— Это ты?

— Что?

Ёнэдзава тяжело дышал.

— Где деньги?

Я попытался изобразить недоумение, но сердце билось всё сильнее.

— Конверт был на месте. Но вообще-то он с самого начала принадлежал мне. Деньги! Быстро! И без шума.

Ёнэдзава прижался ко мне, в живот что-то воткнулось. Я сразу же понял, что это пистолет. Перед глазами появилось лицо Кидзаки, а затем мне показалось, что я вижу совсем рядом Исикаву и Саэко. Лицо, которое на фотографии сразу же не понравилось мне, было сейчас напротив.

— Пожалуйста, перестаньте.

— Я где-то тебя уже видел. Это точно. Точно ты. Наверняка.

Окружающие чуть косились на нас, но особого внимания не обращали. Телефон Ёнэдзавы продолжал звонить, словно это был какой-то ритуал. Он выпучил глаза, по нему ручьями тёк пот. Я постарался не выглядеть напуганным, хотя в такой ситуации не быть напуганным, наоборот, подозрительно.

— Извините. Я что-то не так сделал?

— Неужели я ошибся?! Вот дерьмо! Я убью его. Где он? Нет, это должен быть ты. Если не ты, я пропал.

Ёнэдзава продолжал орать, брызжа слюной, пытался обшарить мои карманы. Я думал, что нужно признаться и отдать ему деньги, но судя по его состоянию и вероятности того, что он найдёт у меня настоящий конверт, это было слишком опасно. Несмотря на риск быть подстреленным, я решил, что нужно бежать, и в этот самый момент кто-то схватил Ёнэдзаву за руку.

— Ты никуда не денешься от господина Яды, — сказал мужчина. — Хотя ты убежал довольно далеко, Ёнэдзава. Наконец-то мы тебя нашли!

Ёнэдзава неожиданно пнул мужчину и побежал сквозь толпу, люди оборачивались на него. Не понимая, что происходит, я решил, что самое время убраться отсюда. Однако мужчина схватил меня за руку. Почему он не побежал за Ёнэдзавой? Почему он переключился на меня? Я не мог пошевелиться. Когда я думал, что всё закончилось, он ещё сильнее сжал мою руку.

— А ты крут! И правда подменил конверт.

Он обнажил свои жёлтые зубы.

— Я всё это время следил за тобой. По приказу Кидзаки я должен был убить Ёнэдзаву, если у тебя не выйдет подмена конверта, и забрать бумаги. Я не знал, как ты собираешься это провернуть. Чуть было не хлопнул тебя, думая, что сваливаешь. Хотя, может, и стоило, шумиха поднялась бы ещё больше, и это убийство стало бы камуфляжем для того, с западной стороны станции.

Мы сели вместе с ним в машину, он снял тонкий бронежилет, много смеялся и повторял:

— Ты станешь отличным пополнением в команде Кидзаки.

У него не было одного уха.

Положив грязную лапу на моё плечо, он предложил как-нибудь вместе выпить. В этот момент зазвонил телефон. Разумеется, это был Кидзаки.

— Ты отдал ему бумаги?

— Нет ещё.

— Как осмотрительно. Идеально.

Кидзаки рассмеялся, а я пока не понимал, как складывается ситуация.

— Я велел доставить их лично мне. Но уже можешь отдать.

Я протянул бумаги своему сопровождающему.

— Для начала заедешь ко мне. Пусть тебя проводит Маэдзима.

Звонок оборвался, я выдохнул. Я совершенно не хочу работать вместе с теми, кто убил Исикаву.

У меня в кармане был нож, которым я разрезал пальто Ёнэдзавы. Я подумал, что было бы неплохо пырнуть им Кидзаки. Но очевидно, что меня сразу же убьют. Почему-то мне этого не хотелось. Я не понимал, что останавливает меня, но тот факт, что я двигался, стараясь не допустить промаха, сам по себе означал, что я ещё привязан к чему-то в этом мире. Для начала я пытался придумать, как увернуться от работы с этими людьми.

Мы доехали до парковки; мужчина, которого назвали Маэдзимой, высадил меня. Он приложил трубку к своему единственному уху и разговаривал с кем-то, а мне велел пройти между двумя зданиями. В конце будет нужная дверь. Дав инструкции, он продолжил говорить по телефону.

Между зданиями был узкий проход, который сложно назвать переулком, там с трудом могли разойтись два человека. На здании никаких вывесок, что за компании здесь размещаются, неясно. Мне не нравилось тут, но другого варианта, кроме как идти к Кидзаки, не было.

В проходе пахло плесенью. Кто-то шёл мне навстречу, я подумал, что мы не разойдёмся, но позади меня шагал Маэдзима, который показался мне крупнее, чем раньше. Я задумался, почему так, и устремился вперёд. В этот момент перед моими глазами открыли зонтик, я наткнулся на него и в тот же миг почувствовал, как горит в животе. Без сил я упал. Сначала ощутил только жар, однако вскоре возникла такая острая боль, словно кто-то рукой сжал мои кишки. Я не мог дышать, тело задрожало. Я чувствовал позывы рвоты, но ничего не выходило наружу. Боль растекалась от живота к груди и почему-то дальше к рукам. Картинка перед глазами помутнела, я понял, удар пришёлся по чему-то жизненно важному внутри меня. На цементном полу расплывалась лужа чёрной крови. Перед моими глазами были ботинки, я хотел поднять голову, но не мог пошевелиться.

— Очень жаль.

Прозвучал голос Кидзаки.

— Ты сделал всё идеально, но таков финал. Ты, наверное, не понимаешь почему.

Кто-то схватил моё пальто и стянул с меня. Я перекатился, почти не дышал. Я ничего не видел перед собой. Когда вновь открыл глаза, боль по-прежнему была со мной.

— Я решил, что ты умрёшь здесь, независимо от того, успешно или нет завершишь это дело. Мне в силу определённых причин нужно оставить здесь труп. Немного рановато, но через час всё уже выяснится.

Кажется, Кидзаки смеялся.

— К сожалению, ты не увидишь, какие любопытные изменения произойдут в этом мире. Скоро будет интересно. Система, при которой наверху стоят одержимые властью, скоро изменится. Драматически! Это окажет огромное влияние на простой народ. Мир скоро забурлит. Но…

Кидзаки заглянул мне в лицо. Его узкие глаза скрывались за солнечными очками.

— Но даже это навевает на меня скуку. Ха-ха-ха. Всё это ад. Хотя сейчас я немного дрожу. Стоя здесь. Ведь я увижу конец жизни человека. Именно такой, как я решил, именно в том месте, в котором я решил. Это единственное удовольствие. Завтра на некоторое время я покину эту страну. У меня ещё много хлопот. Я должен расширять свои дела и дальше.

Кидзаки был совсем рядом, но его голос звучал где-то очень далеко.

— А теперь ты умрёшь, размышляя о том, чем была твоя жизнь, как тот слуга аристократа. В депрессии, ничтожно. Сюда никто не зайдёт. Занавес.

Он слегка шевельнулся.

— Ты ведь не понимаешь, почему тебя убили, почему всё так вышло. Человеческая жизнь — загадка. Послушай-ка меня: а что я такое в твоей жизни? Ты веришь в судьбу? Может быть, это я управлял твоей судьбой? А может, то, что я управлял тобой, и была твоя судьба? Но в итоге тебе не кажется, что это одно и то же?

Кидзаки ушёл, будто растоптав меня. Я чувствовал шум шагов и плотный воздух оживлённой улицы. Я чувствовал, как тени проскользнули мимо. Вскоре шаги затихли.

Облокотившись о стену, я прижал руку к животу. Текла кровь. Картинка перед глазами тускнела, боль только нарастала, а я думал, что не хочу умирать. Я думал о том, что не хочу закончить свою жизнь здесь. Перед глазами вставали образы того мальчишки, Исикавы и Саэко.

Мне казалось, я вижу себя, как продолжаю работать в толпе. Я путешествовал и крал кошельки, может быть, поехал за границу. Говорят, в Лондоне ещё осталась культура уличной кражи высокого уровня. Мог бы посоревноваться с ними. Как было бы здорово продолжать красть кошельки у глупых богатеев, которые есть по всему миру. В конце прохода, далеко в тумане, виднелась башня. Высокая и далёкая, она просто стояла там. Я мог бы воровать у богатых и отдавать деньги маленьким оборванцам. Казалось, удовольствие, к которому тянулись мои пальцы, манящее тепло было совсем близко. Я стал бы настоящим карманником и продолжал двигаться в толпе, пока не рассыпался, как искры, не растворился без остатка.

«Именно так, именно так», — думал я, когда услышал шаги вдалеке.

Кто-то приближался. Там, в конце прохода. Я услышал голоса молодых женщин, они оживлённо переговаривались, жалуясь на фирму и клиентов. Они были довольно далеко, однако если бросить в них чем-нибудь, они заметят меня. Вокруг не было камней, моё пальто забрали, у меня не осталось сил снять ботинки. В кармане брюк почему-то оказалась монета.