— Мы в баре, тут всё пивом воняет, — возмутился он, но послушно встал из-за стола, сказав сидящем напротив Васе с Дашей. — Двигайте жопы.

К его манере общения все давно привыкли, но это не мешало Олесе всем своим видом показывать, как ей это режет слух.

Конечно, они обсудили инцидент случившиеся на её работе. Новой информацией это было только для Димы, ведь Ларисе и Васе беременная девушка позвонила сразу после происшествия, а те уже поделились с Дашей.

— А у вас там снег у входа хорошо убирают? — спросил он и в шутку подкинул идею мести и обогащения. — Можно навернуться в рабочее время и под страхом суда и огромного штрафа выбить себе должность своего начальника.

— Я не аферистка! — возмутилась Леся, то ли по привычке споря с ним, то ли разом поглупев и начав воспринимать всё за чистую монету.

— Тебе ребёнка поднимать надо будет, придётся и не так вертеться, — подначивая, дал наставление Димка. — Мы тебя одну не бросим и всегда поможем, надо же как-то билет в рай заслужить, но и самой булки напрячь нужно будет, раз папаньку мелкого под это дело не подписала.

— Да кому ты нужен со своей помощью! — вспыхнула Олеся.

— Лишь бы ляпнуть чего-нибудь — поддержала её Лариса.

— Мужик, мы эту тему не поднимаем, — пояснил другу Вася.

— О, а вот и наши кальмары в кляре несут, — обратила внимание на официантку Даша.

На этом мелкий конфликт можно было бы замять, но Олеся предпочла не отказывать себе в удовольствии побыть обиженной со всеми вытекающими. Сначала напросилась на комплименты, пожаловавшись, что плохо выглядит и скоро превратится в отёчную слониху. Потом прочитала Димке нудную лекцию о вреде ненормативной лексики, чуть не устроила сцену, когда компания за соседнем столиком начала громко гоготать, и не дала Даше дорассказать историю, как её однокурсник, оказавшийся единственным парнем в своей группе, уже в третий раз станет крёстным отцом для детей своих бывших одногруппниц, решив, что всем будет куда интересней узнать о том, как и когда она хочет уйти в декрет. А зафиналила вечер Леся речью о том, что отец её бросил, мама далеко, и, если бы не Ламановы, она и её ребёнок были бы сиротинушками, не оставив всем выбора кроме того, как предложить помощь с будущим ребёнком и пообещать всяческую поддержку.

— Вы меня больше не зовите с вашей противной Леськой гулять.

— Тебя никто не звал, — напомнил другу Вася. — Ты сам вызвался с нами посидеть.

— Ты меня практически умолял об этом, гад, — без злости огрызнулся Дима.

— Раз сам напросился — терпи, слабак, тебе девчонок ещё домой подвозить.

— Без указаний от соплежуев разберусь.

Эта высокоинтеллектуальная беседа велась в ожидании того, как Лариса с Олесей выйдут из уборной бара, и можно будет расходиться по домам.

«Если бы Диме нравилась Олеся, он был бы мне также близок и приятен? Даже не знаю. Вот если бы он ей нравился больше чем Вася, я бы его обожала».

— Уверена, что хочешь с этим хлюпиком по тёмным улицам гулять? — подмигнул Даше лучший друг мужа, прощаясь.

— Моя девочка со мной в безопасности, — пафосно заявил Вася и сам же над этим рассмеялся.

— Кто-то распробовал пиво, — прижавшись к мужу, улыбнулась Даша, приняв к сведенью, что крафтовое влияет на него больше светлого, которое на разлив берёт его отец, и помахала машине, где уже заняли переднее и заднее пассажирские места Олеся с Ларисой. — Счастливого пути.

— А тебе не кажется, что Олеся не любит Димку только потому, что он нашей маме не нравится? — спросил у жены Вася, когда пройдя половину расстояния до дома, они решили оставшийся путь преодолеть на общественном транспорте и, обнявшись, топтались на месте под фонарём у остановки.

— У вас общая мама? — зацепилась Даша, не желая посвящать остаток вечера Лесе.

— У нас. Твоя далеко, мы с нашей свадьбы не виделись, тётя Оксана в деревню на пмж перебралась, вот и выходит, что моя мама, она не только Ларисы мама, но ещё твоя и Олеси.

— Но не Димина.

— Это да, — протянул Вася.

Раз мы столько внимания посвятили подруги детства, то будет честно рассказать и о лучшем друге Василия со школьной скамьи.

Наталья возненавидела его, когда после школы её золото, а не ребёнок взбунтовался и за компанию пошёл с этим оторвой Димкой Троицким в армию, а не в институт. Васино объяснение, что служить лишь год и результату ЕГЭ всё ещё будут действительны, женщину не успокоили, а заставили ещё больше разозлиться, ведь доводов, почему он не должен так делать, практически не осталось. Увещания, что, когда Вася вернётся, его одноклассники будут уже второкурсниками, а мать он найдёт на кладбище, ведь либо материнское сердце остановится от того, что сын её оставил, либо в гроб её загонят переживания за непослушное чадо, не сработали. Вася каждый раз обнимал плачущую маму, но решения служить не изменил.

— Надо было его в другую школу перевести ещё тогда, когда я этого Димку в шестом классе с сигаретой увидела. Курит, материться, наверное, ещё и пьёт! — сквозь дверь в комнату доносилось до восемнадцатилетнего Васи возмущение мамы.

— Ты мне его правильно выпивать научить не дала, вот он и нашёл друга, который всё расскажет и покажет, — спокойно отвечал ей отец, который принял выбор сына и где-то даже гордился, но не показывал, чтобы не довести жену до полного бешенства.

Димина манера разговаривать — ещё одна причина, по которой он не нравился Наталье Васильевне Ламановой. Если в детстве мальчик просто повторял плохие слова, услышанные от взрослых, то повзрослеем, матом он не ругался, а красочно изъяснялся независимо от вопроса или объекта обсуждения.

Парень отчасти мог себя контролировать. Например, в день, когда Вася знакомил свою девушку с другом, Дима был пусть и немного молчалив, но общался деликатно и понятно, пока ему не позвонили. Даша на всю жизнь запомнила характеристику, которую он дал позвонившему ему человеку.

— Извините, отвлёкся. Надо было объяснить одному гандону, кашей наполненному, что его косяки на меня не навешать.

Впоследствии Дима не отказывал себе в удовольствии излагаться привычным для него образом. Стоит только вспомнить, как через пару недель после свадьбы молодожёны впервые принимали гостей в качестве супружеской пары. Это был какой-то праздник, они собрали родственников и друзей, и за одним столом оказались Дашина свекровь и лучших друг мужа.

— Такие котлеты вкусные, я самую большую приметил, за горчичкой сходил, а ты, крыса недобитая, её сожрал, — принялся выговаривать Троицкий Васе.

— В большой семье клювом не щёлкают, надо было её в свою тарелку из общей переложить, — миролюбиво заметил на это сын Ламановых, пока мать семейства, покраснев, начала задыхаться от негодования.

Но в защиту уважаемой Натальи Васильевны, Дима Троицкий мог вызывать негатив не только у неё.

Готовясь к бракосочетанию, Даша и Вася предположили, что он сойдётся со свидетельницей, которой была Фарида — личность интересная и не менее экстравагантная чем Дима, но он не проявил должной заинтересованности к представленной ему девушке. Она это заметила и поставила ему диагноз.

— Этот придурок либо голубой, либо расист, — услышала от неё Даша, когда через два дня после торжества позвонила подруге, чтобы обсудить, как всё прошло.

Однако, если оценку Фариды можно объяснить задетым самолюбием, то неприязнь к нему со стороны Олеси в самом деле походило на подражание Ламановой старшей.

Новый год, как и почти все остальные праздники, отмечался там же, где происходили субботние обеды. Трёхчасовой ужин заканчивался речью президента, после чего шло получасовое прощание, и старшее поколение ложилось спать, а младшее либо возвращалось к себе, либо продолжало отмечать уже с другой компанией.

Даша и Вася под ёлочку гостеприимным хозяевам купили чайник, ведь тот, который у них есть, пусть ещё работал, но утратил приличный вид ещё тогда, когда Даша появилась у них на кухне, будучи просто Васиной девушкой. Она выбрала два наиболее подходящих электроприбора, но окончательное решение оставила за мужем, чтобы сказать свекрови, что чайник выбрал её сын, защитив себя от возможных претензий, если подарок не придётся по вкусу.