— Ну конечно же, нет! — отрезал Брайан, однако и эта резкость, и то, что он сказал эти слова по-шотландски, выдали его с головой. Он умолк, чувствуя, что мать тоже все поняла.

— Кто она, Брай?

— Я не знаю, о ком ты говоришь, — снова перешел он на английский. — Я приехал домой, чтобы найти здесь мир и покой, но я его никогда не найду, если ты будешь меня постоянно пилить.

Письма, которые она получала до его приезда, приходили из Кента. Но Кент рядом с Лондоном. Меган свистом подозвала Килтера и стала гладить его, не переставая напряженно думать. Сын не поедет в Лондон ради себя. Но может, поедет… ради нее?

Лондон! Господи, ну и перспектива! Что она там будет делать со своей своеобразной речью и манерами, не знающая ни единой души… Да и во что оденется? Откуда ей знать, как следует одеваться? Вдали от дома она будет чувствовать себя рыбой, выброшенной на берег.

Она посмотрела на сына из-под опущенных ресниц, увидела, что он допил виски и с вызовом звонит в колокольчик, чтобы попросить еще. Хочет вытравить из памяти то, что с ним произошло и заставило вернуться в Стратклайд. А что там все-таки произошло? Он никогда ей не скажет. Единственная надежда Меган заключается в том, чтобы отправиться в страну англичан и самостоятельно все выяснить.

Перспектива выглядела устрашающе. Однако она никогда не уклонялась от боя.

— Я вот о чем думаю, — медленно проговорила она. — Ты должен ехать туда, Брай. Должен принять этот орден. — Видя, что Брайан собирается что-то возразить, она поспешила добавить: — Этого хотел бы и твой отец.

— Отец? — Брайан рассмеялся. — Отец принес англичанам меньше пользы, чем даже ты!

— Да, и именно поэтому ты отправился туда, разве не так? И это сказалось на бедном твоем отце, ты знаешь, что он переживал, когда ты там торчал и когда мы получали известия о твоем участии в скачках, дуэлях и твоих амурных похождениях…

— Все очень сильно преувеличено, уверяю тебя.

— Разве? Я так не думаю, Брай. Ты забыл, что я знаю тебя с колыбели. У тебя всегда была склонность к буйным выходкам. Но дело даже не в том, чтобы твой отец спокойно спал в земле. Это касается меня.

Вошел Хейден и остановился в дверях.

— Еще, — сказал Брайан, протягивая бокал. — Мама, я, право же, не могу понять, каким образом…

— Ох, не понимаешь? Позволь мне в таком случае объяснить. Если служение этим чертовым англичанам стоило тебе твоего будущего, то я готова поехать и позаботиться о том, чтобы принц-регент сделал тебя рыцарем.

— Ты? В Лондон? — ошеломленно спросил Брайан.

— Да, именно я!

— Прошу прощения, миледи, — вмешался Хейден. — Однако врачи его светлости очень настаивали на том, чтобы он переехал сюда. Мир и покой, сказали они, — вот что ему требуется.

— Меня не слишком интересует, что ему требуется, — резко сказала Меган. — Ступай и принеси ему питье! Да закрой за собой дверь!

— Честное слово, мама, — запротестовал Брайан. — Он мой слуга, а не шпион.

— Не будем об этом. Ты мне скажи: возьмешь меня в Лондон посмотреть церемонию твоего награждения?

— Я не собираюсь ехать в Лондон.

Меган обвила руками Килтера и театрально запричитала:

— А кто носил его на руках, когда он был не больше блохи? Кто учил его ходить и говорить? Кто кормил его грудью?..

— Тебе не кажется это несколько мелодраматичным, бедная мама Меган?

— И вот благодарность за все, что я сделала для этого парня — он напрочь отказался выполнить мою предсмертную просьбу!

— Тебе еще далеко до смерти!

— Он не знает, как я страдаю, когда меняется погода, — зашептала Меган в ухо Килтеру. — Как ноют мои старые кости и как я молю об избавлении…

— Это так много значит для тебя? Честь, оказанная человеком, которого ты презираешь? — недоверчиво спросил Брайан.

— Это последний миг славы для меня, — пробормотала она, целуя пса во влажный нос. — Все, что мне хочется увидеть в этой жизни… а он мне отказывает.

Брайан поднял вверх руки:

— Проклятие, мама! Ладно, будь по-твоему! Я поеду в Лондон. Ты сможешь увидеть, как меня превратят в фатоватого рыцаря. Но зато после этого я не намерен обсуждать с тобой, как мне жить дальше.

— Да, Брай. Да, мой милый мальчик. — Меган подняла фартук и промокнула глаза. — Ты не можешь себе представить, какой счастливой ты меня сделал!

— А ты не можешь себе представить, каким несчастным ты сделала меня! — в сердцах ответил Брайан.

Меган похлопала его по ноге.

— Ты всегда был хорошим сыном, мой мальчик. Сбудется мечта моей жизни — я увижу тебя в рыцарской одежде и в венке. Благослови тебя Господь за проявленное милосердие.

— Будь я проклят за проявленный идиотизм! — в сердцах бросил Брайан.

Однако Меган не придала значения его словам. Он мог отказать ей, но даже не слишком долго сопротивлялся. Это подтверждало лишь одно: в Лондоне был кто-то, с кем он собирался встретиться.

— Я должна подумать о своем гардеробе! — воскликнула она, с трудом поднимаясь с низкого стула. — Восемнадцатое июля — остался всего месяц! Мы должны поторопиться, чтобы оказаться там вовремя!

Темнота и смятые простыни. И снова беспокойные сны — о Брайане Бору. Проснувшись до восхода солнца, Николь продолжала переживать сладостные мгновения сна. Он целовал ее — в то место. Она натянула задравшуюся ночную рубашку на бедра. Она находится в Лондоне. Сейчас июль. День за окном обещал быть влажным и жарким. В конце концов Николь вновь заснула. Проснувшись, она попросила прохладную ванну, и горничная по имени Донлеви понимающе кивнула.

— Сейчас самое лучшее — освежиться, — бодро заявила она, — поскольку у вас сегодня напряженный день, мисс. Завтрак у герцога и герцогини, затем музыкальное представление у леди Принтон, ужин и опера, а потом вы куда-то идете вместе с лордом Уоллингфордом.

— Да, в самом деле напряженный.

— Какие духи добавить в воду, мисс?

— Не знаю. Что у тебя есть?

— Лаванда, розовая вода, жасмин, сандаловое дерево, — перечислила горничная, перебрав флаконы. — А вот что-то новенькое, это я недавно купила для вас. Вереск. Растет в Шотландии, как мне сказали.

Шотландия…

— Дай-ка мне понюхать. Пожалуй, подойдет. — Николь наблюдала, как жидкость из флакона медленно капала в ванну. В Шотландию уехал Брайан Бору. Сейчас он на высокогорье. Николь закрыла глаза, пытаясь представить его в этой дикой стране.

— Какое сегодня число? — неожиданно спросила Николь.

— Дайте подумать. В воскресенье был день рождения моей мамы, это было тринадцатое. Значит, сегодня пятнадцатое.

Всего три дня остается до торжественной церемонии в Вестминстере. Он не появился, как она и уверяла Томми. Однако ей хотелось, чтобы она ошиблась. Хотя, пожалуй, нет. Ему будет дьявольски трудно идти по проходу в соборе на этих проклятых костылях…

Горничная сполоснула ей волосы и потерла спину. Ни-коль продолжила мытье сама, и делала это настолько медленно, что Донлеви нервно посмотрела на часы:

— Надо бы поторопиться, мисс. Уже почти полдень.

Полдень, а она еще не одета! А в академии она вставала на рассвете… Разумнее не предаваться этим воспоминаниям. Николь обрадовалась, когда Донлеви спросила:

— Что вы наденете к завтраку?

Доспехи и маски. Звон клинков в морозном воздухе. Его рука ложится на ее талию, когда он показывает, как выполнять удар, из его рта идет пар…

Донлеви вздохнула:

— Лорд Уоллингфорд приедет за вами менее чем через час, мисс. Что бы вы хотели надеть?

Ничего из того, что нравится Энтони. Он становится дьявольски уверенным в себе. Вчера вечером он стал целовать ее в парке, где их мог видеть любой. Ей нелегко было удержать его нескромные руки. Как они не похожи на руки Брайана!

— Мисс?

— Бледно-желтое муслиновое платье. — В нем маленький вырез, может, это удержит его пальцы.

— Шляпу?

Вот задача.

— Плетеную. — Впрочем, нет. Он говорил, что ему она особенно нравится. — Лучше с желтыми лентами. — Николь открыла глаза и увидела, что Донлеви собирается задать ей еще несколько вопросов. — И синие шевровые сапожки. И еще голубой шелковый зонтик. Все?