Последовала еще одна пауза. Наконец, он произнес:

— Это... весьма прискорбный инцидент. Будет проведено самое тщательное расследование, не сомневайся. Тем не менее, отменить приказ я не вправе. Тебе следует немедленно сдаться.

— Хорошенький приказ! Послушайте, если вы и вправду заправляете этой дурацкой организацией, вам следует попытаться выяснить, кто сфабриковал улики против трех ваших подчиненных, а не умывать руки и приказывать отдать себя в лапы убийц из БВБ.

— Мэтт, я не потерплю подобных выражений от своего подчиненного! — резко проговорил он. — Уверен, тебя ввели в заблуждение. Мистер Юлер наверняка представит убедительное объяснение случившемуся. Будем откровенны, нам обоим известно, что Роджер, несмотря на все свои положительные качества, временами проявлял... порывистость и упрямство.

— Разумеется, — согласился я. — И нам обоим известно, что я тоже временами проявляю упрямство и порывистость. Например, сейчас. Я услышал ваши указания, сэр. Теперь, разнообразия ради, выслушайте и вы меня. Вы можете связаться с Юлером?

Я почти не сомневался, что начальник Бюро Внутренней Безопасности внимательно слушает наш разговор или, по меньшей мере, вскорости прослушает ленту с записью. Однако знать мне это не полагалось, и Мак включился в игру.

— Попытаюсь, хотя найти его не так-то просто. Однако...

— Советую вам сделать все возможное, сэр. Потому что в противном случае на мексиканской границе прольется немало крови, а вам с мистером Юлером придется держать ответ перед нашими друзьями в Вашингтоне. Полагаю, упустив меня в Санта-Фе, он поспешил перекрыть границу. В любом случае вам меня не остановить.

— Мэтт, будь благоразумен. Тебе не удастся...

— Роджер с самого начала был благоразумен, а теперь он мертв. Быть благоразумным слишком опасно, сэр. Я намерен пересечь границу. Я разгоню свою новую игрушку и направлю прямо на пост. Заметить ее не составит труда. Сверкающий, белый с голубым фургон, высотой почти шесть футов и весом чуть больше трех тонн. Они увидят меня издалека. Я прихватил с собой одного из парней Юлера. Его зовут Грегори Коутис. Он и сейчас стоит рядом со мной с револьвером у пупка, который рискует несколько увеличиться, если он... Вот так-то лучше.

— Мэтт, неужто ты и вправду надеешься шантажом заставить мистера Юлера позволить тебе...

— Коутис был в числа тех, кто убил Роджера. Я с превеликим удовольствием отправлю его на тот свет. Роджер был отличным парнем. К тому же, у меня имеется еще один заложник, сэр. Некая миссис О’Херн, которой случилось попасться мне под горячую руку. Я выбрал ее, потому что она сидела за рулем большой шикарной машины. Мистер Оскар О’Херн владеет в Аризоне всем, что не принадлежит кроликам и индейцам племени Пима. Думаю, вы с мистером Юлером получите массу удовольствия, пытаясь объяснить этому влиятельному господину, каким образом его жену убили лишь потому, что двум правительственным службам вздумалось перессориться между собой. Скорее всего, он будет в полном восторге.

— Мэтт, ты сошел с ума...

— Отлично, сэр, — отозвался я. — Просто превосходно. Теперь вы ясно представляете положение вещей. Итак, безумный маньяк намерен пересечь границу. В его распоряжении имеется мощный фургон, пара заложников, два заряженных револьвера, куча патронов к ним и зудящий палец на спуске. Ваш личный безумный маньяк, сэр. Можете звать меня Франкейштеном-младшим.

— Насколько я помню, — педантично произнес он, — Франкенштейном звали создателя, а не чудовище.

— Что ж, вы создатели, и вам лучше, чем кому бы то ни было известно, какое чудовище вы сотворили. Ведь вы достаточно часто пользовались им для собственных нужд. Настал черед мне воспользоваться собственными возможностями. Я уже пометил две пули, по одной на каждого заложника. Остальные предназначаются для любых враждебных мишеней, которые появятся у меня на пути: американцев, мексиканцев, апачей или охотников за головами из племени Тарахумарра. Мне плевать, кто это будет. Тот, кто попытается меня остановить, может запасаться грузовиками для трупов. Я не стану, как бедняга Роджер, изображать из себя сидячую мишень. Им придется ловить меня на ходу, и уж я постараюсь усложнить задачу. И не замедлю с ответом. Не забудьте передать, сэр.

Мак еще раз сосчитал до пяти, прежде чем ответил.

— Так чего же ты хочешь, Мэтт?

— Чтобы мне не мешали. Я спокойно пересекаю границу и никто даже пальцем не показывает в мою сторону, или отправляюсь на тот свет с многочисленной свитой. Лучше уж распрощаться с жизнью здесь, чем в личных застенках Юлера, где бы они не находились. Передайте, что он волен выбирать: пропустить меня или устроить бойню, которую не забудет до конца жизни.

— Где?

Я помедлил с ответом, но решил, что даже если разговор не успели прослушать, что представлялось маловероятным, Юлер и сам без труда догадается, куда я направляюсь.

— Переход между Доугласом, штат Аризона, и Агуа Приэта в Соноре.

— Хорошо. Я попытаюсь заверить мистера Юлера, что ты не шутишь, но не уверен, что мне удастся убедить его принять твои условия.

Следует отдать должное этому человеку. Даже в самых тяжелых обстоятельствах он не применет поправить тебя насчет Франкенштейна и будет помнить тонкое, почти забытое в последнее время отличие между «заверить» и «убедить».

Я хмуро закончил:

— Если не удастся, советую предупредить местных гробовщиков, что их ожидает уйма работы. Передайте Юлеру, что я постучусь в дверь ровно через час с фейерверком или без оного. Выбор за ним.

Я повесил трубку, и мы еще некоторое время стояли рядом с будкой. Рабочий с заправочной станции закончил наполнять огромный бак фургона. Теперь бензина должно было хватить на три или четыре сотни миль, самой трудной из которых обещала быть первая миля перед мексиканской границей.

— Я и не подозревала, что стала заложницей, — заявила Кларисса, с укором глядя на меня.

— Раз уж вы поехали со мной, почему не воспользоваться вашим присутствием? Естественно, вы вольны уйти, когда пожелаете. Как вы слышали, дело может оказаться рискованным. Решайтесь. — Я повернулся к Коутису. — Я иду рассчитываться за бензин, держитесь ко мне поближе. Миссис О’Херн, если вы отправляетесь с нами, можете садиться за руль и заводить мотор.

Кларисса заколебалась. Потом ее плечи под желтым вельветом изящного пиджака беспомощно приподнялись и она медленно зашагала в сторону фургона — крупная, но привлекательная молодая женщина. Она была бы совершенно неотразимой, если бы ходила прямо, а не сутулилась, стремясь выглядеть меньше. Я так и не понял, что побудило ее остаться со мной; думаю, она и сама не слишком это понимала. Я отэскортировал Коутиса к кассовой машине, а через несколько минут мы отъехали.

Последовали томительные минуты ожидания. Я сидел на заднем сидении, удерживая под прицелом Коутиса, то и дело поглядывая на часы и мысленно пытаясь поставить себя на место Юлера. В последнем я не слишком преуспел, потому как почти не знал этого человека. Если характером он не уступал Маку, жить мне осталось недолго: Мак никому не позволяет разыгрывать спектакль с взятием заложников, и нам тоже даны на этот счет соответствующие указания. Нельзя сказать, чтобы я испытывал особую гордость от содеянного. Подобные истории всегда дурно пахнут. Меня оправдывало лишь то, что один из заложников согласился на свою роль добровольно, а второй не заслуживал снисхождения с моей стороны, после того, что сделал с моим коллегой. Тем не менее, это представлялось не лучшим способом оказывать давление на человека, пусть даже этим человеком был Эндрю Юлер, и я никогда бы на это не пошел, будь у меня хоть какой-то выбор.

Я в последний раз взглянул на часы — шестьдесят пять минут. Времени у него было достаточно. Так или иначе встречу нам подготовили...

— На следующем перекрестке сверните направо, — обратился я к Клариссе. — Если начнутся неприятности, сразу бросайтесь на пол. А вы, мистер Коутис, держите себя в руках и не пытайтесь доказать, что я свихнулся и у меня ничего не выйдет. Лучше надейтесь, что все-таки выйдет