— Думаете о Венеции? Есть также город, предназначенный для Клуба Состоятельных. Фулду туда доступа нет.

— Кто-нибудь доказал, что этот город действительно существует? Готова спорить, что это — легенда, придуманная членами Клуба. Мы бы знали, где он находится и по какой модели построен…

— Не уверен. Чем человек богаче, тем тщательнее относится к своим секретам.

— В любом случае я склоняюсь к Венеции. В Хрустальном Дворце Палладио обмолвился о своем венецианском происхождении. Кроме того, Лондон, Париж и прочие города являются лишь концессиями и могут находиться в международных лагунах. Но не могут игнорировать законы. Венеция — город исходный, независимый и суверенный. Договоры, подписанные в свое время доминионами, защищают его от любого военного вторжения. Проблема касается не Министерства безопасности, а Министерства войны.

Кто знает, когда генералы примут решение занять Венецию, когда Фулду удастся их убедить?

— Богу не удастся. Быть может, Дьяволу, — пробормотал Роземонд, вставая, чтобы размять ноги.

Он направился к черной доске и начертал идеальный круг, внутри которого поместил звезду Давида, которую тут же стер рукавом.

— Как я могу вам помочь, Роберта?

— Вы — эксперт по колдовству. Мы вляпались в эту проблему с самого начала. Что вы знаете о Палладио и о «Кадрили убийц»? Он использовал эту формулировку в галерее зеркал перед тем, как прикончить моего двойника. Кто такой Антонио Палладио?

Роземонд молчал.

— Вы ни разу в своих лекциях не упоминали о «Кадрили убийц». Во всяком случае, я не помню об этом. Но ведь этому должно быть объяснение… историческое.

— Объяснение есть всему, мисс Моргенстерн. Даже тайне Палладио.

Профессор порылся в папке из коричневой кожи и извлек досье с печатью Переписи. Заинтригованная колдунья открыла его. Досье состояло из листков, покрытых торопливым почерком, и очень древней брошюры, если судить по пятнам плесени и печати в виде сжатого кулака.

— Перепись занималась графом?

— Это все, что удалось о нем найти. Даю его вам. Мне надо кое с кем встретиться на улице. Я вернусь через полчаса.

Профессор вышел. Роберта задала себе вопрос, как это досье могло попасть ему в руки. Перепись была щепетильнее Министерства войны в вопросах конфиденциальности. Она просмотрела первый документ досье. Это было письмо с наглой и четкой подписью. Датировано 15 марта 1810 года. Роберта тут же принялась за чтение.

Моя дорогая и нежная подруга.

Позвольте рассказать вам историю призрака, которую вы, быть может, найдете гротескной, коли она вышла из-под пера такого человека, как я, но она в любом случае остается точным пересказом события, произошедшего со мной.

Венеция сдалась без сопротивления, а ее знать шествовала перед моим креслом, словно воздавая мне почести. Эти бесконечные церемонии утомляли меня своей скукой. Иногда я скрывался в каком-нибудь здании вроде далматской церкви, в которой обнаружил несколько превосходных картин. Я впервые увидел Антонио Палладио на приеме во Дворце Дожей. Это случилось 19 января 1798 года.

Палладио выглядел великолепно: зрелый человек с твердыми чертами лица — облик солдата. Он не опустился на колено. И достаточно умело шепнул так, что расслышал только я: «Смерть смеется над саблями, заговорами и пушками. А я знаю способ обойти ее. Это вас интересует?»

Я был молод, безумен и глуп. Но пригласил Палладио на ужин. Мне тысячи раз приходилось видеть Смерть за работой. Так я иногда считал. Сейчас она стала для меня навязчивой идеей, как для любого, кто не раз подходил к ней слишком близко.

Кругозор Палладио превратил ужин в удивительное приключение. Он рассказал мне историю трех последних веков так, словно все пережил сам.

В конце концов он изложил мне свой проект. Я внимательно выслушал его. Этот алхимик просил у меня кое-что, чем тогда я не располагал. Но он не был глуп и знал, что я могу это раздобыть. Мы расстались, условившись о весьма странной встрече: в стране фараонов, когда я стану властителем.

Я не знал, какую часть последующих побед отнести на счет этой встречи. Но в одном уверен — История на моей стороне.

Мне понадобилось меньше года, чтобы создать Восточный флот, взять Мальту, потом Александрию. В Эль-Раманехе, городке, продуваемом жгучими ветрами пустыни, граф Палладио во второй раз встретился со мной. Я спорил в палатке с Десексом, Ренье и Виалом, как лучше идти на Каир.

Какое колдовство позволило ему миновать все посты? В войсках придерживались строжайшей дисциплины, и визит чужака был попросту невозможен. Мы полагались на некоего Панусена, ученого из Музея и секретаря Клебера. Но этот человек буквально испарился в Александрии. Палладио предложил свои услуги. Он превосходно знал арабский язык. Хорошие переводчики были редкостью, и любой человек, знающий местные наречия, был как нельзя кстати. Клебер взял его.

Я отослал своих офицеров, и мы продолжили беседу с того места, на котором она прервалась в Венеции. Мы были рядом с Каиром! Мой дух был воспламенен. И в эту ночь мне не удалось заснуть.

Утром следующего дня, к великому удивлению солдат, я свернул лагерь. Мы ничего не знали о силах мамлюков, которые поджидали нас в Каире. Нельсон терзал наш флот. Но я совершил десятидневный марш-бросок. Ночевали мы в походных условиях. Мои славные солдаты без ропота вынесли невероятную сухость местного климата.

Моя спешка противоречила военному духу, но дала мне все шансы на успех. Мамлюки не успели организовать оборону, хотя на берегах Нила стояла мощная артиллерия. Мы подошли к Каиру. Пирамиды были на расстоянии пушечного выстрела.

Я отдал приказ о наступлении в тот же вечер. Всего ночь понадобилась Ренье и Десексу, поддержанным атакой Бона и Виала, чтобы справиться с противником. Мы завладели четырьмя сотнями верблюдов и сорока пушками. Через час Каир сдался. Великая и прекрасная победа.

Теперь следовало навести порядок в стране, напечатать пропагандистские материалы, убедить религиозных вождей учредить пост администратора Египта. Многое приходилось делать в тени, но Палладио знал все тайные пружины.

Мой верный Картенье ждал нас в соответствии с инструкциями у западного выхода из лагеря. Он приготовил двух превосходных жеребцов, каких умеют выращивать только арабы. Наверное, у меня горели от восхищения глаза, когда я несся рядом с венецианцем.

Мы проскакали до плато Гизы. Усыпальницы фараонов походили на фрагменты ночи, утонувшие в земле. Как можно было хоронить в подобных мавзолеях обычных людей? Быть может, они были гигантами?

Палладио остановился у самой большой пирамиды, пирамиды Хуфу, как говорил Денон. Он вскарабкался по огромным камням. Чуть выше его ждал араб.

Меня охватило раздражение. Этот человек, которого я знал всего по одной встрече, вполне мог устроить западню.

Многие тогда, как и сегодня, жаждали моей смерти. Я последовал за ним, не снимая руки с рукоятки сабли.

Араб зажег два факела и протянул их нам. Мы проникли внутрь пирамиды по подземному ходу, который вырыли грабители, как разъяснил Палладио. Двигаться было затруднительно. Я даже потерял пуговицу от шинели. Мы добрались до галереи, вырубленной рабами фараона. Она уходила в глубины захоронения. После показавшегося мне бесконечным спуска мы вышли в пустую квадратную комнату. Стены ее были покрыты непонятными надписями. В плиты пола был заделан выщербленный и пустой каменный саркофаг.

Палладио достал баночку с мазью и палочкой извлек некоторое количество находившегося в ней вещества. Он бросил эту крошку внутрь саркофага, достал из другой коробочки прядь волос, отделил несколько волосков и бросил туда же, потом отошел в сторону. Я последовал за ним и оказался в углу склепа.

Женщина, которую он собирался вернуть к жизни, умерла в XVI веке. Он знал ее лично.

Палладио поднял руку и произнес несколько непонятных слов в сторону саркофага. И вдруг внутренность склепа осветилась. Белый, ослепительный, ледяной, бушующий свет. Мы походили на призраков. Свет исчез столь же внезапно. И вот что я увидел в бледном свете факелов, которые, к счастью, не погасли.