— Я вижу, вас все еще волнует это убийство, мадам.

Миссис Фоллиат с минуту или две но отвечала. Потом сказала:

— Когда человек стар, его всегда волнует смерть молодых. Для нас, пожилых, смерть кажется естественной, а у этой девчонки впереди была еще вся жизнь.

— И, возможно, не очень интересная.

— С нашей точки зрения, может быть, и не интересная, но для нее она была полна интереса.

— Хотя вы и утверждаете, что для нас, пожилых, смерть естественна, — сказал Пуаро, — умирать все же никому не хочется. По крайней мере — мне. Я до сих пор считаю, что жизнь очень интересна.

— Я не считаю… — Ее плечи опустились. Казалось, она говорила сама с собой, а не с ним. — Я очень устала, месье Пуаро. Когда придет мой час, я буду не только готова, но и благодарна.

Он бросил на нее быстрый взгляд. Как и в первую встречу, он подумал, что, может быть, перед ним больная женщина, твердо знающая о приближении своей смерти. Иначе трудно было объяснить ее крайне усталый вид и почти безвольные движения. Он чувствовал, что усталость не свойственна этой женщине. В Эми Фоллиат легко угадывались твердый характер, энергия и требовательность. Ей многое пришлось перенести: потерю дома, богатства, она пережила своих сыновей. Она нашла в себе силы «отсечь усохшие ветви». Однако Пуаро чувствовал, что сейчас в ее жизнь вошло нечто такое, чего ни она сама, ни другие отсечь не смогут. Если это не физический недуг, что тогда?

Она вдруг слабо улыбнулась.

— Бы ведь знаете, месье Пуаро, — сказала она, словно угадав его мысли, — мне ведь не для кого особенно жить. У меня много друзей, но нет близких родственников, нет семьи.

— У вас есть ваш дом, — горячо возразил Пуаро.

— Вы имеете в виду Нэсс? Да…

— Это ваш дом, не так ли? Сэру Джорджу он принадлежит лишь формально? Сэр Джордж сейчас в Лондоне, и вы здесь полная хозяйка.

И снова он заметил мелькнувшее выражение страха в ее взгляде. Когда она заговорила, ее голос звучал с ледяной холодностью.

— Я не совсем понимаю, что вы хотите этим сказать, месье Пуаро. Я благодарна сэру Джорджу за то, что он сдает мне в аренду этот домик. Но я его арендую. Я ежегодно плачу ему определенную сумму за него и за право беспрепятственного передвижения на территории поместья.

Пуаро вскинул руки.

— Прошу прощения, мадам. Я не хотел вас обидеть.

— Я, конечно, не так поняла вас, — ответила миссис Фоллиат холодно.

— Чудесный уголок, — сказал Пуаро. — Прекрасный дом, великолепное поместье! А вокруг мир и безмятежность.

— Да. — Ее лицо радостно озарилось. — Мы всегда это чувствуем. Я почувствовала это еще в молодости, когда впервые сюда приехала.

— Но по-прежнему ли здесь так мирно и безмятежно, мадам?

— А почему — нет?

— Неотмщенное убийство, — сказал Пуаро. — Пролита невинная кровь. И пока здесь будет тень жертвы, мира не будет. Вы это знаете так же, как и я, мадам.

Миссис Фоллиат не ответила. Она сидела молча и неподвижно. Пуаро не знал, о чем она думала. Он наклонился немного вперед и заговорил снова.

— Мадам, вы многое знаете об этом убийстве. Может быть — все. Вы знаете, кто убил Хэтти Стаббс, вы, вероятно, знаете, где сейчас лежит ее тело.

Тогда миссис Фоллиат заговорила. Ее голос был громким, почти грубым.

— Я ничего не знаю, — сказала она. — Ничего.

— Возможно, я употребил не то слово. Вы не знаете — вы догадываетесь, мадам. Я совершенно уверен, что вы догадываетесь.

— Извините, но вы сейчас смешны!

— Это не смешно, мадам, это нечто совершенно противоположное — это опасно.

— Опасно? Для кого?

— Для вас, мадам. Вы одна знаете тайну, и поэтому вы в опасности. Я знаю убийц лучше, чем вы, мадам.

— Я вам уже сказала, я ничего не знаю.

— Значит, подозреваете…

— У меня нет никаких подозрений.

— Извините, это неправда, мадам.

— Говорить так из одного лишь подозрения было бы неправильно, даже больше — подло.

Пуаро наклонился вперед.

— Так же подло, как то, что произошло здесь месяц тому назад?

Она съежилась в своем кресле и почти прошептала:

— Не говорите мне об этом. В конце концов, все кончено, — добавила она со вздохом и сильно вздрогнула. — Все позади.

— Как вы можете так говорить, мадам? Из опыта я знаю, что убийца никогда не остановится перед новым убийством.

Она покачала головой.

— Нет, все позади. К тому же я ничего не могу изменить. Ничего.

Он встал и смотрел на нее сверху.

— Даже полиция прекратила следствие, — сказала она почти капризно.

Пуаро медленно покачал головой.

— О нет, мадам, вы ошибаетесь. Полиция ничего не прекращала. И я — тоже, — добавил он. — Запомните это, мадам. Я — Эркюль Пуаро — ничего не прекратил.

Выйдя из Нэсс-Хауз, Пуаро спустился в деревню и, расспросив жителей, нашел домик, в котором жили Таккеры. На его стук некоторое время не отвечали. Из дома доносился сварливый голос миссис Таккер:

— О чем ты только думаешь, Джим Таккер? Не пачкай линолеум своими башмаками. Я тебе уже тысячу раз говорила! Скребла все утро, а теперь взгляни, что ты наделал.

Слабое умиротворяющее гудение, по-видимому, означало реакцию мистера Таккера на замечания жены.

— Ты не должен забывать. Это все твоя дурацкая привычка слушать спортивные новости. Почему ты не можешь снять их за две минуты до начала передачи? А ты, Гарри, что ты наделал своими леденцами? Не смей трогать липкими пальцами чайник! Мэри, посмотри, кто там у дверей.

Дверь осторожно открылась, и на Пуаро с подозрением уставилась девочка. Ей было не больше одиннадцати-двенадцати лет. Одна ее щека была вздута от леденца. Это была довольно толстенькая девочка с маленькими голубыми глазками, очень напоминающая хорошенького поросеночка.

— Здесь джентльмен, ма, — крикнула девочка.

С выбившейся прядью волос над разгоряченным лицом миссис Таккер подошла к двери.

— Что вам? — резко спросила она. — Нам ничего не нужно…

Она вдруг умолкла. По изменившемуся выражению ее лица Пуаро понял, что она его узнала.

— Погодите, погодите, это вы были в тот день с полицией?

— Извините, мадам, что я напомнил вам о вашем горе, — сказал Пуаро, решительно входя в дом.

Миссис Таккер бросила быстрый, полный мучений взгляд на его ноги, но лакированные остроносые туфли Пуаро были безупречны и не оставляли никаких следов на чистом линолеуме.

— Входите, сэр, пожалуйста, входите, — сказала она, пятясь перед ним и открывая дверь в комнату направо.

Пуаро вошел в очень опрятную маленькую гостиную. Старая мебель, круглый стол, два горшка с геранью, вычурная бронзовая каминная решетка и множество фарфоровых украшений.

— Садитесь, сэр, садитесь. Не помню вашего имени… впрочем, я его и не знала.

— Меня зовут Эркюль Пуаро, — поспешил представиться Пуаро. — Обстоятельства сложились так, что я снова в ваших краях. Я зашел к вам выразить свое соболезнование и узнать, есть ли какие-нибудь новости. Надеюсь, убийцу вашей дочери нашли?

— Ни слуху, ни духу, — с горечью ответила миссис Таккер. — До таких простых людей, как мы, полиции нет никакого дела. А если в полиции все такие, как наш Боб Хоскинс, то нечего и удивляться, что в стране преступление на преступлении. Боб Хоскинс только и знает, что подглядывать за влюбленными парочками в автомобилях на стоянках.

К тому времени мистер Таккер уже снял свои башмаки и в одних носках вошел в комнату. Это был крупный мужчина с красным лицом и очень спокойными движениями.

— Полиция тут ни при чем, — сказал он хриплым голосом. — У них забот, как у всех. А этих маньяков не так-то просто узнать. С виду они, как вы или я, — добавил он, обращаясь непосредственно к Пуаро.

За спиной отца появилась девочка, открывавшая Пуаро дверь, а из-за ее плеча выглядывал мальчик лет восьми. Все они с большим интересом смотрели на Пуаро.

— Это, по всей вероятности, ваша младшая дочь.