Он посмотрел на часы. Был уже двенадцатый час.

– Вот что, товарищи! – сказал он. – Если корабль опустится в Америке, то нам бесполезно сидеть тут и ждать. А у нас он не может опуститься ночью. Это может случиться только утром или днем. Поэтому я настоятельно прошу вас разойтись по своим комнатам и лечь спать.

Это требование было так логично, что никто не стал возражать. Участники экспедиции разошлись. В кабинете остались только Куприянов, Лебедев и Штерн.

– Я переночую здесь, – сказал Куприянов. – Лягу на диване, поближе к телефону.

– Мы тоже останемся с вами, – ответил Штерн. – Тут места хватит.

Лебедев и Куприянов долго не могли заснуть. Старый академик уже спал, а они еще лежали с открытыми глазами и разговаривали.

Куприянов рассказал о своих предположениях, и биолог вполне согласился с ним.

– Это совершенно логично, – сказал он. – Как это никто не подумал об этом!

– Случайно, – сказал Куприянов, – они подлетели к Земле с нашей стороны. Облетев ее кругом, они опустятся именно здесь, в Европейской части Союза. Мне кажется это несомненным. – Он сел на диване. – Вы помните, Семен Павлович, Штерн говорил, что корабль летит очень медленно. Его движение не зависит от движения Земли вокруг ее оси. Он просто тихо опускается, а Земля, вращаясь, проходит под ним.

– И, когда Земля сделает полный оборот, корабль опустится, – подхватил Лебедев. – Правильно, Михаил Михайлович! Вы угадали.

– И знаете, что я вам скажу, – на полном лице Куприянова появилась улыбка. – Хотите я буду пророком? Мы получим известие о корабле в шесть часов утра, когда он появится над Владивостоком.

– Ну что глупости говорить! – послышался голос, и взлохмаченная борода поднялась над диваном. – Обсерватория Петропавловска-на-Камчатке первая увидит корабль, а это будет не в шесть, а в два часа ночи по московскому времени. При чем тут Владивосток, Хабаровск, Биробиджан, Комсомольск?..

– Мы вас разбудили, Семен Борисович?

– Я давно не сплю и слушаю вас, – ворчливым тоном ответил Штерн.

– Вы согласны со мной, Семен Борисович? – спросил Куприянов.

– Логично, – коротко ответил старик.

Он кряхтя встал с дивана и подошел к своему столу.

– Кто их знает, какая у них там погода! – проворчал он.

Куприянов и Лебедев переглянулись. Об этом они не подумали. Пасмурная погода могла испортить все. Старый астроном, привыкший всегда думать о погоде, первый вспомнил об этом. Он позвонил в институт прогнозов и долго слушал ответ, записывая что-то на бумаге.

– Слава те, природа великая! – сказал он, кладя трубку. – Нам везет. По всей трассе от Петропавловска до Москвы ясное небо.

Он подошел к дивану, на котором лежал Куприянов, и сел в стоявшее рядом кресло. Вынув из кармана гребень, тщательно расчесал волосы и бороду. Потом с довольным видом вытянул короткие ноги и скрестил руки на животе.

– Да! – сказал он. – Жалко, что при вашем разговоре не присутствовал Степаненко Владимир Петрович! То-то бы он посмеялся! Академики!.. Школьную географию забыли! Владивосток настолько южнее, что там и не увидят корабля.

Куприянов засмеялся.

– Вы, я вижу, уже выспались.

– А вы всех разогнали спать, а сами…

– Теперь, после того, что вы сказали, совсем не придется спать, – заметил Лебедев. – Без двадцати минут два.

Дверь тихо открылась, и на пороге с виноватым видом появился профессор Смирнов. За его спиной виднелись усы Манаенко.

– Вы не спите? – спросил он. – Можно?

– Входите, входите. – Куприянов скинул ноги с дивана и сел. – Где уж тут спать!

– Никак не заснуть, – извиняющимся тоном сказал Смирнов. Его тонкое нервное лицо сангвиника дышало возбуждением, глаза блестели. – Когда я думаю о тех тайнах, которые несет к нам этот корабль… технических тайнах, меня охватывает чувство, среднее между восторгом и страхом.

– Я понимаю вас, – сказал Лебедев.

– Меня глубоко поразили слова Семена Борисовича, что корабль прилетел из соседней планетной системы. Он летел почти пять лет в пустоте и мраке вселенной, с непостижимой для нас скоростью.

– Пять лет, – сказал Штерн, – это только в том случае, если он прилетел из системы ближайшей к нам звезды. Ближайшей! – повторил он, внушительно поднимая палец

– Голова кружится, когда подумаешь о тех силах, которые с такой скоростью движут этот корабль. Ведь тридцать метров! Вы так, кажется, сказали? Шар диаметром в тридцать метров. Это значит, что, когда он приземлится, его верхняя часть будет на высоте десятиэтажного дома.

– Да! – отозвался Манаенко. – Только для того, чтобы построить такой шарик, нужна фантастическая техника.

– Еще двое, – сказал Штерн.

Куприянов оглянулся и увидел, что в кабинете появились еще два члена экспедиции. – Синяев и Степаненко. Почти тотчас же за ними вошел Аверин.

– Если так будет и дальше, – смеясь сказал Лебедев, – придется сменить начальника экспедиции. Его не хотят слушаться.

– И не будут слушаться, если он сам не выполняет своих распоряжений,

– решительным шагом входя в кабинет, сказал Лежнев.

С приходом Широкова вся экспедиция, за исключением Ляо Сена, оказалась в сборе.

– Завидная выдержка, – заметил Лежнев. – Спит как ни в чем не бывало!

– Вы думаете, он спит? – спросил Лебедев.

Он вышел и через полминуты вернулся обратно.

– Заглянул в замочную скважину, – весело сказал он. – Сидит и читает. Я хотел…

Он не договорил и замер с открытым ртом. Почти все вскочили со своих мест.

Заветный телефон на маленьком столике зазвонил.

Куприянов, стараясь быть спокойным, снял трубку. Все с напряженным вниманием следили за выражением его лица.

– Космический корабль, – сказал он, – появился на горизонте Петропавловска на Камчатке (Штерн довольно хмыкнул) на высоте около пятисот километров.

Никто больше не думал о сне. Нервное состояние, казалось, достигло предела. Обычно такие хладнокровные и всегда уравновешенные, ученые бестолково метались по кабинету, уходили и сейчас же возвращались обратно. Поминутно начинались короткие разговоры и прерывались на середине. Голоса звучали громче обычного, но, как только звонил телефон, наступало гробовое молчание.

Телефоны трещали почти непрерывно. Звонили из Академии наук, из Совета министров, из ЦК партии, с аэродрома, из различных институтов и научных учреждений. Казалось, что в эту ночь вся Москва не спала.

Без двадцати минут три поступило сообщение из Космодемьянска. Там видели корабль низко над северным горизонтом и определили его высоту в те же пятьсот километров.

Значило ли это, что экипаж корабля прекратил снижение? Или наблюдатели ошиблись? От ответа на этот вопрос зависело многое.

Сообщение из Космодемьянска смутило многих. Кое-кто совсем упал духом, решив, что все пропало. Куприянов, Штерн и Ляо Сен одни только сохраняли спокойствие. Китайский ученый неподвижно сидел за столом Штерна; и временами казалось, что он спит. Штерн ни разу не встал со своего кресла, сидя все в той же позе, – ноги вытянуты, руки скрещены на животе. Куприянов переходил от одного телефона к другому и в промежутках между разговорами успокаивал особенно нетерпеливых. Он был непоколебимо убежден, что корабль опустится.

Позвонив на аэродром, он приказал подготовить самолеты и отправил туда весь багаж.

– Если бы они не имели намерения сесть на поверхность Земли, – говорил он, – то им незачем было бы спускаться так низко.

Профессор Смирнов поддержал его.

– Надо учитывать, что для отлета космического корабля с планеты, имеющей размеры Земли и, следовательно, довольно значительную силу тяжести, требуется затратить колоссальное количество энергии. Существа, создавшие космический корабль, безусловно создали и первоклассную оптическую технику. Значит, они давно разглядели, что имеют дело с населенной планетой. Зачем же им тратить запасы энергии, если они не думают опуститься?