Гранитный Утёс сгрёб своего крошечного сынишку и ввалился в хижину. Через секунду в его объятиях вместе с Оленёнком очутилась и Серебристая Луна. Огромный Мистер Джим, заполнивший собой всю хижину, широко осклабившись, наблюдал за ними. Ему очень хотелось, чтобы Оленёнок сошёл с рук отца и залез ему на спину, но он понимал, что маленький хозяин прежде всего должен поиграть с отцом.

— Почему ты так скоро вернулся? — Серебристая Луна отняла смуглую щёку от мехового воротника мужа и с тревогой посмотрела на него тёмными глазами.

— Пришёл посмотреть, как вы тут живёте под снегом. А где Фиалка? Белый Лось приходит?

— Фиалка ушла на торговый пункт, она должна сейчас вернуться. Белый Лось приходит часто — он ведь молодожён. Завтра утром, наверное, придёт. А то она забеспокоится и не будет есть. — Серебристая Луна улыбнулась и ущипнула мужа за щёку. — Раньше и ты приходил чаще.

Гранитный Утёс кивнул и опустил большеглазого Оленёнка на пол рядом с Мистером Джимом. Через минуту малыш уже сидел верхом на медведе и кричал пронзительным голоском. Мистер Джим выгнул спину и сделал вид, что хочет сбросить маленького храбреца. Оленёнок цеплялся за шерсть и что-то лепетал на своём ребячьем языке.

— Ну как бы мы могли расстаться с Мистером Джимом? — тихо прошептала Серебристая Луна.

Гранитный Утёс наклонил голову и поспешно заговорил о другом. Удачно ли шла охота Белого Лося? Слишком уж он близко от посёлка обосновался, но ведь охотник-то он хороший.

Жена покачала головой. Белый Лось чего только не делал, стараясь взять хорошую добычу. Зима предстояла тяжёлая. Говорили даже о нехватке еды, потому что лоси и олени уходят на юг — пробираться в места, где нет таких заносов. Уже больше месяца не подвозили припасов. Комендант сказал, что мужчины должны брать любую дичь и что женщинам надо экономить еду.

— Лучше было не приводить Мистера Джима. Он много ест. Коменданту это может не понравиться. Но мы не будем выпускать его на улицу. А уйдёшь ты рано, и никто не увидит. — Серебристая Луна задумалась.

— Ничего нам за это не будет, — сказал Гранитный Утёс, но на душе у него стало тяжело.

Следующие пятнадцать минут Гранитный Утёс напряжённо думал. Он пришёл, чтобы попросить Белого Лося одолжить ему шестьдесят шкурок, тогда они с Красным Журавлём могли бы остаться в Юнавипе и продолжать охотиться. Теперь же он не мог решиться сказать жене, зачем пришёл. Наконец он встал и натянул рукавицы.

— Пойду повидаю коменданта. Я скоро вернусь. Не выпускай Мистера Джима. — Он нагнулся и ткнул пальцем Оленёнка, который закурлыкал счастливым голосом, но так и не слез с косматой спины Мистера Джима.

Гранитный Утёс пошёл прямо в хижину коменданта, который на самом деле был всего лишь судьёй, наделённым, правда, неограниченной властью над торговцами и индейцами.

Вся жизнь Эбона Уинтерса была связана с лесом. Он был суров. Ветры и непогода избороздили его лицо глубокими морщинами. У него был отсутствующий взгляд человека, который стремится заглянуть за узкие рамки горизонта. Эбону случалось чинить правосудие в самых отдалённых местах. Он всегда жил на границах и всегда был в числе тех, кто заселял новые территории.

— Здорово, брат! — приветствовал он посетителя. — Входи и садись.

Но Гранитный Утёс остался стоять. Он сразу же приступил к тревожившему его вопросу.

— Вы знаете про моего медведя и про бумагу, которая у Коби? — прямо спросил он. Комендант кивнул.

— Ты что, не можешь расплатиться с ним? — спросил он. — Приходится расставаться с медведем? — Выцветшие глаза смотрели ласково.

— Так будет, если мне не помогут. — Гранитный Утёс с надеждой посмотрел в глаза судьи. Уинтерс покачал головой.

— Коби и Смельцу предлагают за этого медведя тысячу долларов. Конечно, они спят и видят, как бы получить его. С другой стороны, парень, в такую зиму, да ещё при нехватке еды, похоже, что они дали тебе всё, что причитается.

— Они говорят, чтобы я сейчас отдал шкурки. Я думал весной,, — объяснил Гранитный Утёс.

— Ты учился в школе? — внезапно спросил Уинтерс.

— Мало.

— Умеешь читать и писать?

— Я недолго ходил в школу. Я говорю, а читать-писать не могу, — медленно ответил Гранитный Утёс. Уинтерс кивнул. Ничего удивительного!

— Закон знает только, что ты поставил крест. Кроме того, я боюсь, как бы твой медведь не понадобился на мясо. Конечно, если бы это был твой медведь, мы не могли бы его взять, но если он станет собственностью Коби и тот захочет сделать из него чучело, медведя можно будет убить и употребить на мясо.

Увидев отчаяние в глазах охотника, Уинтерс добавил мягче:

— Всё это тяжело, но мы должны как-то питаться, а дороги, вероятно, так и останутся непроезжими, и собачьи упряжки не смогут пробиться сюда.

Гранитный Утёс поклонился и молча вышел в темноту.

По пути назад в хижину Белого Лося решение было принято. Завтра они с Мистером Джимом вернутся в Юнавип, заберут все припасы, какие у них имеются, и отнесут в Кроссинг женщинам. Они с Красным Журавлём покинут хижину и будут охотиться на оленей и прочую дичь.

Мистер Джим был обречён!

Когда он вернулся в хижину. Фиалка была уже дома и играла на полу с Мистером Джимом и Оленёнком.

— Всё грустишь о своём охотнике? — поддразнил её Гранитный Утёс, пытаясь говорить беззаботным тоном. Фиалка улыбнулась и покачала головой. От больших глаз Серебристой Луны не укрылось, что Гранитный Утёс чем-то огорчён. Она решила дождаться, чтобы Фиалка уснула, и выведать у мужа, в чём дело. Она имела право делить с ним тревоги, а он был чем-то очень встревожен — она это чувствовала. Фиалка со смехом встала.

— Он хороший, — наивно сказала она.

Оленёнок уснул, прикорнув на огромной лапе Мистера Джима, и сам Мистер Джим, утомлённый дневным переходом по глубокому снегу, охотно последовал примеру маленького охотника.

Фиалка закуталась в одеяло и отвернулась к стене.

Серебристая Луна подождала, пока её сестра, свернувшись калачиком под тёплым одеялом, не начала дышать ровно. Тогда она подкинула ещё одно полено в очаг и села у ног Гранитного Утёса. Он с улыбкой посмотрел на неё сверху.

— Нам тоже пора спать. Завтра на рассвете я уйду.

— Мы не ляжем спать, пока ты не расскажешь мне, что случилось. — Жена говорила негромко, но решительно.

— А почему ты думаешь, что что-то случилось? — Гранитный Утёс сделал попытку рассмеяться.

— Я знаю, — спокойно сказала она.

И вдруг охотник почувствовал, что должен рассказать ей. Так будет легче для всех. Серебристая Луна может придумать, что сказать Оленёнку, и это уже будет помощью.

Медленно, взвешивая каждое слово, он поведал ей, что произошло.

— По моей собственной вине нам придётся потерять Мистера Джима, — закончил он. — Зима очень трудная —ч я не могу попросить Белого Лося дать мне хоть сколько-нибудь шкурок.

Серебристая Луна кивнула и погладила его по колену.

— Ты же не знал. Это была нехорошая бумага. Бледнолицый Коби обманул тебя. — Голос у неё стал жёстким.

— Красный Журавль понял и не читая, а я не спросил его совета, — грустно покаялся Гранитный Утёс.

— Теперь будем спать. Что будет, то будет, — твердо сказала Серебристая Луна. — Хватит говорить на сегодня.

Оба спали крепко, но сны их были тревожны, и проснулись они рано. Гранитный Утёс съел совсем немного, порция Мистера Джима была гораздо больше. У Серебристой Луны не хватило духа скупиться сейчас на еду медведю.

Ткнув пальцем Оленёнка в круглый животик, Гранитный Утёс ушёл. Фиалка так и не проснулась.

Сначала Гранитный Утёс хотел остаться и повидать брата, но побоялся, что Эбон Уинтерс может сделать что-нибудь с Мистером Джимом, если узнает, что медведь находится в посёлке. А охотник хотел оттянуть час разлуки со своим другом как можно дольше.

Они вышли из посёлка, и вскоре белое безмолвие поглотило их. Только треск сучьев, которые ломал Мистер Джим, пробиваясь через снег, нарушил тишину. Этой ночью они собрались заночевать в густом ельнике, где плотные лапы старых елей почти не пропускали снега. У Гранитного Утёса не было с собой одеяла, но он знал, что тепла, исходящего от Мистера Джима, хватит на двоих, — медведь не раз выручал его в подобных случаях. Вынув из-за пояса топорик. Гранитный Утёс нарубил веток и сделал щит от ветра. Потом он развёл костёр. Ещё не совсем стемнело, но выше в горах уже было не найти такого хорошего местечка.