Мы замолчали. Малек, глядя на улицу, я — ему в спину.

— Ладно, — сказала я преувеличенно бодрым тоном, — сейчас иду к милорду Тавину и все ему рассказываю. Уверена, он придумает, как тебя вытащить без лишних катаклизмов.

— Ага, иди, — откликнулся Малек после недолгого раздумья. — Уверен, он придумает и как решить проблему с моим новообретенным цветом? — Он красноречиво провел ребром ладони по шее. Я возмутилась:

— Тоже мне нашелся новый Садал Непонятый. Больно ты нужен кому — тебя убивать, ты ж не по своему замыслу это затеял. И Тавин, между прочим, не тот человек, чтобы подобными способами проблемы решать. Да и потом, раз уж сам главный светляк говорил, что они собираются открыть темные специальности, то вот ты первым магистром и будешь. Да и вообще — убивать тебя нет никакого смысла. Ты же мало того что первый темный колдун за четыреста лет — Урсай не в счет, — но ведь и не против общаться со светлыми и помогать Свету. Да Тавин с Прайлом не в подворотне с ножом тебя караулить будут, а пылинки сдувать и на руках носить…

— Тавин-то, может, и не против меня будет, но и без него найдется кому мной заняться. Тот же главный светляк, хотя бы — Алисол Мирна. Мало ли что он тогда мне говорил, он же в то время меня лояльным Свету считал, а теперь я — проклятый черный колдун, которого он должен по долгу службы искоренить подчистую. А что до пользы, которую я могу принести науке… дохлые собаки не лают, знаешь ли.

— Ладно, — махнула я рукой, — ты сейчас не в настроении, сама вижу. Выше голову, вот увидишь, все будет хорошо.

— Выше всего головы у повешенных, — пробормотал Локай, но это он уже просто упрямился по своему обыкновению.

— Не беспокойся, — хохотнула я, — виселица тебе уже никак не грозит. Только костер.

Малек обернулся и наградил меня растерянно-обиженным взглядом. Я показала ему язык и выскользнула за дверь. Немножко злости ему в таком состоянии не повредит. А вот мне лучше быть собранной и внимательной. Сдается мне, денек предстоит тот еще.

Милорд ректор был очень удивлен. Он встал со стула, натурально отвесил челюсть и смотрел на меня, хлопая глазенками, как юная монашка, случайно увидевшая мужское естество. Я даже испугалась, как бы его удар не хватил.

— Милорд? — спросила я осторожно.

Ректор издал сдавленное покашливание и неловким движением смахнул на пол пресс-папье, изображавшее длиннобородого старца, попирающего ногой многоголовую змеюку. Пресс-папье выглядело бронзовым, но после падения выяснилось, что было оно алебастровым. Ректор проводил взглядом прокатившуюся по полу голову старца и посмотрел на меня.

— Кхм. Нассен, я думаю, это была не шутка. Не могли бы вы еще раз повторить для меня вашу новость, чтобы я убедился, что слух меня не подвел.

— Отчего ж не повторить, — ответила я, — запросто. Я нашла Малика Локая. Его обратил в темного Урс Ахма Кайел — тот самый темный маг из Азы. Он сделал его своим учеником и держит в доме на улице Ткачей. Я там была и разговаривала с ними обоими.

Милорд Тавин вышел из-за стола, прокашлялся, как на кафедре перед началом длинной лекции, открыл рот, собираясь что-то сказать, и закрыл обратно. Прокашлялся, прошел несколько раз наискосок по кабинету — шесть шагов к окну, шесть шагов обратно. Остановился напротив меня.

— А почему вы уверены, что ваш второй собеседник — тот самый темный маг и что он вообще — темный маг? И что Локай обращен в Темного?

Я молча указала пальцем себе на грудь. Ректор удивленно взметнул брови, но заметил ожерелье, пригляделся и нахмурился.

— Определение Тьмы? Вот как. Откуда оно у вас?

— Из Азы. Милорд… э-э… Мирна разрешил.

Ректор кивнул, заложил руки за спину и опять принялся мерить шагами кабинет. Получались все те же шесть шагов.

— Оно светилось? — спросил он вдруг, остановившись.

Я кивнула.

— Так? — спросил ректор, показывая на ожерелье, и я быстро опустила взгляд. Ух ты! Такого я еще не видела: ожерелье сейчас казалось сделанным из пылающих углей, недавно извлеченных из костра. Камни сияли пятнами глубокого красного света с темной окантовкой. Это что же, милорд ректор его подпалил, получается? Выходит, он сведущ в темной магии? Хотя чему тут удивляться? Уж пока светляки никак не устанут выявлять Тьму по всему миру от столичных подворотен до затерянных деревушек, ректор Академии магии вполне может знать пару темных связок.

— Нет, — покачала я головой, — не так выглядело. Все камни целиком светились, и как будто изнутри. И переливались.

— Ясно, — кивнул головой ректор и продолжил свою прогулку по диагонали кабинета. Я даже к паркету краем глаза пригляделась — как же это он не натоптал еще тропинки от стола к окну? Или такие волнения ему нечасто приходится испытывать? Вдруг маршрут нарушился. Ректор свернул к шкафам, принялся в них рыться. Он, выхватывая разные книжки, быстро их проглядывал и с сожалением откладывал в сторону. Вскоре у каждого из шкафов образовалось по небольшому книжному курганчику.

— Да где же она? — пробормотал ректор, оглядывая учиненный беспорядок. Посмотрел на меня, посветлел лицом и, выпалив: «Ждите меня здесь», вылетел из кабинета, грохнув тяжеленной дверью так, что один из книжных курганов обрушился, а с потолка посыпалась пыль. Я хмыкнула, прошлась по кабинету и присела у ближайшей кучи книг. Ректор же не сказал мне, что нельзя вставать с места.

Библиотека у милорда ректора оказалась прелюбопытнейшая. Некоторые книжки казались мне смутно знакомыми по списку рукописей, запрещенных к обладанию и прочтению, каковой, подписанный каждым из студентов и заклятый Словом Правды, лежит где-то в архивах академии. А вот, пожалуйста, «Дух и мощь», знаменитая в своем роде книга. Она-то была в том списке без всяких сомнений. Сведущие люди поговаривали, что все экземпляры этой книги имели обложку из человеческой кожи, поэтому я с некоторой брезгливостью присмотрелась к корешку, но он выглядел вполне обычным, из переплетной ткани. Более того, в углу обложки обнаружился оттиск типографии святого Бернара в Гарсаре. Ничего себе! Получается, она совсем недавно напечатана, да еще и светляками. Может, это не та книга? Но взять ее в руки и полистать я не рискнула — что я, дура? Свиток-то с моей подписью никуда не делся пока.

А вот книжки другого сорта в том списке не значились, и полистала я их с немалым интересом, удивляясь качеству иллюстраций и богатству воображения авторов.

Дубовая дверь хорошо глушила звуки из коридора, и я, услышав негромкое шуршание за спиной, едва успела захлопнуть книгу и отскочить к своему стулу. Дверь распахнулась, в комнату быстро вошел ректор, а за ним еще двое. Одного я знала, и это был, как нетрудно догадаться, главный светляк — Алисол Мирна. Второго я не знала, но его светло-серая, порядком запачканная ниже колен роба с вышитым некогда белыми нитками крылатом мечом однозначно показывала его принадлежность к той же шайке. Все трое уставились на меня, ректор благожелательно, незнакомец — изучающе, а главный светляк — довольно-таки кисло. Я мило им всем улыбнулась и изобразила полупоклон, впрочем не вставая со стула.

— Присаживайтесь, — сказал ректор, пробираясь через книжные завалы к столу. Незнакомый светляк, похоже, частенько играл в «лишнего седока», потому что оседлал стоящий рядом стул почти мгновенно, а вот милорд Мирна замешкался. Видимо, в его окружении стульев всегда всем хватало, эту игру не уважали, и сноровку он подрастерял. Светляк огляделся, заметил полузаваленное книгами кресло, подошел и немедленно заинтересовался одной из них. Я внутренне ухмыльнулась, потому что интерес светляка вызвала, несомненно, та самая книжонка, которую перед их приходом листала я, — «Сад наслаждений» кого-то там с непроизносимым и поэтому не запомнившимся мне именем.

— Хм, — сказал милорд Мирна с немалым воодушевлением, беря ее в руки и раскрывая посредине, — хм! Подлинник?

— Разумеется, — хмуро отозвался ректор, аккуратно, но непреклонно изымая книгу. — Мало того, еще и коллекционное издание. Таких осталось-то штук пять на весь Таор.