– Они уже у тебя на борту, – улыбнулся Арни. – На тебя всегда можно положиться, Джо. Ну, до вечера. Увидимся в Фредериксмуте.

Я посмотрел, как он торопливо зашагал к своему «Аэрмачи» и забрался в кабину. Дверца, кажется, еще не успела захлопнуться, а мотор уже взревел, и машина пошла на взлет. Он немного рано оторвал ее от земли, самолет клюнул носом, но ему все-таки хватило ума не потянуть штурвал на себя, пока не набрал нужной скорости.

Самолет несся над гаванью на высоте не более двадцати футов; наконец двигатель перешел на басовые ноты, и он в нужный момент стал набирать высоту. Все было сделано быстро, красиво, впечатляюще. Разумеется, ради меня. Когда-нибудь он разобьется, продолжая вытворять такие штучки.

Я спокойно слетал в Интаск, оттуда в Итвак и к полудню вернулся во Фредериксборг, чтобы забрать трех пассажиров, желавших попасть в Готхоб. Оттуда я полетел в Сёндре-Стрёмфьорд – встретить дневной рейс из Копенгагена. В четыре тридцать я уже лег на обратный курс с четырьмя молодыми датчанами – пополнением строительной компании.

Весь день погода была прекрасной; жаловаться не на что, и тем не менее я устал – действительно устал. Руки ломило от штурвала; в глаза словно набило песку, будто я не спал всю ночь. Единственным моим желанием было устроить себе день отдыха, но надеяться на это не приходилось.

Подлетая к Фредериксборгу, я заложил пару кругов над бухтой – отчасти для того, чтобы убедиться в отсутствии льдин, а заодно заметил, что «Стелла» уже благополучно добралась до места. Яхта пришвартовалась к главному причалу. В тот момент, когда я заходил на посадку, кто-то вышел на палубу и встал у фальшборта. Скорее всего – Илана Итэн, но на таком расстоянии я не мог быть в этом уверен.

Подходя к берегу, я выпустил шасси, и «Выдра» выкатилась по слипу на сушу. Молодые датчане помогли мне закрепить расчалки: Когда мы уже закончили, подрулил «лендровер» из лагеря строителей: Они предложили подвезти, но я отказался, сославшись на дела с начальником гавани.

Выйдя от него, я обнаружил на слипе Арни, сидящего на кнехте у моего самолета. Он курил и бодро махал рукой в направлении «Стеллы». Там, на носу, теперь я это уже ясно видел, стояла Илана – в дуб, ленке и в красном шарфе.

– Складывается впечатление, что с этого момента у тебя не будет свободного времени, – заметил я.

– Ради этого я их всех к чертям в окно повыбрасываю. Какая женщина!

– Кажется, где-то я это уже слышал.

Он снова помахал ей; Илана развернулась и пошла вниз.

– Это моя судьба!

– Не пудри мне мозги. Скажи лучше, что ты там обнаружил?

– На месте аварии? – Он задумчиво покачал головой. – Боюсь, ничего хорошего. Прежде всего, я с большим трудом обнаружил сам самолет. Как я понял, он лежит на краю глубокой впадины.

– Ты не пробовал сесть?

– Об этом не может быть и речи. Между этой ложбиной и озером – ни клочка ровной поверхности, Джо. Я приметил пару более или менее пристойных площадок, но все равно без предварительной проверки собственными ногами я и думать не хочу о посадке. Это нереально. Я либо сломаю лыжи, либо сверну себе шею, либо просто потеряю самолет. Даже те деньги, которые предложил Фогель, риск не оправдывают.

– А что ты скажешь об озере Суле?

– Там было до черта тумана, – пожал он плечами. – Поэтому я низко не опускался. Все, что мне удалось разобрать, – лед еще не сошел, хотя отдельные участки чистой воды просматривались.

– Стало быть, никто из нас не может сесть там?

– Мне кажется – да. К концу сентября ты, наверное, сможешь посадить «Выдру» на воду, но в данный момент я бы много не поставил на твою удачу.

– Ты уже сказал об этом Фогелю?

– Да, после обеда. Он был очень расстроен. Я объяснил, что ничего не могу поделать. – Арни бросил взгляд на часы. – Ну, мне пора идти. До ночи еще надо слетать в Маламаск. Спецрейс с запчастями для бурового оборудования. У них там что-то сломалось. Через пару часов надеюсь вернуться. Ты вечером собираешься во Фредериксмут?

– Вполне вероятно.

– Значит, там и увидимся.

Он ушел, а я еще минут десять вручную занимался заправкой баков «Выдры». Канистры с горючим стояли прямо у слипа. Приложив ладонь козырьком, чтобы низкое солнце не слепило глаза, я проводил взглядом его взлетевший самолет. Когда я отвлекся от этого занятия, рядом с собой, на слипе, я обнаружил незаметно подошедшую Илану.

– Как дела у бесстрашного авиатора?

Я вылил последнюю канистру в бак, завинтил горловину и спустился на землю.

– Путешествие было приятным? – произнес я в ответ.

– Бывало и лучше. Сегодня утром мы наткнулись на пару льдин.

– Ничего не потеряли?

– Матросов не смыло, если вы это имеете в виду. Сёренсен собирается ставить ее завтра в сухой док.

– Вы уже виделись с Джеком?

Она покачала головой.

– Думаю, он продолжает пьянствовать.

Бог знает почему, но меня давно уже мучил один вопрос, который я все не решался ей задать. Илана устроилась на том же кнехте, где раньше сидел Арни. Я угостил ее сигаретой.

– Можно ли мне вас спросить кое о чем, если это не покажется невежливым с моей стороны?

– Попробуйте.

– Зачем вы приехали? Зачем вы приехали на самом деле?

Мне показалось, что она даже особо и не удивилась.

– А вы не пытались об этом узнать у Джека?

– В том-то и дело, что пытался.

– И как он считает?

– Он сказал, что вы приехали попытаться застолбить для себя главную женскую роль в его новом фильме.

– Да, конечно, для меня это имеет огромное значение. – Прозвучала ли ирония в ее голосе? Я так и не смог определенно решить это. Она подняла воротник дубленки. – Я не могу представить себе иного повода, который заставил бы меня очутиться в этой Богом забытой дыре. А вы?

– Не сразу, но готов поразмышлять на этим.

– Вот и займитесь на досуге, а пока помогите забрать мои вещички со «Стеллы». Сёренсен считает, что в данный момент мне лучше перебраться в отель.

Больше не говоря ни слова, она круто развернулась и двинулась вдоль берега к пристани. Я смотрел ей вслед. Она поднялась на бетонную дамбу и только тогда обернулась.

– Вы идете?

– Вы уверены, что я вам нужен? – откликнулся я. – У меня такое чувство, что это легко может перерасти в привычку.

Я застал ее врасплох. На мгновение она потеряла дар речи – словно девочка на первом свидании. Но утраченное вернулось быстро, причем ее обычной ядовитости поубавилось.

– Не будьте идиотом, – неуверенно проговорила она и пошла прочь.

Но она чувствовала, что я уже иду за ней. Это было видно по наклону ее головы, по расправленным плечам... По какой-то неясной причине – или я просто пытался сам себе это внушить? – но внутри у меня что-то екнуло от волнения.

Подобно большинству маленьких населенных пунктов, расположенных вдали от цивилизации, Фредериксборг отличался весьма низким уровнем криминогенной обстановки. Тем не менее у нас был свой полисмен, сержант Олаф Симонсен, который отвечал за соблюдение законности и порядка в городке и на окружающей территории, по площади превышающей самые крупные графства Англии.

Когда я вошел в бар отеля, он сидел там и потягивал пиво с Джеком Дефоржем. Это был высокий, худощавый гренландец; лицо его за сорок арктических зим приобрело сходство с дубленой кожей. В данный момент он, слушая Дефоржа, весело смеялся чему-то, закидывая голову, – спокойный, добродушный мужчина, верный семьянин, отец пяти дочерей, при этом весьма набожный, как большинство местных жителей. Но я видел этого же человека и в состоянии божественного гнева, когда ему приходилось приводить в чувство при помощи ботинка и железных кулаков пьяную толпу разбушевавшихся рыбаков в баре Фредериксмута. Обычно это происходило субботними вечерами.

Я подсел к ним.

– Привет, Олаф! Где пропадал последние дни?

Он протянул руку, и мы обменялись рукопожатием.