— Да, мне твой отец ночью звонил, — сообщил Прохор, когда я закончил. — Поделился, так сказать, подробностями ваших переговоров. Хвалил тебя, кстати. — Улыбнулся воспитатель. — Говорит, будет из тебя толк в решении задач государственного масштаба.

— Нет уж! — отмахнулся я. — Пусть отец с дедом сами пока империей рулят! Без меня. Не хочу в эти дела лезть!

— То, что ты, Лёшка, откликнулся на просьбу Святослава, говорит об обратном. — Прохор продолжал улыбался. — Ничего, привыкнешь ещё. — И без перехода продолжил: — А что там с этой принцессой французской?

Я мысленно выругался и ответил:

— Уже тоже доложили? Отец прямо дал понять, что она по мою душу прибыла.

— Лешка, а я-то думал, что ты уже привык! — воспитатель хохотнул. — Подумаешь, одной больше, одной меньше! Радоваться надо, вокруг тебя вообще цветник собрался! Прям сплошные розы! А ты кобенишься!

— Мне Леськи с Викой хватает.

— А кто родичей и подданных радовать наследниками будет? Тетя Мотя? Дядя Петя? Так что терпи. — Прохор посерьезнел. — А теперь слушай вводную информацию по этой твоей Стефани. Сегодня мне выписку из досье на её прислали: умна, целеустремлена, образована, обладает широким кругозором, коммуникабельна, учится на втором курсе парижского университета по специальности «Международная экономика», старший ребёнок в семье наследника французского престола, среди братьев и сестёр пользуется большим авторитетом, то же самое касается и круга общения. Учти, её с детства готовили к замужеству по расчёту и хотели выдать за какого-нибудь наследника правящей ветви одного из королевских родов Европы. На Россию ставку, понятно, не делали, но тут объявляешься ты, как чертик из табакерки, и Бурбоны решили рискнуть. Так что русский язык этой Стефании пришлось спешно подтягивать. И ещё, твой отец отдельно просил напомнить о вашей вчерашней договорённости в отношении твоего поведения с этой принцессой.

— Я помню.

— Вот и молодец, что помнишь. Главное, не забудь.

— Прохор, а ты что-нибудь знаешь о правящих родах Европы? Я имею в виду их боевые качества. Нам в лицее про это ничего подробно не рассказывали, но упоминали, что они практически все владеют четырьмя стихиями, как и Романовы.

— Могу сказать одно, Лешка, сколько ни было… индивидуальных сражений, Романовы всегда выходили победителями.

— А чего тогда Российская империя не занимает весь континент? И Англию с остальными мелкими островными государствами не завоевала? — усмехнулся я.

— Историю Римской империи помнишь? — Я кивнул. — Вот и делай соответствующие выводы.

— Понятно. Прохор, а как там Ваня Кузьмин поживает? — решил поинтересоваться я. — Это же он ко мне в среду ночью на гауптвахту заявлялся?

— Было дело, — кивнул воспитатель. — Он как только из-под ареста освободился, так сразу и воспылал желанием продолжить твои тренировки. И вообще, хорошо, что ты поднял этот вопрос. Надеюсь, Лешка, сегодня дома никаких конфликтов не будет?

— Не будет, — вздохнул я. — Нет у меня желания идти на вечеринку малого света вареным.

— Вот и чудно, — упокоился он.

Пока доехали до конечной точки маршрута, я успел выспросить Прохора и про Алексию, и про подготовку к завтрашнему балу Сашки Петрова. Про нашу эстрадную звезду воспитатель сказал, что с ней все в порядке и что я сам у нее все вечером узнаю, а вот насчет друга успокоил:

— Михеев заверил, что наш Рембрандт Смоленский на завтрашнем мероприятии будет выглядеть достойно, не переживай. Тут ещё слушок до меня дошел от Пафнутьева, что на следующей неделе состоится официальная презентация императорского портрета. Думаю, что тебя тоже должны пригласить, готовься.

— Всегда готов, — кивнул я. — Ради Сашки даже улыбаться царственным деду с бабкой буду.

— Говорю же, — усмехнулся Прохор, — будет из тебя толк в решении государственных дел! Начал уже потихоньку соображать, когда можно свой характер демонстрировать, а когда стоит поступиться гордостью ради достижения важной цели.

— Прохор, прекращай меня агитировать! — поморщился я.

— Все-все, больше не буду, — усмехнулся он.

На базе Корпуса мы пробыли не очень долго: я быстро посмотрел поправленных волкодавов, пообщался с руководством подразделения, сообщив им, что в следующий раз приеду только в понедельник.

— Будем ждать, — вздохнул Орлов. — А то мочи уже нет бегать по территории! Не по рангу это генералу!

— Терпите, Иван Васильевич! — усмехнулся я. — Скоро все закончится.

По дороге домой не удержался и спросил у воспитателя:

— Прохор, я же специально с Орловым, Смоловым и Пасеком лясы точил так долго. Ты чего к своей Решетовой не подошел?

— А у нас с ней сегодня вечером свидание, — с довольным видом ответил он. — Ещё вчера договорился. А если ты сегодня ещё чего-нибудь не исполнишь, я с Катериной и завтра увижусь.

— А чего мне исполнять-то? — Я сделал вид, что слегка обиделся. — На запланированном светском мероприятии особо-то и не поисполняешь, вот если только позже… Где-нибудь в ночном клубе с братиками…

— Вот-вот! — кивнул воспитатель. — Опять потянет вас на подвиги… А мы с твоим отцом будем переживать!

— Ничего, — только отмахнулся я, — вам не привыкать.

На подъезде к нашему кварталу я перешел на темп и аккуратно потянулся в сторону особняка, параллельно мониторя окружающее его пространство. Перед внутренним взором через некоторое время появились два слабо светящихся абриса дежурных колдунов из «Тайги» и едва различимый силуэт, явно принадлежащий Алексии. Все трое, понятно, моего внимания не почувствовали, а вот Ивана я разглядеть с первого раза так и не смог. Напрягшись ещё больше и стараясь действовать так же аккуратно, попытался снова найти Кузьмина, и у меня это через некоторое время все же получилось: едва светящийся силуэт колдуна на секунду проступил из зыбкой тьмы, я почувствовал настороженное удивление, потом оно сменилось вполне отчетливым одобрением и… Ваня просто исчез! Больше Кузьмина я решил не искать — элементарно не хватало опыта, чтобы при больших усилиях в прямом смысле не засветиться перед колдунами «Тайги».

Я вышел из темпа и откинул голову на подголовник переднего сиденья Прохоровской «Нивки».

— И как в доме дела? — усмехнулся воспитатель. — Чужих не наблюдается?

— Как ты понял? — Я в недоумении уставился на него.

— Не забывай, Лёшка, что я с Ваней столько лет бок о бок работал, вот и подмечаю подобные вещи.

— Понятно, — протянул я. — Дома все в порядке, посторонних нет, канцелярские колдуны на месте, как и Иван с Алексией.

— Это хорошо. Букет Леськин не забудь. — По дороге домой мы заскочили в цветочный магазин, где я купил красивый презент.

— Не забуду.

Именно с этим букетом я и заявился в гостиную особняка, где меня встретила Алексия, видимо, заранее предупрежденная дворцовыми о моем появлении на охраняемой территории.

— Очень рада вас видеть, ваше императорское высочество! — с улыбкой поклонилась девушка. — Ой, неужели это мне?

— Вам, красавица! — Я протянул Алексии букет. — Надеюсь, вы вернулись надолго?

— Как вести себя будете, ваше императорское высочество. — Она взяла цветы. — Красивые! А запах! Лёшка, вот сколько мне роз на гастролях ни дарили, а твои все равно самые лучшие! Чего стоишь? Обнимай уже!

Я не только обнял, но и поцеловал Алексею.

— Пойдём, хоть чаю попьем, — после «минутки нежности» предложила она. — Заодно и насмотрюсь на тебя! Прохор, тебя это тоже касается.

Понятно, что я бы предпочел, миновав все эти смотрины, сразу же отдаться девушке со всем пылом нерастраченной молодости, но решил, что прелюдия в виде чаепития — это тоже неплохо, и покорно пошёл за Алексией в столовую.

На общение за столом мы потратили порядка часа, успев обсудить практически все последние события. К нам за это время успел присоединиться и Кузьмин, почему-то смотревший на меня глазами побитой собаки. Это он таким образом передо мной за свой визит на гауптвахту извинялся? Соответствующий вопрос я задавать не стал, пообщаюсь с ним, гадом, на эту тему потом.