–?Близко. Уже приехали.
Муж остановил машину напротив утопающего в зелени здания, похожего на элитный детский сад.
Никогда бы не подумала, что так выглядит учреждение для детей-сирот – воображение рисовало совсем другие картины. Не ухоженные клумбы и разноцветные качели-карусели, а заросший бурьяном двор; не красивое яркое здание с бравым охранником на входе, а растрескавшаяся, давно не крашенная хибара…
Оказалось, все не так.
Модная игровая площадка, оставленные на ней игрушки, велосипеды, самокаты – у нашей единственной дочки, к слову, не было такого разнообразия транспортных средств.
Стало неловко. Зачем мы пришли?
Государство, похоже, неплохо финансирует сирот, а многочисленные спонсоры добавляют материальных благ. Каким же наивным выглядело на этом фоне наше с мужем желание чем-то помочь…
К кабинету заведующей дошкольным отделением мы пробирались сквозь плотный дух разваренных щей – пахнуло самыми неприятными воспоминаниями из детства.
Передать не могу, как я ненавидела детский сад, в котором никто не умел относиться к ребенку, как к человеку: дети не имели права на собственные мнения и желания. Они должны были подчиняться.
Нас заставляли есть месиво из супа и второго в одной тарелке, нарекали идиотами и дебилами, ставили в одних трусиках на позорный стул, а особо резвых и шумных с удовольствием шлепали тапками.
Интересно, что происходит в детских домах, где сотрудникам уж точно не приходится опасаться того, что ребенок может кому-то пожаловаться?..
–?Здравствуйте, Марию Семеновну можно увидеть? Мы договаривались, – пока я блуждала по лабиринтам прошлого, муж отыскал начальственный кабинет.
–?Спонсоры? Да-да, проходите!
Через пару минут мы уже сидели за столиком в комнате отдыха и ждали начальницу. Странно, что заведующая решила принять нас здесь, а не в своем кабинете.
Пока секретарша заваривала чай, я рассматривала новый холодильник, микроволновку, кофеварку – все здесь было оборудовано по последнему слову техники.
–?У нас же сутками люди работают, – Катерина заметила мой взгляд, – это второй дом.
–?А что же столовая?
–?Ой, – секретарша отмахнулась и поморщилась, – там диетическое. Приедается.
Честно говоря, ее можно было понять, если вспомнить о запахе, который витал в коридоре. Однако детям приходилось есть именно эту дурно пахнущую стряпню, причем изо дня в день.
Как только чай был приготовлен и подан, в комнату, широко улыбаясь, вплыла заведующая. На круглом лице пожилой женщины сияли крошечные глазки, цвета которых нельзя было рассмотреть в узком восточном разрезе. Она была одета в свободный балахон, на складчатой шее красовалось затейливое колье. Видимо, после работы ее ждал ресторан или театр в кругу семьи.
–?Здра-аавствуйте, – Мария Семеновна обрадовалась нам, как родным, – рада, что нашли время заехать!
–?Здравствуйте, – муж инстинктивно отодвинул стул чуть дальше от кресла, в которое грузно опустилась начальница, – это вам спасибо, что согласились принять!
–?Мы хотели узнать, – я решила перейти сразу к делу, – чем можно помочь детям-сиротам.
–?У наших детей все есть, – заведующая вальяжно откинулась на спинку кресла.
–?Может, вещи нужны?
–?Я вас умоляю! Мешками везут.
–?Игрушки?
–?Катерина, – она обернулась к секретарше, – покажи потом наши кладовые с игрушками и одеждой.
–?Может, занятия развивающие нужны? – не сдавалась я. – Могу вести, я по образованию педагог.
–?Не беспокойтесь, у нас отличные специалисты: дефектологи, логопеды. Даже комната Монтессори есть.
Мария Семеновна замолчала, но продолжала смотреть на нас изучающе. Прищуренный взгляд и без того узких глаз красноречиво говорил о том, что она ждет от нас с мужем новых, более конструктивных предложений.
–?Простите, мы в первый раз… Не очень понимаем, чем можно помочь. И как все устроено.
–?Да вы не смущайтесь! – Заведующая улыбнулась. – Я тоже тридцать лет назад мало что знала. Даже не понимала, почему дети при живых родителях растут в детских домах. Но потом жизнь открыла глаза.
–?При живых?! – меня словно ледяной водой окатили.
–?Ну, да, – начальница пожала плечами, – у меня здесь около ста детей, из них только трое без родни. А у остальных есть и мамы, и папы, и тети, и дяди. Полный набор!
То, что мы слышали, казалось немыслимым.
–?Почему же их не забирают домой?
–?А зачем?! – Мария Семеновна искренне удивилась. – Здесь специалисты, государство оплачивает, содержит. Еще и квартиры потом сиротам дадут. А дома? Пьянь. Нищета. Даже если никаких вредных привычек нет, в родительских правах восстановиться непросто – работа денежная нужна, чтобы детей-то кормить. А их, к примеру, семь-восемь. Отец бросил, одна мать осталась. И что?
–?Но ведь если финансово семье такой тяжело, нужно помогать! Платить пособие на каждого ребенка.
–?Кому это надо?
–?Государству…
–?Государство и занимается детьми! Они живут здесь на полном обеспечении. А матери денег дашь – еще неизвестно, куда она их употребит.
–?Сто детей, – я не могла поверить в эту цифру, – но как же усыновители? Ведь так много пар, у которых не может быть детей…
–?Эти дети – не для семьи! – Видно было, что заведующую начинает раздражать моя непонятливость. – Они другие, в развитии отстают. У многих болезни. Им нужен профессиональный уход. Для этого и существуют детские дома.
Супруг, увидев выражение моего лица, решил, что пора вмешаться:
–?Так чем все-таки мы можем помочь?
–?У наших детей все есть, спасибо, – отрезала заведующая.
–?Ну, может, нужно что-то для детского дома?
–?Ой, – заведующая наконец снова заулыбалась, – совсем забыла! Нам нужен автобус. Детей вывозить.
Муж поперхнулся остывшим чаем.
К такому повороту событий мы не были готовы – думали, что сможем быть полезны тем, что нам по силам.
–?А еще фотоаппарат, – Мария Семеновна окончательно повеселела, – скоро праздник, начальство городское приедет, хотелось бы фотографии сделать деткам на память! Пусть потом вспоминают, как им у нас тут было хорошо.
–?Ладно, – муж поднялся, я встала следом за ним, – фотоаппарат мы купим и привезем. С автобусом, честно говоря, нужно подумать.
–?Отлично, тогда до скорой встречи! Катенька, – Мария Семеновна обратилась к секретарше, которая все это время возилась с посудой, – проводи гостей! Покажи, как дети у нас живут.
–?В группу зайдете? – поинтересовалась секретарша, как только заведующая ушла. – Спонсоры обычно хотят посмотреть. Всем любопытно.
–?Нет, спасибо, – я живо представила себе, как между кроваток детей водят экскурсии взрослых дядь и теть, которые вслух обсуждают увиденное, – не стоит беспокоить ребят.
–?Тоже мне беспокойство, – она отмахнулась, словно речь шла о неживых предметах, – ну, как хотите. Тогда пойдемте на склад.
Кладовые и правда были забиты до потолка.
На стеллажах лежали упакованные игрушки, техника в коробках, одежда в мешках, стояли новые велосипеды. Вряд ли каким-то родителям в здравом уме пришло бы в голову покупать своим детям сразу столько вещей. А здесь всего было в изобилии, с избытком. Словно люди пытались изо всех сил материальными средствами компенсировать отсутствие внимания и любви к этим детям, а потому несли, несли и несли.
Вот и мы туда же. Как стыдно!
Дверь кладовой за нами закрылась, и мы снова оказались в коридоре, пропахшем казенной едой. Светлые стены, яркие картинки, комнатные растения на каждом шагу…
Вдруг послышались приглушенные легкие шаги, я повернула голову на звук. В дальнем конце коридора появились дети – человек двадцать пятилетних малышей. Они шли парами, молча, удивительно точно попадая шажками в такт. Воспитательница, даже не оборачиваясь на ребят, гордо шествовала во главе своего отряда: никто в стройной колонне даже звука не издавал.
Как такое возможно?!
Я часто приводила дочку в детский сад и слышала, как звенела голосами, заливалась смехом, хныкала любая группа детей – у каждого в ней было свое настроение, желания, голос.
