слишком бурное предвкушение.

Вика на весь вечер осталась у Федора Ермолаевича, а потому впервые за полтора года с момента ее рождения мы с Антоном останемся вдвоем. Волнуюсь как перед первым свиданием. Хотя нет, наверное, все же сильнее, потому что организовывать сюрпризы всегда волнительно.

Придирчивым взглядом осматриваю накрытый в просторном зале круглый стол. Сервировка готова, но сами блюда прибудут только через тридцать минут — ужин я заказала в ресторане с доставкой, потому что за прошедшее время так и не освоила готовку в достаточной степени, чтобы своими кулинарными шедеврами не испортить ужин.

Пристально осматриваю короткое обтягивающее платье без бретелей, размышляя, не переборщила ли, и стараясь не одергивать едва прикрывающий ягодицы подол. И никакого белья, разумеется. Такой образ непривычен, но мне уже не восемнадцать, и, учитывая мои планы на сегодняшний вечер, встречать мужа с работы в сарафане как-то…

Надеваю туфли на высоченном каблуке, осматриваю в зеркале макияж, поправляю завитые русые локоны и борюсь с желанием тут же все смыть и переодеться в привычные домашние шорты и майку.

Когда прибывает заказанная еда, расставляю ее на столе, приглушаю свет и плотно задвигаю шторы, погружая комнату в полумрак. Поправляю незажжённые еще свечи и нервно одергиваю задиравшуюся до пояса юбку. Растерянно останавливаюсь в центре зала.

Я снова Хатико.

Чтобы не сходить с ума от ожидания, иду в ванную и в сотый раз за последний час пытаюсь найти изъян в непривычном образе. И именно этот момент Антон выбирает, чтобы приехать домой. Из ванной я не слышу машину, но прекрасно слышу, как открывается входная дверь.

— Тоня?..

О, черт! Глубоко вдыхаю, выдыхаю.

— …Ты где?

Да иду я, иду! Выхожу из ванны и упираюсь взглядом в спину заглядывающего в зал Антона. Приходит в голову выдать томным голосом «не меня потерял, красавчик?», но от пошлости фразы невольно вырывается смешок. На который Антон и оборачивается.

Любопытство, видимо, вызванное накрытым столом, как по команде сменяется недоумением, разбавленным заинтересованностью. Пошлой… очень пошлой заинтересованностью. Зеленый взгляд медленно скользит по мне от груди вниз, так, что мое волнение по поводу макияжа и прически кажутся бессмысленными. Когда он доползает до кромки платья, переступаю ногами, позволяя ткани задраться немного выше. Вижу подскочивший кадык на горле мужа и, наконец, понимаю истинное предназначение вечно задирающегося подола.

С улыбкой закусываю губу и вызывающе упираю руку в бок. Взгляд его подскакивает к моим глазам.

— Голодный? — спрашиваю провокационно, не зная точно, имею в виду остывающую в зале еду или… нечто другое.

— О да, черт возьми, — медленно растягивает губы в улыбке, давая понять, что он-то как и имеет в виду то самое «нечто другое», и делает шаг навстречу.