Светляк, сделав очень серьезное лицо, покивал головой:

— Удивительно еще, что их столько осталось, после того как наш блаженной памяти архиепископ, райских ему снов, объявил уничтожение подобных книжонок священным долгом каждого богобоязненного гражданина, — заявил он, откровенно забавляясь.

Ректор глянул на светляка исподлобья, стрельнул недовольными взглядами в меня и в незнакомого светляка, после чего, что-то пробурчав под нос, уселся за стол и засунул злополучную книжку куда-то под столешницу. Милорд Мирна был сама серьезность, но провалиться мне на месте, если под этой маской он не покатывался сейчас от смеха. Милорд Тавин, похоже, тоже так думал.

— Давайте займемся делом, — произнес он кисло. — Девочка, дай мне это ожерелье.

Я чуть со стула не свалилась. Как он меня назвал? Ох, я ему щас выдам, не посмотрю, что он ректор. Я уже рот открыла, чтобы сказать что-нибудь дерзкое, но выражение его лица меня остановило. Чего это я, в самом деле? Я вздохнула, молча расстегнула ожерелье и протянула ректору. Двое светляков тут же подскочили к столу, довольно невежливо оттеснив меня в сторону, и принялись со всех сторон его разглядывать, что-то бормоча и хмыкая. Наконец милорд Мирна разогнулся, отошел на шаг от стола и заявил:

— Я думаю, ошибки быть не может.

Незнакомый светляк тоже оторвался от ожерелья, неприязненно взглянул на говорившего, но возражать не стал, а только кивнул. Ректор протянул ожерелье мне обратно:

— Надень.

Я молча взяла его с протянутой ладони и нацепила на шею.

— Давайте, милорды. — Главный светляк отошел к двери и протянул ко мне руки ладонями вперед, словно отталкивал от себя прозрачную стену в мою сторону. Второй светляк отошел к окну и повторил жест. Я забеспокоилась. Чего это им в голову взбрело? Ректор заметил мое беспокойство и поспешил успокоить:

— Не бойся, мы не собираемся сделать ничего страшного, — встал, оттолкнул ногой стул, сделал шаг назад и тоже вытянул ко мне ладони. Утешил, нечего сказать. Шихаровы яйца, что делать-то? Я затравленно огляделась и тихонько встала со стула. Маги были всецело поглощены своим занятием и на мое движение даже не обратили внимания. Может, попытаться проскочить мимо главного и смыться?

— Стой, — сказал напряженным голосом ректор, не опуская ладоней. — Ожерелье! Ожерелье так светилось?

— А? — сказала я. — Чего?

Опустила взгляд себе на грудь, присмотрелась. Не то чтобы я сильно пристально разглядывала свечение ожерелья, когда стояла рядом с Мальком, но светилось оно сейчас так же, как и тогда. О чем я милордам и сообщила. Все трое тут же опустили руки с явным облегчением, а незнакомый светляк еще и вытер выступившие капли пота со лба рукавом своей робы.

— Я склонен думать, что дело обстоит именно так, как нам рассказала леди Нассен. — Милорд первый принципал коротко мне кивнул и продолжил: — Поэтому предлагаю переходить ко второй стадии. Немедленно. — Смотрел он при этом на незнакомого светляка, который обрадованным не выглядел.

— В принципе это ничего не доказывает, — попытался увильнуть он, — есть еще множество вариантов…

— Есть, — кивнув, перебил его Мирна, — но все они либо не имеют ровным счетом никакого смысла, либо за ними стоит та же фигура. Кроме того, я поверхностно прозондировал то здание на улице Ткачей, пока мы шли сюда от портала. Я считал четыре человеческие матрицы, которые, не спорю, представлены очень грамотно и вполне могли обмануть любого архимага, да и меня самого, не ищи я подвоха. Не буду углубляться в подробности, но это — фантомы. Два из них вообще не имеют никакой основы, два — прячут под собой кого-то другого, кого именно — я не стал выяснять, вы понимаете, по какой причине.

Слушавшие его маги синхронно кивнули.

— Хорошо, — сказал недовольный светляк и посмотрел на меня. Мирна с Тавином тоже.

— Кхм, — сказал ректор. — Леди Нассен… благодарю вас от лица Белого Круга и от себя лично. Вы свободны.

Вот песьи дети! Ставить меня в известность относительно подробностей этой «второй стадии», похоже, никто не собирается. Ну и ладно! Я состроила обиженную физиономию и выскользнула за дверь, постаравшись не хлопнуть ею слишком сильно. Так, в меру — чтобы они поняли, что так себя вести нехорошо. Прошла по коридору до лестницы, оглянулась. Любое заклинание подслушивания они, разумеется, почувствуют сразу. Но у ведьм есть свои преимущества, о которых чистые маги, особенно такие крутые, как эта троица, частенько забывают. Не все на свете упирается в магию. Я, продолжая спускаться по лестнице, вытащила из кошеля загодя положенные туда пастилки, положила в рот и принялась жевать, стараясь не морщиться. Интересно, они уже перестали за мной следить?

Как только средство начало действовать, я поспешила обратно. Ох и разболится у меня голова к вечеру. Надеюсь, то, что предстоит услышать, будет стоить тех мучений, на которые я себя обрекла. Прокравшись к дубовым дверям и затаив дыхание, я принялась вслушиваться, стараясь не обращать внимания на гулкие удары собственного сердца и на шуршание крови по жилам. К моему сожалению, из-за двери не доносилось ни звука. Вообще ни звука. Со всех остальных сторон что-то слышалось — воркование голубей на чердаке сверху, топот ног и разговоры этажом ниже, завывания ветра за стеной пустой комнаты слева и какие-то шорох и возня справа. А дверь словно вела прямиком в Бесплодные Долины, в которых, как известно, ничего никогда не происходит.

Вот хрень-то. Похоже, они закрылись каким-то заклинанием от подслушивания. «Следовало этого ожидать», — сказала я себе с сожалением, отлепляясь от двери, и тут громовой голос ректора зазвучал у меня в мозгу, заставив болезненно сморщиться и вжать голову в плечи: «Леди Нассен, раз уж вы здесь, будьте добры, пойдите в башню Сверра и попросите милорда Асерта привести сюда из Азы милорда Варрика Рея. Спасибо». С каждым его словом мне словно вбивали между глаз по пылающему гвоздю. К концу фразы я сидела на полу, сжавшись в комочек и зажав голову руками. Казалось, еще чуть-чуть, и мозг потечет у меня из ушей. Да… Побочный эффект, ничего не поделаешь. Я разлепила веки, сквозь плывущие красные круги с трудом разглядела окружающую обстановку и поторопилась ретироваться. До меня даже не сразу дошло, что слух у меня снова нормализовался: я не оглохла, как опасалась, но и биения собственного сердца уже не слышала. Похоже, милорды маги решили, что мне достаточно. Ладно уж, спасибо и на этом. При усиленном слухе единственное место, в котором чувствуешь себя более-менее комфортно, — это каменный подвал на глубине трех ростов. Но легкую головную боль я себе все же заработала, поэтому, выполнив поручение ректора, приглушила любопытство и поспешила домой, в теплую постельку. Ну их к демону, конспираторов этих. Вот пойду завтра к одному знакомому темному магу, пожалуюсь на них, руку даю, он мне даст какое-нибудь средство, чтобы видеть и слышать их, как бы они ни таились. Просто из желания насолить — даст. С этой мыслью я и уснула.

Но наутро все поменялось совершеннейшим образом. Во-первых, я проспала. Во-вторых, я перерыла сначала свою комнату в доме мачехи, потом комнату в общем доме академии, но так и не нашла свою сумку. Поломала голову, пытаясь вспомнить, куда я ее положила, но так и не вспомнила. К Темному я ходила без сумки, а вот к ректору — вроде с сумкой. А уходила… не помню. Пожалуй, я оставила ее у ректора в кабинете. А в-третьих, когда я, позевывая и протирая глаза, пришла к воротам академии, то впервые в жизни обнаружила их закрытыми. Я недоуменно огляделась. Поблизости оказался скучающий сивоусый тип, который мое присутствие наверняка заметил, но никак на это не отреагировал.

— Эй, — сказала я, подходя к нему, — ты, случаем, не в курсе, что тут творится? С чего это ворота закрыли?

Тип посмотрел сквозь меня скучающим взглядом, пошевелил усами и ответил, растягивая слова:

— Что творится — не знаю, почему ворота закрыли — не разумею.

Я сплюнула, подошла к воротам, попинала их, попробовала найти щель и посмотреть, что творится во дворе. Может, кто-то разыграть меня решил?