Так что ничего удивительного, что обостренные чувства земных художников и поэтов, а еще раньше – сказителей и шаманов издавна улавливали информационные колебания Сферы Миров. Магия – это прежде всего информация. А коллективное бессознательное едино. Ах, да, ты не знаешь, что такое коллективное бессознательное, извини, друг Санчо. Потом расскажу как-нибудь. Но откуда и что появляется, ты понял. Так, искажаясь и преломляясь, возникают земные сказки. Старшая и Младшая Эдда, легенды о короле Артуре и даже мифы Ктулху. И опять же ничего удивительного нет, что где-то закрались и крупицы правды. Вроде «Хроник Хьёрварда»…

– Это же фэнтези, – словно очнулся Санчо.

– Никто и не спорит, что фэнтези, – Ланселот огляделся, словно ожидал, что кто-то и впрямь будет оспаривать. Но посетителей в кафе так и не появилось. Администратор за стойкой продолжал скучать. Девушка за кассой улыбнулась рыцарю.

– …А наша задача, – продолжил Ланселот, повернувшись к Санчо, – чтобы все это так, на уровне фэнтези, и оставалось.

Пока Санчо укладывал новые знания в голове, как учебники в рюкзак, Ланселот таки прикончил свой клюквенный пирог. На губах у него осталось чуть-чуть клюквы, и похож он теперь стал уже на вампира. Не останавливаясь на достигнутом, Ланселот потянулся еще к одной разноцветной коробке, вскрыл ее и присвистнул.

– Я же говорил, сегодня наш день!

Кукушкин не стал заикаться, что дословно не припомнит такой реплики.

– Смотри, это тебе!

Ланселот извлек из коробки пластмассовую фигурку рыцаря с мечом и на коне. Меч тут же вывалился, но живой рыцарь водрузил его на место.

Санчо повертел игрушку в руках и поставил на крышку стакана, как на пьедестал. Соломинка рядом с рыцарем выглядела копьем, воткнутым в землю.

– Так мы о чем? – как будто сам себе задал вопрос Ланселот. Кукушкин уже понял, что наставник любил риторику. – А, чтобы все так и оставалось на уровне фэнтези… В нашем мире не должно быть ничего волшебного. Особенно всего, что связано с магией Хаоса. Это завещание Мерлина. Для этого он создал Орден.

– А почему? – спросил Кукушкин, глядя на фигурку игрушечного рыцаря.

– Если Земля откроется для магии, человечество просто вымрет.

– А может, приспособится?

– Приспособится… – Ланселот посмотрел на улицу, как будто встретился глазами с ночью. – Тебе бы хотелось приспосабливаться к ядерной зиме? К тому, что будет, когда все это рухнет? Даже такое, как есть. Все-таки то, что творится в мире, это еще не Хаос. Как бы ни было похоже на то. Это просто бардак.

– А что такое Хаос? – спросил Кукушкин. – Почему он плохой?

– Долго объяснять. Он не плохой, он чужой. Проще сказать, чего в нем нет. Ничего из того, что ты любишь. Поэтому, если он победит, ничего этого не будет и у нас. Так понятно?

Санчо кивнул.

На одном из пустых стульев он заметил газету. Кто-то из посетителей, наверно, читал, а потом бросил. Газета была свернута и лежала кверху последней страницей, там, где объявления. Санчо даже в очках не смог бы прочитать отсюда, что в них написано. Однако мог себе представить, что там есть и что-то вроде «приворожу по фотографии». И гороскоп. А может, даже «маг высшей категории снимет венец безбрачия и поможет в бизнесе».

– А земные маги, они кто?

– По большей части шарлатаны, – откинулся на спинку стула Ланселот. – Или люди, которые могут своим подсознанием воздействовать на чужое. Это никакая не магия, просто психология. Не на Земле многие из них как раз были бы магами. Но есть несколько настоящих магов Хаоса. Они попали сюда очень давно, как Мерлин.

Кукушкин опустил руку с пластмассовой вилкой. Ланселот посмотрел на нее, потом на испуганное лицо оруженосца и усмехнулся своей косоротой улыбкой.

– Их можешь не бояться. Они бессильны. Рыцари, мы как пограничники. Главное, не допустить, чтобы сюда прорвался еще кто-то.

– А сколько всего рыцарей? – Санчо потрогал фигурку рыцаря, словно проверяя на устойчивость. – Двенадцать, как мечей?

– Ты да я. Итого – полтора.

От неловкого жеста Кукушкина фигурка свалилась на стол.

Девушка за кассой вежливо намекнула, что кафе закрывается. Набившие животы путники нехотя встали. Санчо засунул в карман пластмассового рыцаря и отлучился в туалет.

Ланселот ждал его на улице. Он настоял, чтобы Санчо все-таки побывал у него дома: «Запоминай дорогу».

Кукушкин появился. Ланселот велел позвонить домой бабушке и сказать, что Санчо в безопасности, он с одним из своих школьных учителей и что тот привезет его сам и все объяснит. Оруженосец так и сделал. Достал телефон, отошел в сторону и что-то начал говорить вполголоса. У Ланселота был острый натренированный слух, а Санчо не знал, насколько нужно отходить, но рыцарь сделал вид, что ничего не слышит. Из трубки мобильного до него донеслось всего одно слово – «шантрапа».

– Пройдемся, – сказал рыцарь.

– Что-то тяжеловато, – протянул Санчо. – Съел много. Фастфуд вообще – дрянь.

– Тем более. Надо худеть. Впрочем, это я тебе обещаю, – безжалостно сказал Ланселот. – Но на тебя не столько еда давит.

– А что?

– На душе скверно, да?

– Стресс выходит, – блеснул эрудицией оруженосец.

– Это бремя меча. Так оно называется. Меч нам много дает и еще больше отбирает. Мы все чувствуем тяжесть Экскалибура. Только она не физическая, а моральная. Ты же знаешь эту историю про Экскалибур, когда король Артур вытащил его из камня? Вот это все вместе мы и носим с собой: и меч, и камень на душе. Так что есть можешь даже больше, калории все равно сжигаться будут сильнее…

Причина, узнал Санчо, проста, но сделать с ней ничего нельзя. Экскалибур был проявлением магии, пусть даже в виде своего отражения. Если человек долго будет находиться вблизи источника радиации, у него начнется лучевая болезнь. Рыцарь был смертным, который находился постоянно в контакте с магическим артефактом, чуждым нашему миру. Но контактировало с ним не столько тело, сколько сознание.

Психика не выдерживала долго. Затяжные депрессии были еще цветочками. Приходили страхи, мании и другие неприятные вещи. Вот почему ни один из первых рыцарей Ордена, кроме Артура, не дожил до наших дней. В истории они оставались непобежденными рыцарями Круглого Стола. Что происходило с ними на самом деле, хроники и поэмы умалчивали. Кроме одной правдивой истории о бывшем рыцаре, известном как Дон Кихот Ламанчский.

В этом месте Санчо даже остановился. Он во многое готов был поверить, в конце концов он видел сегодня драку на мечах, внезапное исчезновение четверых людей и своими руками держал возникший из ниоткуда меч. Но поверить в Дон Кихота…

– Сервантес описал его приключения уже после того, как Дон Кихот лишился Экскалибура, – сказал Ланселот. – Собственно, до этого он не был Дон Кихотом. В Ордене его звали сэр Бедивер. Но его дух не выдержал тяжести меча. Возникла навязчивая идея раскрыться и идти спасать людей. Только Сервантес думал, что он просто начитался рыцарских романов.

– А почему он потерял Экскалибур?

– Это же разумный меч. Он видимо, чувствует, когда ты в своем уме, а когда уже нет. И тогда ему с тобой уже не по пути. Меч перестает приходить и ищет себе другого рыцаря. Пока и новый не сломается. Почти все ломаются…

– Одиннадцать из двенадцати?

Ланселот понял, что умение задавать каверзные вопросы было одним из немногих готовых навыков Санчо.

– Могли и все двенадцать…

Санчо остановился второй раз.

– Ничего! – Ланселот сказал это так, что Санчо отпрянул. – Я сегодня хотел сдаться. Только не вышло ничего. – Рыцарь опять выдал свою кривую улыбку, однако на этот раз кривизне его гримасы позавидовал бы сам Джим Кэрри.

– А почему ты решил сдаться?

– Потому! Я тебе только что рассказывал. Ты лучше спроси, почему не сдался?

Санчо последовал совету.

– Мне не дали, – ответил рыцарь на собственный вопрос.