Так как же насчет экзоскелета? Ворон расхохотался, когда я спросил его об этой мечте каждого бродяги. Он заявил, что однажды имел несчастье прогуляться по Свалке в душных доспехах, сковывающих движения. Метров через сто он вспотел, как кочегар у топки паровоза, и дышал, как спринтер после забега. Искусственные мышцы — это замечательно, спору нет, но…

В общем, Ворон сделал однозначный вывод: лишние покровы его организму ни к чему.

«По Зоне надо ходить налегке, — поделился он личным опытом. — Только ты, ствол, вода со жраниной и хабар. Иное от лукавого».

Того же мнения придерживался и я. Но стоило мне вляпаться в передрягу, где не помешали бы бронник и шлем с пуленепробиваемым забралом, взгляды на жизнь существенно менялись. Пусть и временно, но менялись. Вот сейчас, к примеру, я не отказался бы от экзоскелета. Хотя не факт, что он помог бы мне выжить в «воронке». А уж две «воронки» разорвали бы и смяли «скафандр» в считаные мгновения.

Так вот к чему я веду. На дороге перед карателями отчетливо виднелись два темных пятна, каждое диаметром примерно в метр. Над этими пятнами подрагивал воздух — будто в июльскую жару над асфальтом.

Вот только до июля еще было как до Киева вприсядку.

«Воронки» живут неделю, плюс-минус. После чего скисают. Или, как говорят старожилы, сплывают. Была да сплыла — это о «воронке», которая исчерпала свой ресурс. Наши аномалии, судя по обилию кусков плоти вокруг (надо ли говорить о запахе?), явно не первый день портили жизнь местным мутантам. В любом случае ждать, пока «воронки» скиснут, мы не могли.

— Что такое? — спросил Сван, когда я остановил мотоцикл и жестом велел остальным сделать то же самое.

— Аномалия впереди, большая.

— Что-то серьезное?

— Ну-у… — неопределенно хмыкнул я.

Заранее настраиваться на неудачу — плохая примета. С другой стороны, и бахвалиться — примета не очень. Поэтому междометие «ну-у» — самый верный ответ в подобной ситуации.

— А чего тогда притормозил, если пустяк? — нахмурился майор.

— Надо определить границы аномалии, ее свойства… С ходу это не решается.

На лицах Эмира и Душана застыло выражение сосредоточенной внимательности. Черногорцам не нравилось марево, подрагивающее над асфальтом в десятке метров впереди. Верная реакция здоровых людских организмов. Мне тоже вид «воронок» не доставлял удовольствия. Жаль, у братьев более запущенный случай фобии.

Боятся все и правильно делают. Боятся и всё-таки идут, потому что надо. Хуже, когда у людей возникает не просто страх, но панический ужас. Я сталкивался с подобным, знаю, чем это грозит. Такая реакция бывает не на «электру» или «жарку», но именно на «воронку». Наверное, это как-то связано с гравитационным происхождением аномалии.

Лица братьев посерели, губы дрожали. Классические симптомы. Теперь важно не спровоцировать обострение неосторожным словом. Надо успокоить моджахедов, проявить тактичность. Надо…

И вот тут Ворон проявил свои могучие познания в поражающих факторах самых опасных аномалий Зоны.

— «Воронка», чтоб ее! — радостно рявкнул сталкер. — Да еще и не одна! Вот же нам веселье предстоит. Ох и коварные они, эти «воронки»! Человека подхватит и тащит к центру, вон там, где пятно. И сожмет в колобок из мяса и костей. А потом вообще ничего от человека не останется, блинчик разве что, да и тот исчезнет. А бывает, порвет на куски и швырнет по сторонам. Вон те куски валяются. Видишь, Эмир? Это кабан был, по копытам только и узнать. Чуть дальше… хрен его знает, что там валяется. А рядом с мотоциклом Душана — псевдопес, хвост ни с чем не перепутаешь. Я слыхал, яйцеголовые эксперименты ставили: загоняли в «воронку» стадо коров. Представляете?…

Пока Ворон нес эту околесицу, я пытался его отвлечь. Но лишь когда Эмира вывернуло, а Душан едва не свалился с сиденья, сталкер наконец сообразил, что перестарался.

— Чего вы, парни? Я ж для пользы дела… — Поймав мой яростный взгляд, Ворон заткнулся.

— Э-э, наш коллега несколько сгустил краски, — попытался разрядить обстановку я. — Все не так уж плохо…

Лучше бы я молчал, ибо Эмира вывернуло еще раз. Отдышавшись, он выразился очень категорично:

— Я здесь не поеду. Ни за что! Хоть убейте!

Душан часто закивал, соглашаясь с братом, — мол, стреляйте нас, режьте, но ни шагу вперед.

Что ж, этого следовало ожидать. Придется провести разъяснительную работу. Но сначала надо определить границы аномалий.

Я надеялся, что проход между аномалиями есть. Я ошибся.

— Нет прохода, — уверенно заявил Ворон. — К забору вплотную примыкают с двух сторон. И по центру между собой внахлест лежат.

Это я уже и сам понял. Зря, что ли, полсотни гаек извел? Я кидал их по одной и швырял россыпью. «Воронка», в зависимости от того, как далеко от пятна падала гайка, быстрее или медленнее подхватывала ее и раскатывала блином по асфальту.

Быстрее? Медленнее? Тут я прикидывал на глаз. У гаек слишком маленькая масса, чтобы можно было уловить разницу в скорости. Зато я точно определил границы локальной зоны, где аномалии соприкасались. Предположительно, в этой зоне действие каждой из «воронок» ослабевало, ибо они с равной силой тянули к себе предмет. В результате, думал я, притяжение компенсировалось.

Вот тут-то и можно проскочить. Или хотя бы попытаться. Это наш единственный шанс попасть на другую сторону.

Вполголоса, так, чтобы не услышали братья, я изложил свои соображения сталкеру.

Ворон прикусил губу:

— Это может получиться, если идти медленно и четко по центру стыка. Но я не слышал, чтобы кто-нибудь отваживался на такое…

— Мы не будем тянуть спички, я пойду первым.

— Не надо так, Край… — обиделся на меня Ворон, но я его уже не слушал, я прикидывал, как бы мне преодолеть аномалии.

Удалось выяснить, что по стыку длина локальной зоны составляет что-то около восьми метров. Шестнадцать шагов. Всего-то. Или так: целых шестнадцать шагов. Я твердо знал, что мне их не пройти. Небольшое отклонение в сторону — и меня утянет к пятну. Пешком — никак. А это значит, что в ногах правды нет. Зато она есть в колесах!

Решение пришло ко мне внезапно. От порыва чувств я ткнул Ворона кулаком в живот. Сталкер отшатнулся и покрутил пальцем у виска. Ничего, мы еще посмотрим, кто из нас с головой не дружит!

Но посмотреть пришлось в другую сторону.

— А это еще что за бомжи? — Сван тронул меня за плечо и указал на людей, что брели по дороге, направляясь к нам. Карателей и путников разделяли полкилометра и две «воронки».

Бомжи? В Зоне не бывает бомжей. А называть так честных бродяг в высшей степени опрометчиво. За такое можно и в глаз получить. Штыком. Если у меня нет тихой квартирки в Чернобыле-4, это еще не делает меня бесполым существом, добывающим себе хлеб насущный из мусорных контейнеров!

Один, два… пять… восемнадцать штук насчитал я, глядя в оптический прицел. Я намеренно назвал количество в штуках. Ибо предметы, которые приближались к нам, не были людьми, их даже нельзя было назвать существами.

— Ну и кто их звал? — процедил сквозь зубы я.

— И не говори, — согласился со мной Ворон. — Только зомби нам и не хватало.

Задача усложнялась.

— Зомби? — услышал Эмир. — Так это правда? Они бывают?

— Правда. — Ворон сплюнул на асфальт. — Кому интересно, могут полюбоваться.

Майор тут же приник к прицелу винтовки.

Что он увидел? Поверьте, ничего достойного вашего внимания. По дороге шли обычные живые мертвецы. Не так уж давно все они были, судя по форме, военнослужащими ВС Украины. А потом что-то произошло. Может, их накрыло выбросом или еще как не повезло, но все они погибли и восстали из мертвых, если пользоваться терминами дешевых ужастиков.

Интересно, что по поводу зомби сочиняют яйцеголовые академики? Сван молчал, а я не стал его расспрашивать. Надо было разобраться с «воронками» до прихода мертвецов.

Я завел мотоцикл, велел не поминать лихом и резко взял с места. «Ямаха» рванула прочь от аномалий, оставив моих спутников в растерянности. Макс Край спасовал перед первой же преградой?! Тот самый Край, известный бандит, намочил подгузник, увидав неполный взвод пехотинцев-зомби?