Я стиснула зубы, ненавидя то, как они обсуждали меня, будто меня здесь не было.

— Я не нуждаюсь в постоянной защите. Я способна держаться подальше от неприятностей и при необходимости защищаться. Я могу кого-нибудь убить.

И Адамо, и папа проигнорировали мой протест.

— Если я доверяю тебе безопасность моей дочери, то лучше постарайся не разочаровать меня, потому что, если с ней что-нибудь случится, я найду тебя и замучаю до смерти своими собственными руками, и поверь мне, они очень на это способны.

— Папа, — пробормотала я.

— Если с Динарой что-то случится, а этого не будет, я заслужу все, что вы для меня запланировали, и с радостью приму свою судьбу, — ответил Адамо.

Я отрицательно покачала головой.

— Вы оба просто невозможны.

Папа коротко кивнул Адамо, и это была та степень одобрения, на которую он, вероятно, был способен.

— Сегодня я тебя не убью. Прямо сейчас я готов дать зеленый свет твоим отношениям с моей дочерью. Не заставляй меня передумать.

— Не заставлю, — пообещал Адамо.

— Значит ли это, что мы с Адамо можем вернуться в лагерь завтра?

Папа кивнул, но я видела, что ему все еще трудно меня отпустить. Я отпустила руку Адамо и подошла к папе, чтобы крепко обнять его.

— Спасибо, — прошептала я.

Его решение было рискованным. Если бы кто-нибудь, кроме меня, затеял что-нибудь с итальянцем или, что еще хуже, с членом Каморры, он убил бы их на месте, но для меня он был готов принять даже это.

— Все ради тебя, Катенька, — тихо сказал он, прежде чем поцеловать меня в висок.

— Полагаю, нам придется вечно жить во грехе, — сказала я с облегченным смехом, когда мы вышли из кабинета отца.

Учитывая, насколько консервативной была большая часть итальянской мафии, быть вместе, не будучи женатыми, вызвало бы скандал, но наши отношения были скандальными на многих уровнях в любом случае.

— То есть ты хочешь сказать, что откажешься, если я когда-нибудь попрошу тебя выйти за меня замуж?

Я послала Адамо предупреждающий взгляд, ведя его через вестибюль.

— Не смей задавать этот вопрос. Мы даже год не вместе, и даже тогда было бы слишком рано. Я даже не уверена, что вообще хочу выходить замуж, определенно не раньше тридцати. На самом деле нет никакой причины связывать себя узами брака.

Я не торопилась выходить замуж и никогда не думала о своем будущем в деталях. Я любила Адамо, но это не означало, что я хотела выйти замуж.

Нам с Адамо разрешили провести ночь вместе в моей комнате, что явно удивило Адамо, судя по выражению его лица, когда я не предоставила ему гостевую спальню.

— Папа знает, что мы занимаемся сексом, поэтому держать нас порознь на ночь кажется бессмысленным.

Как только я закрыла дверь, Адамо прижал меня к ней и поцеловал. Я отстранилась.

— Я не должна награждать тебя за то, что ты чуть не погиб.

— Я очень живучий, — сказал Адамо.

Я проскользнула мимо него к шкафу с яйцами Фаберже. Адамо последовал за мной.

— Ты очень хорошо вёл себя с моим отцом. Мало кто знает, что сказать.

— Я не знаю твоего отца, но знаю таких, как он. Я вырос среди своих братьев, и поверь мне, нет никого более убийственного, чем Римо.

— Но Римо твой брат. Он не убьет тебя. Ничто не сдерживает моего отца.

— Это ты, — сказал Адамо, обнимая меня сзади за талию. — Эти яйца прекрасны, но мы не можем взять их с собой в лагерь.

— Они останутся здесь. Они слишком драгоценны и красивы, чтобы разъезжать в машине.

— Ты так же драгоценна и прекрасна.

Я толкнула его локтем.

— Комплименты не дадут тебе секса. Я все еще злюсь, что ты так рисковал. Я бы никогда не простила себе, если бы мой отец убил тебя.

Адамо просунул руку мне под футболку, играя с пирсингом в животе, и кивнул на яйцо Фаберже в центре, на самое дорогое в шкафу и первое яйцо, подаренное мне папой.

— Это твой пирсинг в пупке.

— Да. Мое любимое, и я люблю, чтобы оно рядом, где бы я ни была.

Адамо кивнул, а затем его рука скользнула ниже. Он расстегнул пуговицу, прежде чем залезть в трусики. Его пальцы нашли мой клитор и начали тереть маленькими дразнящими кругами.

Я прикусила губу и прислонилась к нему.

— Мне не нужны комплименты, чтобы получить секс, — тихо сказал Адамо, прежде чем укусить меня за горло.

Его пальцы разгладили мои складки, разрезая ножницами чувствительную кожу.

— Мой отец может посчитать неуважением, что ты не можешь сдержаться даже на одну ночь, — задыхаясь, произнесла я.

Адамо усмехнулся.

— Я не скажу ему. А ты?

Он вошёл в меня двумя пальцами.

— Нет, — выдохнула я.

В ту ночь я долго лежала без сна в объятиях Адамо, меня не преследовала ни тревога, ни страх. Я представляла себе наше совместное будущее и была в восторге. Теперь нас уже ничто не сдерживало.

ГЛАВА 25

Когда на следующий день мы с Динарой вернулись в лагерь, это действительно было похоже на последнее возвращение домой. Крэнк помахал мне рукой и поднял вверх большой палец, заметив Динару. Я уже звонил Римо вчера вечером, чтобы убедиться, что он не нападет на Чикаго, когда от меня слишком долго не будет вестей. Я действительно не хотел, чтобы мое предварительное понимание с Григорием было подорвано. Я не стал вдаваться в подробности моего соглашения с Григорием, но, зная Римо, он, вероятно, что-то заподозрил. Мои братья знали, что я предпочитаю жить в лагере, а не оставаться в Лас-Вегасе.

Динара сияла от счастья, когда мы поставили палатку между нашими машинами. Это был не самый роскошный дом, но это все, в чем мы нуждались на данный момент. Когда через две недели сезон подойдёт к завершению, у нас будет время купить дом на колесах.

Я не пропустил много любопытных или даже настороженных взглядов от других водителей или девушек.

— Как ты думаешь, они знают, почему мы так часто уезжали в последние месяцы? — спросила Динара.

— Они что-то знают. Мне следовало бы догадаться, что слухи рано или поздно распространятся.

— Я думаю, что некоторые из них теперь дважды подумают, прежде чем подрезать тебя во время гонки. Никто не хочет, чтобы его пытали и убивали, — криво усмехнулась Динара.

— Не то чтобы я стал другим человеком.

— Для них ты это ты. Из-за твоего легкого характера людям легко забыть, что ты Фальконе. Теперь они понимают, что один из монстров из Вегаса действительно ходит среди них, и это заставляет их нервничать.

Я мог бы сказать, что это очень позабавило Динару.

— Ненавижу это прозвище.

— Но оно служит своей цели. В мафиозном бизнесе лучше, чтобы тебя боялись, чем любили.

Я мрачно рассмеялся.

— Действительно. Это кредо Римо. Я думаю, что это было неизбежно, что я выполню судьбу моей семьи в какой-то момент.

— Люди в лагере в конце концов опомнятся, как только увидят, что ничего не изменилось. А до тех пор тебе будет легче наверстывать упущенное.

— Ни я, ни ты не сможем наверстать упущенное в последних гонках. В следующем сезоне нам предстоит пройти квалификационные гонки.

В глазах Динары вспыхнуло возбуждение.

— Я люблю вызов.

— Я думаю, люди тоже видят тебя в новом свете. Тревожные взгляды не только мне предназначены.

Динара оглянулась, и люди быстро отвели глаза.

— Сомневаюсь, что они боятся меня за то, какая я. Девушек всегда недооценивают.

— Любой, кто недооценивает тебя, дурак.

— Я действительно скучала поэтому, — сказала Динара, когда мы сидели на бревне вокруг костра с остальными членами лагеря, пили пиво и ели куриные крылышки, которые жгли мои вкусовые рецепторы.