— Пустяки, — отозвался Черноусый. — Ради юных талантов мы и не на такое способны. Между прочим, товарищ Маринова, вы тогда в Софии намекнули, что у вас в городе можно достать дефицитные препараты…
— Да, да, конечно! — ответила Лорелея и метнула взгляд в сторону папы, который что-то буркнул себе под нос. — Вам какой препарат нужен?
— Не мне, отцу… Антигерон… против старения.
— Цветан, у тебя антигерон еще есть? — обернулась Лорелея к папе. — Есть? Замечательно! Товарищ Крачунов, загляните завтра к мужу на склад, он вам все устроит… Будьте здоровы! — Она чокнулась с Черноусым и продолжала: — Расскажите, пожалуйста, какой сюжет в этом сценарии. Нам необходимо знать, чтобы получше подготовиться к роли.
— Чего не знаю, того не знаю, — признался Черноусый. — Я сценариев не читаю, я читаю только журнал «Автомобилист». Но раз название «Детство Орфея», так небось про детство Орфея и рассказывается, а? Того самого, кому в Смоляне памятник поставили.
Эти слова заставили маму глубоко задуматься. А кончив думать, она сказала:
— Цветан, машина у тебя на ходу? Завтра утром мы едем в Смолян! Чтобы наконец познакомиться с Орфеем лично. А ты, Энчо, поди умойся и садись ужинать!
Я пошел в ванную, умылся, переоделся, не переставая упорно обдумывать ситуацию, которая создалась из-за приезда Черноусого. Ведь, если мы завтра поедем в Смолян, я не смогу быть в десять у Черного Компьютера, не увижусь с Миленой и, значит, все погибло! И я уже не Мужчина с большой буквы. Нужно что-то предпринять. Причем что-то решительное.
Я тихонько выскользнул за дверь и поднялся на чердак, чтобы вызвать на связь Кики. Открыл дверь Орлиного гнезда, зажег свет.
И увидел Квочку Мэри. Она лежала, свернувшись в клубок, и не шевелилась.
— Эй, Квочка! — Я осторожно ткнул ее ногой в бок. — Что с тобой?
В ответ — молчание. Она была бездыханной.
Я поднял ее, приложил ухо к сердцу. Оно не билось.
Квочка Мэри умерла. Скончалась от голода и жажды! И я — ее убийца! Сколько дней она оставалась одна-одинешенька без еды и питья! Да, я убил ее!
Я не плакал. Я так решил — ни слезинки! Мужчины с большой буквы не проливают слез. Они стискивают зубы и действуют. Я начал действовать.
Влез на стол, открыл слуховое окошко, выглянул наружу. Вечер был жутко светлый. Небо после дождя — как выстиранное, а звезды сверкают, как электронное табло на заводе «Западный». Серп луны, выгнувшийся дугой в сто пятьдесят градусов, лил свет на крыши, и они казались от этого призрачными. Город спал, даже и не подозревая о том, что Энчо Маринов решился на побег, чтобы выполнить условия Милены… Я выбрался наверх, прополз по черепице и спустился по скату крыши на балкон.
Вокруг высились телеантенны. Я посмотрел вниз: улица была безлюдна, мусорные ящики казались детскими горшочками. У меня закружилась голова, в животе заныло. Прыгать вниз было страшновато.
Спуститься по водосточной трубе тоже рискованно: кронштейны давно ослабли, как бы не сверзиться. Оставалась последняя возможность: перепрыгнуть на крышу дома напротив, от которой меня отделяло метров десять. Но так далеко я еще никогда не прыгал, с легкой атлетикой у меня, признаться, дела неважнецкие. Впрочем, и сам Жан-Поль Бельмондо вряд ли прыгнул бы на такое расстояние с крыши на крышу. Да еще ночью!
«Как же быть? — с горечью спросил я себя. — Дождаться, чтобы рассвело, и уж тогда попробовать удрать? Или же покориться Лорелее, вернуться домой и стать, значит, еще большим предателем?»
И тут меня вдруг осенило: совершенно незачем прыгать с крыши на крышу, ведь я могу преспокойно выйти на улицу через подъезд.
Вышел на лестничную клетку, сел верхом на перила и за двенадцать секунд съехал вниз. Толкнул входную дверь — она была не заперта.
Но я не выскочил на улицу. Меня приковала к месту мысль, как бывало с бедняжкой Мэри, когда я ее гипнотизировал: а куда я побегу?
К Черному Компьютеру? Да он меня и не пустит к себе, а если пустит, Лорелея обвинит его в том, что он похищает малолетних.
К дедушке Энчо в деревню? Далеко, да и денег на билет нету.
В погреб к Кики Детективу? Там у них целая бочка квашеной капусты и банки с компотами, вполне можно долгое время продержаться на нелегальном положении, даже с моим кишечником…
Но вдруг меня начнет искать милиция, а у мамы с папой случится инфаркт? Я совершенно не хотел, чтобы у них был инфаркт.
Вот так, стоя в нерешительности перед дверью, я машинально сунул палец в наш почтовый ящик. И что-то нащупал. Отпер, вынул письмо. Конверт был облеплен красивыми марками и надписан красивым почерком. Я зажег свет, прочел имя отправителя: Росица Петрунова.
Росица!
Трясущимися руками вскрыл конверт. Вот что она мне писала:
Дорогой Энчо, сегодня со студии пришло приглашение на второй тур, я сразу подумала о тебе и обрадовалась, что мы опять увидимся в Софии, побеседуем, как прошлый раз, о книгах и машинах, а также о твоем друге Кики Детективе.
С тех пор как мы расстались, я кое-что успела: исправила четверку по пению, теперь у меня пятерка, по труду исправила двойку на тройку, но с меня и этого довольно, я ведь совершенно безрукая, моторы, машины — это не по мне, самое большее, на что я способна, — связать младшему братику варежки или носки.
Как у тебя дела с Перпетуум мобиле? Удалось ли преодолеть закон сохранения энергии? Наш физик по-прежнему уверяет, что это невозможно, разве только кто-нибудь сделает гениальное открытие вроде открытия Эйнштейна. По-моему, тебе вполне под силу сделать такое открытие и преодолеть закон, который мешает создать Вечный двигатель. Я в тебя верю. Потому что, как только тебя увидела, сразу поняла, что ты очень умный и симпатичный. И потрясающе разбираешься в науке и технике.
Должна тебе сказать, что в свободное время — хотя у меня его мало, я ведь ухаживаю за братишкой, а он непрерывно проказничает — я готовлюсь ко второму туру. Разучила новую песню, а также басню Стояна Михайловского.
И еще: прочитала по твоему совету книгу «Брак и семья», безумно интересно. Когда увидимся, поговорим. И об Орфее с Эвридикой тоже. Вот будет здорово, если тебя возьмут на Орфея, а меня на Эвридику. Дядя Владо — ты его знаешь, сценарист — сказал, что съемки будут летом возле водохранилища. Ты плавать умеешь? Я — нет. Но твердо решила, что, если буду Эвридикой, обязательно научусь. Поможешь мне?
Ну, хватит, пора кончать, братишка в соседней комнате почему-то хнычет…
До скорой встречи!
Росица.
P. S. А ты готовишься ко второму туру?
Пока я читал, свет на лестнице два раза автоматически выключался, и я два раза нажимал на кнопку, включал. И чем дольше читал, тем громче колотилось сердце…
Перечитал письмо еще раз.
И еще.
И каждый раз свет выключался, а я снова включал…
Под конец, когда письмо уже было выучено наизусть, я опять перечитал то место, где Росица пишет, что я умный и симпатичный, здорово разбираюсь в науке и технике и способен сделать гениальное открытие, которое преодолеет этот проклятый закон сохранения энергии. Дедушка Энчо тоже так считает.
Перечитал я и те строки, где написано, как будет здорово, если нас обоих возьмут сниматься, и где Росица просит меня научить её плавать.
Как вы думаете, как я после этого поступил?
Отправился в Берлогу к Черному Компьютеру?
К дедушке Энчо в деревню?
Или в погреб моего друга Кики?
Ошибаетесь! Ни то, ни другое, ни третье. Я вложил письмо в конверт, спрятал за пазуху, поближе к сердцу, и медленно поплелся по лестнице на пятый этаж.
Вошел как ни в чем не бывало в гостиную, где Черноусый по-прежнему вливал в себя дедушкино вино, послушно сел с ним рядом за стол и стал ужинать. Жутко хотелось есть.
Перед сном мама заставила меня проглотить витамины, пять раз спеть вокализы снизу вверх и сверху вниз, а потом залепила мне уши пластырем.
На другое утро мы покатили в Смолян.
