Но он не терял бодрости и надежды. Что делать!.. Он возвратится к тем горам, среди которых оставил свое племя, найдет себе новую подругу, построит новое, еще более прочное и надежное убежище, и тогда ему не будут более страшны ни козни черного пещерного льва и красного медведя, ни даже смертельная вражда хищного саблезубого тигра.

Население Малых Гор переживало тяжелые дни. Напасти и невзгоды сыпались, как из тучи, и каждый новый удар грозил стереть с лица земли военный лагерь первобытного человека. Вслед за первой грозной опасностью – нашествия с востока получеловеческих, полуживотных существ, бывших в действительности прямыми предками горных людей, – явились новые, не менее страшные гости: полчища гигантских пещерных медведей и саблезубых тигров. Прожорливые пришельцы не только принялись начисто истреблять дичь, от которой зависело существование горных людей, но, что было еще опаснее, старались лишить их жилища, захватывая пещеры. И неизвестно, каков был бы исход этой тяжелой борьбы, если бы не слепой инстинкт хищников, заставивший их уничтожать друг друга с таким же ожесточением, как и все кругом. Лето прошло сравнительно спокойно для Малых Гор, и обитатели их успели залечить полученные раны. Но с началом зимы нахлынули новые незваные гости – громадные волки, охотившиеся настолько мощными стаями, что семьи, обитавшие на окраинах Малых Гор, были немедленно отрезаны и истреблены.

Так, ценою неимоверных усилий, отстаивая каждый день существования, горные люди провели половину зимы.

Когда же волки, пожрав и разогнав всю дичь в окрестностях Малых Гор, устремились прочь и поредевшими стаями потянулись на юго-запад – и горные люди из сумрака пещер вышли на свет солнечного дня, их встретил другой, не менее грозный враг – голод.

Напрасно целыми днями рыскали они в чаще леса, взбирались на склоны гор и спускались к покрытым льдом болотам близ устья реки: дичь исчезла, и им оставалось лишь рыться в замерзших заводях и прудах в поисках рачков и моллюсков – пищи невкусной и не насыщавшей тела. Но нашествие волков не прошло для горных людей бесследно. Опустошительные набеги их принудили племя отступить вглубь гор, в область центральных пещер, и здесь, противопоставляя свою сплоченность несогласованным и случайным действиям волчьих стай, оно научилось понимать значение дружной совместной борьбы. И когда свалилось новое испытание, обитатели Малых Гор не были уже более хаотическим сборищем разобщенных, чуждых друг другу групп и семей.

На этот раз беда снова пришла с враждебного востока, по тому же пути, что и пещерные медведи, обезьяны и свирепые волки. Однажды ранним летним утром женщина из племени горных людей бродила по склонам горного ручья, заостренной палкой вырывая корни из земли, как вдруг внезапно цепкие лапы схватили ее, и она увидела перед собой двух коренастых, желтокожих людей, широкоплечих, на коротких кривых ногах, с плоскими лицами и широкими зияющими ноздрями. Но женщина была молода и сильна. Она боролась за свою жизнь, как тигрица, нанося раны острой палкой, пока не была оглушена ударом по голове.

Однако крики ее подняли на ноги все племя. Нападавшие, не желая расстаться с добычей, подняли ее на руки и устремились в чащу, начинавшуюся по ту сторону ручья.

Три горных человека с бешенством бросились в погоню. Но едва они вступили в лес, как были окружены ордой коренастых незнакомцев, вынырнувших из кустов. После минутной схватки, три человеческих тела были разорваны на клочки и втоптаны в землю.

Вождь племени видел все – со своего сторожевого поста, на вершине склона, тянувшегося вплоть до маленького амфитеатра пещер. Невзгоды двух предыдущих годов сделали его хладнокровным и прозорливым. Вид этих грязных, косматых людей, их звериные прыжки и воющие крики сказали ему, что битва предстоит не на жизнь, а на смерть. Резким движением удерживая наиболее горячих из своих людей, в жажде кровавой мести порывавшихся устремиться вниз, в толпы врагов, – он испустил короткий могучий крик, призывавший все племя сплотиться на защиту узкого, горлоподобного ущелья, которое вело в амфитеатр. И по слову его, передававшемуся из уст в уста, старики и старухи с детьми на руках бросились собирать камни и, поспешно карабкаясь, усеяли собою скалы и утесы, возвышавшиеся по бокам прохода. Тем временем молодые женщины и девушки заняли места в рядах мужчин у входа в ущелье. Оружием для них служили дубины с прикрепленными к ним камнями, а также – длинные копья с отточенными кремневыми наконечниками.

И вот, в беспорядке, переплывая поток, хаотические толпы «колченогих» устремились вдоль склона – с резкими взвизгиваниями и вызывающими жестами, обращенными к молчаливой группе на вершине холма. Это были два племени, две глубоко отличные породы, выросшие из одного общего жизненного корня.

Горные люди, прямые и стройные как пальмы, были выше своих звероподобных противников почти на тридцать сантиметров. Они не были очень широки в плечах и массивны, но зато обладали могучей грудью, сильно развитой мускулатурой рук и ног, – а некоторая худощавость придавала их телам стройный и пропорциональный вид. Их кожа – матово-красная у взрослых, бледно-розовая у детей и юношей, выгодно отличалась от кричащей желтизны, которой лоснились на солнце тела колченогих. Но лучшим доказательством превосходства горных людей была их голова с прямым носом, глазами, глядевшими непоколебимо, и высоким лбом под густой шапкой темно-коричневых волос. Их наружность была резким контрастом с наружностью колченогих – с их чернильно-черными жесткими клочьями жидких волос, покрывавших уродливые черепа.

В десять раз малочисленнее – горные люди молча стояли плечом к плечу и смотрели вниз – на врагов – без страха, но с отвращением. На короткое время толпы колченогих сомкнулись, визгливо перекликаясь и возбужденно размахивая над головой тяжелыми дубинами.

Очевидно, у них не было вождя, не было плана атаки и дисциплины. Некоторые из них уселись на корточках между камней и неистово чесались, как обезьяны, с тупым лукавством поглядывая на небольшую колонну неприятеля и усиленно дыша через отвратительные ноздри, казавшиеся на их плоских лицах парой глубоких красных ямок. Затем они начали игру, перебрасываясь страшным красным шаром, на котором еще висели обрывки волос.

Свирепый вой раздался сверху – из рядов горных людей, и некоторые сделали движение вперед, чтобы принять этот ужасный вызов. Но вождь преградил им путь своей дубиной. Затем он сам выступил вперед.

Возвышаясь почти на целую голову над своим войском, – с великолепно развитой грудью, с темной гривой, в которой серебрилась частая седина, – он отделился на несколько шагов и встал, опираясь на огромную красноголовую дубину, устремив спокойный зоркий взгляд на беснующуюся орду.

Колченогие на мгновение прекратили вой и с любопытством стали вглядываться в эту могучую фигуру.

Вдруг один из тех, которые сидели, скорчившись, на земле, схватил за волосы страшный шар и, описав им быстрое вращательное движение вокруг своей головы, швырнул вверх, по направлению к ущелью. И в тот же момент две женщины выскочили из ущелья и с быстротой горной лани понеслись по камням за катившимся обратно шаром. Передняя схватила его и, прижав к голой груди, испустила проклятье в сторону бессмысленно галдевших убийц. Еще одно мгновение – и обе женщины скрылись в рядах горных людей.

Вид этих женщин – с развевающимися волосами, с ловкими, сильными движениями – послужил тем толчком, который необходим был колченогим, чтобы объединить их волю и заставить их открыть действия. Толпа заволновалась, как муравейник от брошенного камня, – сидевшие на земле проворно вскочили на ноги, и вся масса пошла на приступ.

Тут произошло то, чего опасался вождь и что он был не в силах предотвратить. Долго сдерживаемая ненависть не выдержала напряжения, и передние ряды осажденных метнулись навстречу врагу. Этот авангард был смертоносен для колченогих. Все накопленное бешенство горных людей вылилось в ударах дубин, с молниеносной быстротой опускавшихся на черепа наступавших. Но, как и предвидел вождь, фланги оказались беззащитными. Численное превосходство колченогих принудило горных людей отступить, и они заняли прежнюю позицию у пасти ущелья. Здесь, под защитою каменных стен с боков, они сами были непоколебимы, как гранитная стена.