– Соедини свою руку с моей и свой мозг с моим, и пусть свеча твоя загорится, когда мы будем едины.

Торжественно кивнув, Рис коснулся его пальцев и успокоил свой мозг, чтобы Камбер мог войти в него. Он зажмурил глаза, полностью отключаясь от внешнего мира, и почувствовал, как ладонь Камбера крепко прижалась к его ладони. В полном спокойствии и полностью контролируя себя, он приказал пламени вспыхнуть, и тут же ощутил почти музыкальный резонанс, отзвук – это его мозг соединился с мозгом Камбера.

Теперь он смотрел глазами Камбера и видел, что свеча в его левой руке загорелась спокойным пламенем. Его правая рука сжимала руку Камбера. Он ощущал и видел/как другая рука Камбера поднялась, медленно приблизилась ко лбу Кринана и коснулась его.

Глаза Камбера закрылись, и внутри магического квадрата возникло неземное спокойствие, мир, какого не знавала земля, полное единение всех троих, которого никогда не удавалось достичь людям. Голос Камбера слышался, как легкий шелест листьев, колеблемых летним бризом. Это был голос не простого смертного, и Рис понимал, что говорит Камбер.

После этих слов Рис почувствовал, что слабость охватывает его члены, что вся энергия выходит из него и сосредоточивается в руке со свечей. Пламя свечи забилось, будто хотело перескочить на свечу Кринана.

Никто не видел, как золотой туман окутал комнату, никто не видел, как пламя изогнулось и огненная дуга соединила их руки. Рис внезапно понял, что все свершилось, что заклинание Камбера сработало.

Связь между ними оборвалась, и Рис чуть не упал от неожиданности. Он открыл глаза и увидел, что его свеча погасла, а свеча в руке Кринана загорелась. Рис взглянул в его лицо и ахнул от удивления. Это было лицо самого Риса. Его руки в изумлении взметнулись вверх, забытая свеча выпала и покатилась по полу.

– Мой Бог!

Это было все, что смог сказать Рис. Камбер улыбнулся и вздохнул. Его серебристые глаза подернулись дымкой усталости.

– И никаких демонов и прочей дьявольщины, как видишь, – проговорил он. – Йорам будет доволен.

Он прочел заклинание, и охранявший их серебряный круг погас.

Камбер взял свечу из рук Кринана и легонько коснулся его лба. Рис мог только молча смотреть – благоговейный трепет перед могуществом Камбера лишил его дара речи. Ресницы Кринана затрепетали, и глаза раскрылись.

– Кринан, ты здесь. Посмотри на меня. Кринан медленно повернул голову. Его лицо, нет, лицо Риса выразило полное изумление.

– Получилось?

Он даже «пустил петуха», когда осознал, что говорит не своим голосом.

Улыбнувшись, Камбер взял его за руку и подвел к небольшому зеркалу. Кринан ахнул и ощупал руками свое лицо. Даже жесты его были жестами Риса.

Рис покачал головой, а Камбер положил руку на плечо Кринана, чтобы успокоить его.

– Кринан, привыкни к своей новой роли и выйди отсюда вместе с Рисом. Когда ты полностью освоишься, возвращайся в церковь как Рис и молись у гроба. Я вскоре тоже туда вернусь. Если кто-то будет говорить с тобой, в чем я, правда, сомневаюсь, веди себя так, как вел бы себя Рис.

– Хорошо, сэр.

Голос был уже уверенный – голос Риса.

Сам Рис все еще с удивлением качал головой, когда открывал дверь и пропускал вперед своего двойника.

Йорам и Вульфер были у двери. Вульфер был уже в легком трансе, в который ввел его Йорам, и поэтому он не видел двух выходивших из комнаты Рисов. Но Йорам при виде этого застыл в изумлении.

Один из Рисов прошел мимо него и взялся за ручку входной двери, а другой прислонился к стене.

Йорам посмотрел на него и понял, что этот Рис – настоящий. Он повернулся к другу, но Целитель прижал палец к губам, призывая к тишине, и они оба молча смотрели, как двойник Риса открыл дверь и вошел в церковь.

Сам Рис был ошарашен случившимся, хотя и был свидетелем каждой стадии превращения. Теперь он смотрел, как Йорам и Вульфер переступили порог ризницы и исчезли за дверью. Но он не стал пытаться подсмотреть новое превращение. Не потому, что он ощущал вину. Нет. Ничего грешного в этом превращении не было. Но все же он ощущал какое-то внутреннее беспокойство, возможно, из-за встречи с двойником.

Рис пошел к двери в церковь и заглянул в глазок. Он увидел, как его двойник опустился на колени, увидел, как Эвайн коснулась его руки и снова погрузилась в молитву.

Через несколько минут дверь ризницы открылась, и мимо него прошли Йорам и Камбер. Они вошли в церковь и опустились на колени возле двойника Риса. Второй Йорам стоял на пороге ризницы и, когда Рис обернулся к нему, подозвал друга к себе.

– Давай не будем обсуждать все это, пока не уедем отсюда, – прошептал Йорам, пропуская Риса мимо себя в ризницу. – Входи, подземный ход открыт.

Через час они уже ехали в монастырь святого Фоиллана.

Весь вечер продолжалась печальная церемония похорон. Все слова были сказаны, могила подготовлена и освящена старым отцом Джонасом, приходским священником, Вульфером-Йорамом и двумя монахами, прибывшими вместе с солдатами из Валорета. Когда могила была закрыта, пошел снег, смягчая грубые очертания могильного холма. Каменный крест, осыпанный снегом, казался чем-то призрачным в пляшущем свете факелов. Последние псалмы раздавались чисто и одиноко в звенящем морозном воздухе.

Затем жители деревни проводили своего любимого господина и его семью в замок.

Камбер похоронил своего сына во дворе деревенской церкви, поближе к народу, который он любил. Процессия шла молча, тишина нарушалась только хрустом снега под ногами да шипением таявших снежинок, попадавших в пламя факелов, да еще зловещее позвякивание солдатских доспехов сопровождало молчаливую траурную процессию.

Это молчание было оглушающим.

Королевские солдаты проявили неожиданный такт. Несмотря на четкий приказ не выпускать Камбера и его семью из поля зрения, они старались мешать как можно меньше и не нарушать траур Мак-Рори.

Сейчас они замыкали процессию. Их лейтенант просил и получил разрешение самого Камбера устроиться на ночлег во дворе замка.

Камбер пожелал незваным гостям спокойной ночи и удалился в свои покои.

Лже-Йорам и лже-Рис пошли в комнаты Йорама и Риса, ожидая, пока Камбер не решит, что настало время освободить их от заклинания. Эвайн пришла в кабинет Камбера, и дочь с отцом общались между собой, как это могут делать только дерини. После этого они прошли в угол кабинета, который весь светился, излучая энергию. Камбер произнес заклинание, и они были уже не в Кэррори.

– Где мы? – прошептала Эвайн, когда ее глаза привыкли к окружавшему их полумраку.

Она чуть теснее прижалась к отцу. Они находились в каменном склепе, чьи стены и потолок, представляющие собой каменные глыбы, можно было достать рукой. Эти стены слабо светились, вероятно, для того, чтобы не выпускать энергию наружу. Ночное заклинание охраняло их.

Камбер осторожно проверил крепость заклинания, затем вздохнул, обняв одной рукой Эвайн.

– Сейчас кто-нибудь появится и выпустит нас отсюда, – тихо сказал он. – Это – штаб-квартира михайлинцев в Челттхэме.

– Нас встретит сам викарий?

– Вполне возможно. Я думаю, ему будет не особенно приятно видеть нас, особенно после того как он услышит наши новости.

Эвайн, осмотрев стены, окружавшие их, почувствовала, что это очень солидное и крепкое сооружение: даже если бы не было охранительного заклинания, ничья магия не могла бы проникнуть через эти огромные камни, скрепленные громадными железными балками. У непрошеного гостя окажется два пути: либо медленно задыхаться здесь, так как сюда не было притока воздуха, либо вернуться обратно тем же путем, каким прибыл сюда.

«Да, – подумала она, обводя взглядом массивные каменные панели, – если попавшему сюда возвращаться некуда, то ему придется умереть здесь без всякой надежды на спасение».