– Черт, вон еще вышли, – сказал Адам, и я посмотрела вперед. Да, трое широкоплечих тоже вылезли из машины. – За дорогой следи! – взвыл Адам.

– Да ййее… – чуть не выругалась я, но вспомнила про Алисию. – Пис! Пук-пук-пук, – яростно повторяла я.

Алисия захихикала и подхватила:

– Пук-пук-пук!

– Езжай как можно быстрее, – велел он.

– Не могу, дорога виляет. – Я с трудом увернулась от встречи с кустом.

– Вижу. Сосредоточься и жми изо всех сил.

– Они за нами едут?

Он не ответил.

– Едут? – Какого черта он молчит, мне надо это знать. Я на секунду оторвалась от зеркала заднего вида и посмотрела в лобовое стекло. К нам быстро приближалась машина с тонированными стеклами. – О господи!

– Почему мы едем задом? – встревоженно спросила Алисия. Ей передалась наша паника, и она поняла, что это не игра.

Наконец мне удалось развернуться, очень быстро и грамотно, после чего мы с удвоенной скоростью рванули дальше, сворачивая то налево, то направо, далеко не всегда следуя Алисиным указаниям, что, впрочем, мало ее смущало. Вдалеке показалось оживленное шоссе, там уже было много машин, и я поехала потише, но продолжала сворачивать в самых неожиданных местах.

– Все, оторвались, можно больше не крутиться, – сказал Адам, когда мы съехали на третью по счету круговую развязку. – Сзади их нет.

– Ой-ой-ой, башка кружится, – пропела Алисия.

– А меня сейчас вырвет, – сказал Адам.

Я помигала поворотником и выехала с развязки на главную дорогу. Когда мы доставили Алисию домой, мне пришлось объяснить Бренде, почему ребенок вопит: «Задом! Задом!» и носится по дому спиной вперед, сшибая все на своем пути.

– Ну как, Адам, средства моей сестры помогают вам радоваться жизни? – поинтересовалась Бренда. Она сидела за столом на кухне и приглашающе пододвинула ему стул в своей обычной манере, исключающей возможность отказа.

– Пока что мы испробовали три: еду, прогулку в парке и общение с ребенком.

– Ясно. Еда понравилась?

– Вообще-то у меня потом желудок болел.

– Интересно. А в парке хорошо погуляли?

– Меня арестовали.

– Ничего подобного. Тебя посадили в камеру, просто чтобы ты немного успокоился, – мрачно возразила я, недовольная тем, что пользу от моей терапии поставили под сомнение.

– А поездка на машине закончилась тем, что вы помешали сделке наркодилеров, – завершила Бренда.

И мы все трое умолкли. Потом Бренда откинула голову назад и расхохоталась. После чего, как водится, без всякого перехода сменила тему:

– Адам, у вас на дне рождения какой будет дресс-код?

– «Черный галстук».

– Прекрасно. Я как раз присмотрела идеальное платье в «Пейс». Думаю, что и туфли подобрать к нему сумею. Ладно, ребята. – Она встала из-за стола. – Пора мне заняться обедом для Джейдена. А вы бы двое лучше перепихнулись, не то я сама вам чего-нибудь в задницу запихну.

Адам посмотрел на меня с ухмылкой, в глазах его заплясали веселые огоньки. И мне было плевать, что он посмеивается над моими полоумными родственниками и странными способами радоваться жизни, главное, он цел и невредим.

А когда мы вышли из моей квартиры, куда заехали буквально на минуту, чтобы забрать лист кувшинки, то обнаружили, что лобовое стекло разбито в мелкое крошево.

Мария работала на Гранд-Канале в современной офисной башне, издалека похожей на шахматную доску. Я взялась лично доставить ей лист кувшинки – Адам был уверен, что она спустится на ресепшен, узнав, что это от него. Ему твердо было велено оставаться снаружи, но, если угодно, найти такое место, откуда будет видно, что происходит. Учитывая, что здание состоит из стекла и стальных перегородок, это несложно. Главное, чтобы он ее видел, а она его нет. Я хотела, чтобы воссоединение Адама с Марией произошло, когда он будет к этому полностью готов. Пока что он весьма от этого далек.

У меня было странное чувство в связи с предстоящей встречей с Марией. С этой самой Марией. Женщиной, о которой я знала довольно многое, с которой уже дважды общалась по телефону и которая была не последней причиной его желания покончить с собой на мосту. Я шла по мраморным плитам роскошного холла, так громко цокая каблуками, что рецепционистки, выстроившиеся в ряд за длинной стойкой, отвлекались от дел, чтобы посмотреть на меня. Шла и все больше осознавала, что Мария меня раздражает. Самое время для такого открытия, нечего сказать. Но я не могла не осуждать ее за ту власть, которую она обрела над любящим ее мужчиной, а главное, за безответственность этой власти. У меня кровь закипала от ярости, когда я думала, на что он готов ради нее, притом что она и знать об этом не знает. Опять-таки неподходящий момент для подобных эмоций, да и не следует мне брать на себя роль его защитницы, я должна быть спокойна и непредвзята, но почему-то не получается.

Умом я понимала, что Мария не виновата. Если б она была моей подругой и рассказала о том, как вел себя Адам, я бы скорее всего поддержала ее, посоветовала: «Уходи, раз все другие средства ты перепробовала и ничего не помогло». И однако же эта женщина меня бесит. Я знаю, что должна сказать Адаму, чтобы он порвал с ней, а не пытался ее вернуть. Она уже с ним порвала, она ушла к другому, к его другу. Но не добьет ли его ее окончательный отказ? Да, добьет. Точнее, убьет. Я это уже поняла. И Мария сейчас нужна мне, чтобы Адам продолжал жить. Этот факт меня тоже возмущал.

– У меня пакет для Марии Харти из «Ред Липс-Продакшн».

– Кто отправитель?

– Адам Бэзил.

Я видела Адама, он стоял за углом. Шерстяная шапка низко надвинута на лоб, пальто наглухо застегнуто, лица почти не разглядеть, только торчит красный от мороза нос. Я удостоверилась, что у него хороший обзор и он сможет наблюдать за реакцией Марии. Надеюсь, она не вздумает бросать кувшинку на пол и топтать ее ногами. А то, боюсь, мне не успеть, если он побежит топиться в канале.

Двери лифта открылись, и оттуда вышла красотка в обтягивающих черных джинсах, байкерских ботинках и футболке с игривой обнаженной девицей. Густые черные как смоль блестящие волосы обрамляли хорошенькое кукольное личико. У нее была прямая челка, большие голубые глаза, точеный нос и ярко-красные губы. Я бы в жизни не подумала, что Мария может оказаться такой. Я ее себе представляла типичной офисной барышней в деловом костюме, но, как только увидела, сразу поняла – это она.

Именно красные губы выдавали ее, даром что косметическая компания, где она работает, так и называется. Да, я ее узнала, но что-то мешало мне ее окликнуть, когда она торопливо шла к стойке ресепшена. Несомненно, они с Адамом были потрясающей парой, наверняка люди оборачивались им вслед, и это взбесило меня еще больше. Добрая старая женская ревность. Я злилась на себя, ведь раньше у меня никогда подобных чувств не возникало. Это не по моей части. Но, с другой стороны, раньше у меня все было о’кей, я была вполне себе устроена в этой жизни, а теперь все разладилось, и каждый, у кого дела идут хорошо, вызывал раздражение и зависть. Любой благополучный человек разрушал мою и без того шаткую уверенность в себе, и она рассыпалась, как кегли под ударом мяча.

Девушка на ресепшене указала Марии на меня, и она обернулась. Когда Питер с Полом еще со мной разговаривали, то нередко вместо: «Привет, Кристина» – говорили мне: «Привет, Вольная Пятница»[5]. Да, я люблю ходить в джинсах. Но не просто в заурядных синих портках, а в джинсах самых причудливых расцветок. Они у меня всех цветов радуги, так же как и остальной гардероб. Цель проста – пусть хоть что-то у меня будет ярким и радостным. Хотя бы одежда, раз уж все остальное, увы, пока довольно серое и унылое. Я сменила черные и серо-бежевые тона на сочное многообразие красок и стала одеваться, как в юности. Из книжки «Как с помощью гардероба сделать свою жизнь более насыщенной» я узнала, что и физически, и психологически мы зависимы от того, какие носим вещи. Например, черные высасывают нашу энергию. Организм нуждается в ярких красках так же, как в солнечном свете. И однако же – вот Мария, вся в черном, супермодная, как будто только что вышла из дорогущего бутика, и я, больше всего похожая на пакетик с конфетками «скитлс». Длинные вьющиеся волосы песочного цвета выбиваются из-под полосатой шерстяной шапочки, которая выглядит так, словно я стянула ее у одной из мартышек музыкальной группы «ЗингЗиллы». Моя нарочито небрежная, растрепанная прическа на самом деле требует тщательного ухода – только еженедельное посещение салона и позволяет добиться эффекта небрежности. Мои волосы хихикают и флиртуют, развеваются на ветру, а у Марии… ее ультрамодная аккуратная короткая стрижка с прямой челкой смеется в лицо опасности, она бросает вызов.