Еще одно существенное отличие в истории капитала в Америке и в Европе заключается в том, что в Соединенных Штатах зарубежные капиталовложения всегда играли довольно ограниченную роль. Причиной является тот факт, что США, первая колония, добившаяся независимости, сами никогда не были колониальной державой.

На протяжении всего XIX века имущественные позиции Соединенных Штатов по отношению к остальному миру измерялись слабоотрицательными величинами: то, что принадлежало американским гражданам в остальном мире, уступало собственности, которой жители других стран, прежде всего Великобритании, владели в США. Однако эта разница была очень невелика: ее максимальные значения с 1770-х по 1910-е годы составляли от 10 % до 20 % от американского национального дохода, однако, как правило, она была ниже 10 %.

Например, накануне Первой мировой войны внутренний капитал Соединенных Штатов (сельскохозяйственные земли, жилая недвижимость, другие виды внутреннего капитала) оценивался в 500 % американского национального дохода. При этом активы, принадлежавшие иностранным инвесторам (за вычетом зарубежных активов, которыми владели американские инвесторы), составляли 10 % национального дохода. Соответственно национальный капитал, или чистое национальное имущество, Соединенных Штатов равнялся 490 % национального дохода. Иными словами, Соединенные Штаты на 98 % принадлежали американцам и на 2 % — иностранцам. Значит, были очень близки к равновесию, особенно если сравнить их с огромными зарубежными активами, которыми владели европейцы: от одного до двух лет национального дохода во Франции и Великобритании и полгода в Германии. В 1913 году американский ВВП едва достигал половины от ВВП Западной Европы, а это значит, что европейцы держали в Соединенных Штатах лишь небольшую часть своих зарубежных активов (менее 5 % портфеля). В результате в мире образца 1913 года Европа владела значительной частью Африки, Азии и Латинской Америки, но Соединенные Штаты принадлежали самим себе.

После двух мировых войн имущественное положение Соединенных Штатов стало обратным: отрицательное в 1913 году, оно стало слабоположительным в 1920-е годы и оставалось таким до 1970-1980-х годов. Соединенные Штаты финансировали воюющие страны, благодаря чему смогли превратиться из должников европейских стран в их кредиторов. Тем не менее следует подчеркнуть, что чистые зарубежные активы, которыми владели американцы, оставались довольно скромными: всего 10 % национального дохода (см. график 4.6).

Чистый иностранный капитал, принадлежавший Соединенным Штатам в 1950-1960-е годы, был невелик (всего 5 % национального дохода, в то время как внутренний капитал приближался к 400 %, т. е. был в 80 раз больше). Инвестиции американских транснациональных компаний в Европе и в остальном мире тогда казались внушительными, особенно европейцам, которые привыкли владеть миром и неохотно мирились с мыслью о том, что своим послевоенным восстановлением они были обязаны дяде Сэму и плану Маршалла. На самом деле, если оставить за рамками эти национальные переживания, американские инвестиции были довольно ограниченными в сравнении с вложениями бывших колониальных держав по всему миру несколькими десятилетиями ранее. Кроме того, американские инвестиции в Европе и других частях света компенсировались сохранявшимися крупными иностранными — прежде всего британскими — вложениями в США. В сериале «Безумцы» («Mad Men»), действие которого разворачивается в начале 1960-х годов, нью-йоркское агентство «Стерлинг-Купер» выкупают крупные британские акционеры, что вызывает культурный шок в тесном рекламном мирке Мэдисон-авеню: трудно приходится тем, чей хозяин — иностранец.

Имущественное положение Соединенных Штатов стало слабоотрицательным в течение 1980-х годов и все больше уходило в минус в 1990-2000-е годы по мере того, как рос дефицит торгового баланса. Тем не менее доходность зарубежных американских инвестиций по-прежнему выше, чем стоимость обслуживания американского долга, — эту привилегию обеспечивает доверие к доллару, — что позволило ограничить ухудшение имущественного положения США, отрицательное значение которого составляло около 10 % национального дохода в 1990-е годы и немного превышает 20 % в начале 2010-х годов (мы еще вернемся к вопросу о динамике доходности). В результате сегодняшняя ситуация довольна близка к той, которая имела место накануне Первой мировой войны. Внутренний капитал Соединенных Штатов оценивается приблизительно в 450 % национального дохода. Активы, принадлежащие иностранным инвесторам (за вычетом зарубежных активов, которыми владеют американские инвесторы), составляют 20 % национального дохода. Таким образом, чистое национальное имущество Соединенных Штатов равняется примерно 430 % национального дохода. Иными словами, Соединенные Штаты принадлежат более чем на 95 % американцам и менее чем на 5 % иностранцам.

Подытожим: на протяжении истории Соединенных Штатов их имущественные позиции по отношению к остальному миру иногда измерялись слабоотрицательными величинами, а иногда — слабоположительными, однако эти позиции всегда имели довольно ограниченное значение по сравнению с объемом капитала, принадлежавшего американцам (всегда меньше 5 %, как правило, ниже 2 %).

Интересно отметить, что дела обстояли совершенно иначе в Канаде, где весьма значительная часть внутреннего капитала вплоть до последней четверти XIX века и даже до начала XX века принадлежала иностранным инвесторам, прежде всего британским, особенно в сфере природных ресурсов (шахты по добыче меди, цинка, алюминия, а также углеводородов). В 1910 году внутренний капитал Канады оценивался приблизительно в 530 % национального дохода.

При этом активы, которыми владели иностранные инвесторы (за вычетом зарубежных активов, находившихся в собственности канадцев), составляли 120 % национального дохода, или от пятой части до четверти от общего количества. Таким образом, чистое национальное имущество Канады равнялось примерно 410 % национального дохода (см. график 4.9[135]).

Ситуация сильно изменилась, особенно после мировых войн, которые заставили европейцев распродать значительную часть их зарубежных владений. Однако на это потребовалось немало времени: в 1950-1980-е годы чистый иностранный долг Канады составлял около 10 % от ее внутреннего капитала, а к концу этого периода стал расти и государственный долг страны, который был консолидирован уже в 1990-2000-е годы[136]. В итоге в начале 2010-х годов ситуация похожа на ту, которую можно наблюдать в Соединенных Штатах. Внутренний капитал Канады оценивается примерно в 410 % национального дохода. При этом активы, принадлежащие иностранным инвесторам (за вычетом зарубежных активов, которыми владеют канадцы), составляют менее 10 % национального дохода. Таким образом, в том, что касается чистых имущественных позиций, Канада более чем на 98 % принадлежит канадцам и менее чем на 2 % — иностранцам[137].

Сравнение между Соединенными Штатами и Канадой представляет интерес потому, что трудно выявить чисто экономические причины, объясняющие столь разные пути развития, по которым шли страны Северной Америки. Очевидно, что ключевую роль сыграли политические факторы. Даже если Соединенные Штаты всегда были открыты иностранным инвесторам, трудно поверить в то, что в XIX веке американское общественное мнение было готово смириться с тем, чтобы четверть страны принадлежала бывшей метрополии[138]. Это вызывало меньше проблем в Канаде, которая в те времена была британской колонией: тот факт, что Великобритания владела значительной частью страны, в конечном итоге не так уж и сильно контрастировал с тем, что немалое количество земли и фабрик в Шотландии или в Суссексе было собственностью лондонцев. Кроме того, на протяжении долгого времени имущественные позиции Канады измерялись отрицательными величинами, что было обусловлено ненасильственным характером политического развития страны (Канада перестала быть доминионом в 1930-е годы, однако главой государства по-прежнему остается королева Англии), а значит, и отсутствием экспроприации, которой обычно сопровождалось провозглашение независимости в других частях света; особенно это касалось природных ресурсов.