– Здесь язычество? – Спросил Саша.
– Формально, да. Здесь нет единого бога. Фактически, местная религия является прямым продолжением более ранних и примитивных верований, в которых не было никакой моральной составляющей. Постепенно религия менялась, адаптируясь под новые человеческие запросы. Одни боги отодвигались на задний план, но не забывались, другие возвышались, наделялись новыми чертами… Сейчас здесь считается верховным божеством Ипни – бог солнца. Вы могли видеть его изображение на фронтонах храмов. Он дарит жизнь всему живому, олицетворяет собой добро, любовь, и чистоту помыслов, с которыми тесно связано понятие божественной справедливости, к которой должны стремиться и люди. Справедливость здесь пытаются возвести в некий абсолют, выводя чуть ли не её формулу, или законы, распространяя на всё вокруг. При этом есть понимание того, что в природе она для каждого своя, поэтому не всегда является Добром для каждого. Это очень сложно рассказать в двух словах, но здесь ведутся горячие философские диспуты на эту тему, пишутся трактаты. Важным моментом является то, что понятие божественной справедливости тесно связано с государственной властью, священной обязанностью которой является забота о своих подданных. Не в смысле, делать им сплошное добро, а именно делать всё по справедливости, зримым воплощением которой являются законы. Поэтому здесь даже чиновники сильно ограничены не только угрозой физического наказания, но и моральными ограничениями религиозного порядка. Разумеется, это не всех останавливает от злоупотреблений. Но всё же, это серьёзный дополнительный сдерживающий фактор их произвола. Конечно, всё это касается только элоев, верующих в Ипни, и пантеон его помощников, отвечающих за различные сферы человеческой деятельности. На другие народы всё это никак не распространяется, там жизнь подчиняется житейскому опыту, выгоде, и неким устоявшимся международным обычаям. Всё очень прагматично.
– Судя по всему, вы здесь занимаете немаленькое положение, живя в собственном доме. – Заметил Игорь.
– Да. – Сдержанно ответил Андрей Леонидович. – В своё время, я, ввязавшись в споры о морали в портовом кабаке с одним паломником, и опираясь на свой житейский опыт, смог переубедить его в некоторых заблуждениях относительно как раз понятия справедливости. Я легко доказал ему, что справедливость для курицы, которую он режет, и для него, совершенно разная. И для купца, скупающего за бесценок жемчуг у туземца, и самого туземца, сильно отличается. В общем, слово за слово, разговорились за жизнь. Поскольку я был тогда на мели, и никому не нужен, то согласился составить ему компанию в путешествии к особо почитаемому храму. Там разговорился с одним жрецом, которого заинтересовали и другие мои рассуждения, в том числе и о религии в целом, как некой абстракции. Христиане меня бы, наверно, сожгли за такие речи, а мусульмане забили камнями. А здесь ничего, выслушали, накормили, беседовали дальше. Мне сильно помогло то, что в своё время, в институте, я посещал факультатив по логике, кое-что знал и о разных религиях, поэтому умел грамотно выстраивать свои рассуждения, что поражало многих… В общем, сейчас я возглавляю очередное крыло реформаторов, которые обычное явление в здешней религиозной жизни, но верю в своё дело искренне. В дело, и пользу, которую я могу принести здешним людям. Понимаете, о чём я?
– Вполне. – Ответил за всех Игорь. – Это действительно очень интересно. Надо будет потом разобраться в этих нюансах.
– А откуда эти солдаты, сопровождавшие нас? – Спросил Саша.
– Это храмовая стража. Их немного, двадцать человек. Живут в своей казарме, здесь же тренируются, помогают по хозяйству. Разве что на стрельбы ездят на дальний полигон, чтобы не смущать жрецов и паломников своим грохотом. Да и от лихих людей хорошая защита.
– Здесь и такие есть? – Иронично удивился Игорь. – Несмотря на все понятия о божественной справедливости?
– А как же без них? Христос тоже завещал «не убий» и «не укради», тем не менее, это далеко не всех останавливало. Люди везде одинаковы. Хотя, напасть на храмовый комплекс, и ограбить святых отцов, это совсем оборзеть надо. Но со стражей как-то спокойнее.
– Хм… – хмыкнул Игорь, – здесь тоже в ходу такое выражение, или это вы по инерции сказали?
– Примерно так будет звучать перевод с местного. – Ответил Андрей Леонидович. – Во всяком случае по смыслу. Жрец в селении действительно воспринимается людьми, как духовный отец, наставник, более сведущий в вопросах веры и моральных тонкостях. К нему приходят за советом в сложных житейских ситуациях, и он помогает им поступить по справедливости. Уж, как может… там тоже люди.
– А почему вы забрались так высоко в горы? – Спросил Саша.
– Здесь давно стоял многими почитаемый храм, ещё дакрийский. Это аборигены Кинурии, которые давно полностью ассимилированы, утратили свой язык и многие обычаи. Но не все. Например, ходить без штанов, это именно их прерогатива. А после того, как Патрок включил часть дакрийских богов в общий пантеон, сюда стали ходить и элои, справедливо полагая, что местные боги сильны именно на этой земле. Собственно сюда я и пришёл тогда с паломником, здесь и посеял сомнения в душах жрецов. Так и живу, на скромное жалованье, да с огорода. Ну, и люди приносят…
– Мы видели среди солдат женщин. – Продолжил интересоваться Саша. – Это странно, и не вяжется с технически отсталым обществом.
– Нет ничего странного, если подумать. – Ответил Андрей Леонидович. – Особенно если знать местную историю и обычаи. Элои – народ моряков. С древнейших времён мужчины уходили в море надолго, а всё хозяйство, и прибрежный лов рыбы оставался на женщинах. Они же и защищали дома от чужаков, если хватало сил. Даже в земной истории были известны народы, где была похожая ситуация. Например, у кочевников скифов и сарматов. Мужчины уходили в дальние походы, а женщины пасли скот и обороняли его от диких зверей и чужаков, с оружием в руках. Увидев именно таких сторожей, Геродот в своё время запустил байку об амазонках, наплетя небылиц про отрезанную правую грудь и целый женский народ, убивавший мужчин. Хотя, там наверняка всё было не так просто, возможно, были и отдельные женщины воительницы. Нечто подобное происходило и у древних германцев. Во всяком случае, известно, что женщины сопровождали их в походах, и иногда участвовали в битвах, вдохновляя мужчин своим присутствием. А ещё в двадцатом веке, где-то в этих краях, в районе Окинавы, существовал небольшой народ, где добычей жемчуга с морского дна занимались исключительно женщины, ныряя без всякого снаряжения на большую глубину и забираясь далеко в море. В общем, ничего необычного.
– С охраной своих домов понятно. – Продолжал Саша. – Но армия? Как это соотносится с хранительницей очага, материнством… и вообще физиологией? Встреченные нами женщины находятся явно не на хозяйственных должностях.
– С этим никак. – Ответил Андрей Леонидович. – Но всё дело в том, что к настоящему времени сложилось повсеместно, женщина имеет реально равные права с мужчиной. Во всяком случае, может самостоятельно владеть имуществом, землёй, иметь собственное дело. И это не либеральная уступка, а общество пришло к этому само, естественным путём. Здесь нет религиозного предубеждения, которое, несомненно, присуще христианству и мусульманству, что женщина в чём-то ущербна. Скорее наоборот. С точки зрения местных, женщина высоко почитается не только, как мать, но и вообще нечто возвышенное, совершенное, дарующее наслаждение и душевную гармонию. Впрочем, им не дают слишком высоко задирать нос и получать много власти – грубую мужскую силу никто не отменял. – Улыбнулся рассказчик. – Вообще, всё очень сложно, в чём-то даже противоречиво, но смысл сводится к тому, что женщина, как и любой человек, вольна делать всё, что захочет, если это не вступает в противоречие с законами. А законы ей не запрещают распоряжаться своей жизнью. В том числе и рисковать. Поэтому, женщины ходят в море, служат в армии, посвящают себя религии, и даже владеют мастерскими. Разумеется, как вы справедливо заметили, и физиология, и общий уклад жизни, накладывают свои ограничения на женскую свободу. Став матерью, они уже, как правило, никуда не уходят, и обычно посвящают себя хозяйству и семье. Некоторые просто весело проводят молодые годы, отправляясь навстречу приключениям, которые здесь представляют собой целый культ, слой фольклора, и с недавнего времени литературный жанр, а потом становятся образцовыми матерями семейства. А кто-то так и проводит свою жизнь, не находя покоя.
