Выскочив из дому, я подарил один патрон Джульбарсу — отпугнул собаку выстрелом. Затем прочесал окрестности и таки нашел машину в полукилометре на дороге, что вела к бутику. В «газельке» никого не было. При обыске в кабине я обнаружил колоду порнографических карт, недопитую бутылку колы и початый блок сигарет без фильтра. Все это я экспроприировал — авось пригодится.

На миг возникла мысль пересесть с мотоцикла на «газель», но я тут же отверг ее — дороги в Зоне с каждым годом лучше не становятся. Их-то и в советские премена нельзя было назвать автобанами, а уж сейчас… Где не проедут четыре колеса, там на двух уж как-нибудь сманеврирую.

Отличным сюрпризом оказался спрятанный в кустах старенький мотоцикл. Вот что значит облегчаться скромно, не у всех на виду. Если б я не сошел с дороги, чтобы слить дренаж, отряд остался бы без дополнительного байка. Ворон-то у нас пока что безлошадный. А везти его за спиной мне вовсе не улыбалось.

Вернувшись обратно на найденной «яве» (несмотря на потрепанный внешний вид, она вполне себе тарахтела), я обнаружил, что Эмир уже оклемался и задушил отморозка, которого я всего лишь отправил в нокаут. Байкерская куртка вновь вернулась к черногорцу.

— Остальным поможешь? — Я видел, что Эмиру плохо — лицо у него отдавало болотной зеленцой.

Убийца полицейских кивнул и занялся братом, который едва дышал. Сван захрипел и вновь попытался встать, оттолкнувшись от пола локтями. Ворон очнулся, должно быть, сразу после того как я отправился бродить по округе. Связанный, он лежал молча и избегал встречаться со мной взглядом. По всему — сталкер почуял мой особый настрой.

Я шагнул к нему, нож блеснул в руке.

Ворон дернулся, поджал ноги к груди и, выгнувшись, лягнул меня. Я почти что увернулся, зашипев от боли в боку, куда на излете угодили каблуки ботинок.

— Нормально все! Ты чего?! — Я присел рядом с Вороном и быстро разрезал веревку.

Нам предстояло нелегкое дельце в Зоне — каждый боец на счету, лишних нет.

Освободив сталкера и оставив его разминать затекшие запястья, я вышел во двор. Еще надо было повозиться с мотоциклом Эмира, чтоб ревел потише. Скулящий Джульбарс забился в будку.

Ночку скоротали в доме бабы Нади. Чтоб не мозолили глаза, трупы спрятали в погребе.

Карателям надо прийти в себя. Не то что ночью — при свете дня в таком состоянии идти в Зону никак нельзя. Пока мои коллеги совали пальцы в рот и ведрами хлестали колодезную воду, я осмотрел дом и нашел две большие кладовые, где скупщица хранила свой товар.

Здесь ожидали покупателей запаянные в полиэтилен блоки консервов, грудами были навалены одежда, инструмент, мешки с сахаром и крупами. Имелась даже полка с книгами. Я пробежался взглядом по корешкам: Хайнлайн, Саймак, Желязны, Нортон… Покойница увлекалась классикой? Или какому-то интеллигенту не повезло — перебрался поближе к Зоне, чтобы грести деньги лопатой, да так и сгинул без вести?

Особо мне понравился арсенал, обнаруженный в тайной комнате, куда можно было попасть, открыв дверцу небольшого шкафа в углу. Чего тут только не было!… Не было, пожалуй, только межконтинентальных баллистических ракет. В углу стоял ПТРК «Фагот», рядом — древняя сорокапятка в отличном состоянии. РПГ, автоматы, винтовки, цинки с патронами и ящики с гранатами… Вот уж не знал, что баба Надя активно торговала оружием. Ну, блин, пенсионерка! Прям коня на скаку и в горящую избу. Кстати, насчет горящей избы — мысль здравая.

— Сван, глянь.

Сван глянул и покачал головой, мол, я уже сказал — стволы получите в Зоне, не раньше.

— На Кажана надейся, а сам не плошай, — посоветовал я.

Короче говоря, нам было чем загрузить коляски мотоциклов. И только горизонт начал сереть, мы отправились в путь.

Отпечатки пальцев, прочие следы… Будь мы в Зоне, я не стал бы обращать внимание на такую ерунду, но мы были за Периметром. Здесь какой-никакой, но есть закон. Так что добавлять четыре трупа к своему послужному списку мне категорически не хотелось.

— Погодите. Забыл кое-что. — Я притормозил на половине пути к шоссе.

— Край, у меня пульт! — напомнил Сван, будто я мог забыть о его любимой игрушке. Пока он валялся без сознания, я судорожно вспоминал и считал, сколько времени прошло с момента последнего ввода кодов. И еще гадал, сможет ли командир после сильного пищевого отравления подтвердить наше право на жизнь. За три минуты до контрольного времени он смог. Почти как в кино, только циферок обратного отсчета не хватало.

Я вернулся к дому покойной бабы Нади и поджег его — на всякий пожарный случай. Но сначала выковырял из будки Джульбарса и снял с него ошейник. Пусть живет.

Запрыгнув на мотоцикл, я нагнал своих у выезда на трассу. И вдруг поймал себя на мысли, что люди на байках рядом со мной, опасные, способные убивать без угрызений совести, слишком быстро стали для меня своими.

Неужели я такой же, как они, а?…

Мне нравилось думать, что нет. Когда надо, я умею себя обманывать.

Паршивая дорога, мягче не скажешь. А если скажешь — соврешь. Ее не ремонтировали уже лет двадцать, а то и больше. И хотя эти места считались чистыми, ветра приносили сюда осадки Зоны, от которых на асфальте блестели разноцветные лужи. Бесплатный совет: по лужам, если жаль обувь и ноги, не ходите.

— Эй, Край! — окликнул меня Сван и кивнул назад с намеком, что у нас проблема.

Я едва слышно выругался.

Ворон поставил «яву» на подножку. Гордый, одинокий, обиженный на всех и вся ковбой. Хоть сейчас на обложку глянцевого журнала.

Значит, отказываемся дальше ехать и следовать утвержденному плану? Ну-ну. Хотя это и понятно: сталкеру со стажем такое претило по определению. Развернув мотоцикл, я крикнул майору, что все улажу, не надо спешить. А то можно успеть наделать глупостей. Было видно, что командиру аж. зудело отправить сталкера к праотцам, прабабкам и прочим родственникам вплоть до Адама. У этих двоих изначально возникла взаимная неприязнь. Но к чести Свана, он пересилил себя и убрал пульт в дерматиновый чехол, который носил под камуфляжной курткой на ремешке наискось через плечо.

— Тебе что, жить надоело? — Подъехав к Ворону, я протянул ему открытую пачку сигарет. — Угощайся.

Тот удивленно вскинул брови, но табачком из моих рук не побрезговал.

— Ты ж не куришь. — Щелкнула бензиновая зажигалка, сталкер жадно затянулся.

— И тебе не советую. Жить надоело? Ну, оно и правильно, столько лет от всех убегать…

— Да что ты знаешь! — вдруг выкрикнул Ворон мне в лицо. Он мгновенно побагровел, на скулах вздулись желваки. — Что?! Ты?! Знаешь?! А?!

— Знаю, что ты отряд свой в Зоне положил. За хабар, — спокойно ответил я, прикидывая, что, если Ворон дернется, надо бить наверняка, не давая возможности ответить.

— Во-во… — Сигарета плясала в пальцах сталкера. — Так оно и было, а как же! Я — всех! А кто ж еще? Нашли себе чудовище, монстра, тля, отпущения…

Меня передернуло от его слов. Я не судья в мантии, мне не нужны показания свидетелей, экспертизы и клятвы на Библии. Ложь я всегда остро чувствовал и потому знал: сейчас Ворон говорит правду, а говорит он…

— Слышь, Ворон, так это не ты?

— Не я.

Сказано было просто, без надрыва. Накипело у мужика за много лет, он выплеснул и сразу успокоился. Привык жить со своей бедой, давно смирился, а вот — прорвало. Я представил себя на его месте и поежился. Вряд ли я столько протянул бы. Тем бандит от сталкера и отличается, что по краешку ходит, подбирая объедки, брошенные ему Хозяевами Зоны. А сталкер идет куда хочет и берет что может. Потому Хозяева сталкеров любят, а сброд презирают люто. Откуда я это знаю? А вот знаю, и все.

Тлел табак, светало, а мне вдруг захотелось вернуться в детство и все исправить. И не пойти на тот урок географии, сдать экзамены в институт, и пусть жлобы до смерти избили бы ту девчонку… Был бы я тогда далеко-далеко отсюда: ужин, разогретый женой, водка после получки, сын учится играть в футбол… Жаль, сквозь годы нельзя вернуться…