А ведь все просто. Если б на Вороне была вина за отряд и войну кланов, Зона давно похоронила бы его. Странно, что эта мысль пришла мне в голову только сейчас. Странно, что, кроме меня, никто до этого не додумался. Наверное, так проще: назначить виноватого и натравить на него всех псов, какие только есть.

— Не ты? — повторил я, непроизвольно сымитировав манеру Кажана. — А кто ж тогда?

Ворон пожал плечами и щелчком отбросил окурок.

Приятно иметь дело с российскими миротворцами. Москва далеко, а Зона до Кремля если и дотянется, то не скоро. И потому эти парни относятся к службе без фанатизма. С ними можно договориться, расценки божеские.

У меня как у постоянного клиента есть «годичный абонемент» на посещение зараженных территорий. Надо только решить вопрос насчет «одноразового пропуска» для моих спутников.

Интересно, чем меня обрадует дежурная смена поста №12 Второго заградительного кольца? В последний раз, когда я был здесь проездом, воины играли в футбол. В предпоследний — устроили чемпионат по нардам. А что сегодня? Скоро узнаем. Лучше один раз увидеть, чем всю дорогу гадать.

— Точно пропустят? — засомневался Ворон, которого я еле уговорил не дурить и ехать за мной.

— Точно! — побожился я, мысленно сплетая крестом два пальца. — Нормальные ребята, я только через них в Зону и хожу.

Ворон прищурился и покачал головой. Что ж, это вполне предсказуемая реакция. Среди сталкеров бытует поверье, что ходить по одному и тому же маршруту — смерти подобно. Нельзя повторяться, ведь Зона постоянно меняется. А следовательно, проверенные тропы — самые опасные. Как бы то ни было, я уговорил Ворона. Майору пришлось спрятать свой пульт. Извини, командар, не сегодня.

И вот мы у Периметра.

В этом секторе он состоит из двух контуров. Наружное кольцо — толстая бетонная стена высотой в пятнадцать метров. Внутреннее заграждение — пять рядов колючей проволоки, установленных через метр. Причем ряд, который у стены, под напряжением.

Мой респект генералам в Белокаменной. Так и надо: дорого, массивно, зато по максимуму защитили своих людей. Это вам не трехметровые вышки вдоль штакетника, на который без конца прут зомби и который проламывают кровососы по пять раз в сутки.

У натовцев тоже защита по высшему классу, но с ними разговаривать не о чем. Они взяток не берут. У них оклады с премиями такие, что ничего достойного я предложить им просто не в состоянии.

Метров за пятьдесят до блокпоста мы заглушили движки. Дул легкий утренний ветерок. Из-за мешков с песком торчал ствол пулемета, установленного на треножнике. Незваных гостей здесь принято сначала расстреливать, а уже потом интересоваться, есть ли у них паспорта и какова цель визита. Обычно у поста скучали двое-трое бойцов, но сегодня никто не попросил нас убраться к чертовой бабушке.

Мне это сразу не понравилось.

Что за ерунда? Езжай к шлагбауму, поднимай его, толкай мотоцикл через карантинную полосу и жди, пока откроется шлюз с этой стороны. Потом — пока закроется, далее — пока сервоприводы поднимут наружную бронеплиту, чтоб можно было промчать по коридору, ведущему за пятикратную колючку. И за что я деньги плачу, а? Ведь у меня абонемент. С каких это пор у нас самообслуживание?!…

А если серьезно, то пост №12 по штатному расписанию должны охранять тридцать воинов-миротворцев. Бедолаги, конечно, скучают неимоверно, потому как заняться тут нечем. Через стену ни одна зараза не перелезет. А до ближайшего населенного пункта пятнадцать километров — в самоход не сбегаешь. То есть ни самогона, ни девок. Прям не служба, а сущий ад.

И вот эти тридцать бойцов вечно слонялись у КПП, курилки и возле казармы. Территория поста даже забором не обнесена. Так что хоть кто-то, но должен был засветиться пред нашими очами. Но — пусто. Что-то здесь не так…

Раз в неделю, по вторникам, из Чернобыля-5 приезжает грузовик, который доставляет еду, воду, почту и сигареты. А сегодня у нас среда. Так что ЧП случилось недавно, иначе здесь толклись бы уже проверяющие всех мастей, менты и телевизионщики. Не далее как сутки назад все было в норме. А потом…

— Эй! — крикнул я. — Есть кто живой?!

Тишина в ответ.

— Сван, ты бы стрельнул, что ли? — подал идею Ворон. — Может, спят еще?

Командир на мгновение задумался, кивнул и вытащил из кобуры кольт М1911, который ему вручили для правдоподобия образа. Правда, в Штатах этот пистолет давно уже снят с вооружения…

Сван поднял кольт над головой, но выстрелить не успел.

— Чё надо?! — донеслось от КПП.

Рука Свана так и застыла вверху. Потенциальный противник видит нас, но мы не видим противника. Поэтому следует воздержаться от резких движений, чтобы не спровоцировать огонь на поражение.

— Чё надо?! — вновь крикнули из-за кирпичного дома, узкие окна которого правильней называть бойницами.

Знакомый голос. А раз знакомый, мою образину представлять не надо.

— Это я, Край. Со мной четверо друзей.

— Привет, Край. — На дорогу вышел щуплый воин в мятой форме и, поднырнув под шлагбаум, неспешно двинул к нам. На носу его поблескивали линзы очков в тонкой оправе, лицо поросло рыжеватой щетиной.

— Здравствуй, Дима. — Я вспомнил имя воина. — Что-то тихо тут у вас. Нормально все? Куда народ подевался?

— Закурить есть? — проигнорировал мой вопрос солдат-контрактник Дима, который торчал на посту №12 уже третий год, если мне не изменяет память. А ведь он питерский интеллигент, отец двух сыновей.

Вот скажите мне, какого рожна этот очкарик поперся в другой конец бывшей империи? Чтоб целыми днями пялиться на стену Периметра и впитывать организмом радиацию и разбавленный спирт? Ему как старожилу разрешалось заказывать выпивку водиле «ЗИЛа», но на этом все привилегии заканчивались.

Я протянул Диме пачку. Тот взял, достал сигарету, остальное сунул в верхний карман камуфляжа. Возвращать табак в его планы не входило, как и в мои — требовать пачку обратно. Это ритуал: попросить закурить. Абонемент абонементом, а мелкие подачки никогда не помешают.

— Нету никого, уехали. Только я да Врочек еще. Дрыхнет он.

— Уехали? — удивился я. — Куда?

Сзади послышался рев мотоциклетного движка. С узкого плеча миротворца десантный АКСУ мгновенно перекочевал в руки. Уверенным движением Дима снял автомат с предохранителя. Я обернулся и махнул своим — мол, не дергайтесь, я позову, когда пора будет.

— Куда-куда… Ясно куда, в город. Вчера Васыль на «ЗИЛе» был, жратву скинул, бойцов с Шакалом нашим забрал.

Шакал — прозвище лейтенанта Наумова, высокого, как дядя Степа. Мужик он обстоятельный, даже слегка флегматичный. Так что с ума сойти не должен был. Но ведь снял с поста весь личный состав, за исключением двух бойцов, и покинул место расположения части. Это или безумие, или преступление — оставить целый сектор Периметра без охраны.

— Приказ был? — тихо спросил я. — Сверху?

— Не-а. — Дима щелкнул зажигалкой и втянул в себя дым. — В больничку надо было, анализы сдать. А то мало ли…

Больница, анализы? Я похолодел от мысли, что какая-то болячка проникла из Зоны на чистые территории. Мозговая эпидемия?! И Наумов уже заразился, раз такое чудит?!…

И вот тут Дима добил меня окончательно:

— Хочешь, снорка покажу?

Он был еще жив, этот снорк.

Его распяли за КПП на сетке панцирной кровати, обвязав конечности колючей проволокой.

— Чтоб не расслаблялся, гаденыш, — пояснил Дима, смачно затягиваясь и щуря глазки за линзами очков.

Я смотрел на растерзанное тело и удивлялся, что оно еще дышит. Похоже, его били прикладами. Из груди торчали осколки костей, одежда превратилась в ломкие лохмотья ржавого цвета. Зато обезболивающим мутанта накачали так, что оно аж в глазах у него плескалось. Потому и жив был до сих пор, что не соображал, на каком он свете и что с ним происходит.

Говорят, стопа снорка состоит из многослойных сухожилий, оплетающих крепчайшие кости. Именно благодаря особому строению нижних конечностей снорки и прыгают на большие расстояния. Многие верят, что стопы спорков приносят удачу и обладают чудесными свойствами. По мне, все это бред. Да, научники неплохо платят за части тел некоторых мутантов. Ну так в свое время отцы демократии башляли за уши индейцев, а позже — вьетнамцев. Плоть мутантов нужна академикам исключительно для препарирования и опытов. На этом все чудеса и заканчиваются.