Когда до преступника оставалась пара шагов, его машина вдруг резко тронулась и, взревев, помчалась в сторону Телевышки. Этот маневр вызвал заметный переполох среди работников уголовного розыска — никто не ожидал от Маркова такой прыти. Все попрыгали в машины и устремились в погоню.

Машина ГАИ, включив сирену и проблесковые маячки, первой помчалась по Горьковскому шоссе.

Прохожие со страхом шарахались от несущихся машин, а встречные автомобили прижимались к бровке, торопливо освобождая проезжую часть.

Максим, не сбавляя скорости, мчался в сторону озера Лебяжье, разрыв между ним и преследователями держался на прежнем уровне.

Водители встречных машин с любопытством наблюдали за этой гонкой, стараясь понять, что мог нарушить этот парень, что за ним гнались сразу три машины.

Доехав до поселка Залесный, Максим все также на скорости резко свернул налево. Его машина, едва не перевернувшись, устремилась в сторону станции «Юдино».

Носов, как заколдованный, наблюдал погоню, боясь принять какое-то решение.

Я запросил его о маршруте Маркова, но Носов ничего не ответил. Из разрозненных разговоров в эфире я понял, что преступник движется по поселку Юдино в сторону Старого Аракчино.

Операция с задержанием явно выходила из под контроля Носова. Он уже не принимал никаких решений, предоставляя ГАИ предпринимать усилия по блокированию машины Маркова.

А тот мчался, не разбирая дороги. Разбитый после зимы асфальт не способствовал хорошей скорости, но Марков даже не думал жалеть новую машину. Выехав из поселка Юдино, он двинулся к Старому Аракчино. Дорога в поселке была узкой, и встречные машины со страхом шарахались на обочины.

Вдруг Максим увидел, что дорогу ему преграждают две милицейские машины. Около машин суетились работники ГАИ. Марков резко развернулся, едва не перевернувшись, и пошел тараном на одну из оперативных машин. Машина пыталась увернуться от удара, но Марков протаранил ее, а затем и другую, следовавшую за ней. От удара автомобили разлетелись, словно спичечные коробки.

Машина Максима тоже получила сильные повреждения и загорелась. Он выскочил и попытался бежать. Одежда на нем горела, он упал, пытаясь сбить пламя…

Лежа на асфальте, он наблюдал, как из подъехавших машин выходили милиционеры. Один из них, по всей вероятности старший, дал команду, и на запястьях парня щелкнули наручники.

Его посадили в машину и повезли в больницу. Там Максиму наложили повязку, смазали ожоги на спине и под конвоем отправили в следственный изолятор МВД.

Носов, получив в аварии перелом ступни, вышел на больничный. Остальные отделались ушибами и нервным стрессом.

Максим, с матрасом под мышкой, вошел в камеру, где уже находились двое задержанных. Сумрачный свет не давал возможности разглядеть их лица. Арестанты с неподдельным интересом рассматривали некогда хорошо одетого молодого человека, который, судя по всему, первый раз попал в камеру.

— Привет честным сидельцам, — вспомнив рассказы Андрея, произнес Максим и проковылял мимо них.

Его приветствие вызвало неоднозначную реакцию.

Максим бросил матрас на пустующую нижнюю полку и попытался лечь.

— Это место для авторитетных арестантов, а не для тебя, фуфлыжник, — предупредил один и ударил Максима в лицо.

Удар был не сильным, больше обучающим, но Максим упал на бетонный пол и сильно ударился головой.

Поднявшись, он изо всех сих дал обидчику в глаз. Тот упал и на какое-то время затих. Второго сокамерника Максим ударил в лицо, когда тот хотел поднять лежащего товарища. Он упал и завыл нечеловеческим голосом.

— Теперь я здесь решаю все вопросы, кто не согласен — пусть ломится из хаты, — пригрозил Максим.

Он лег на лежак и стал наблюдать за тем, как поведут себя сокамерники. Рассказы Андрея о том, как вести себя в камере, как жить по понятиям, что делать, чтобы поднять свой авторитет, не прошли даром, и в данный момент парень решил придерживаться этих ценных советов.

Первым к нему подошел тот, что помоложе, и, протянув руку, представился:

— Леша.

Второго звали Наиль.

Уже через час Максим знал, что Алексей задержан по подозрению в серии угонов, а Наиль подозревался в разбойном нападении на офис небольшого кооператива, торговавшего вьетнамскими джинсами «Мальвина».

Наиль тоже спросил, за что попал Максим. Марков тут же придумал историю о том, что его напарник по бизнесу подставил его, так как захотел стать единоличным хозяином их небольшой фирмы. Максим, якобы, должен был подписать в милиции заявление о выходе из фирмы, но не захотел и, уходя от ментов, в хлам разбил две их машины.

В камере он вел себя вполне достойно, отлично осознавая, что с ним произошло. Каждый из сокамерников хотел предстать перед ним наиболее авторитетным преступником, прошедшим не через один лагерь, и они подолгу спорили, доказывая преимущества той или иной зоны.

Их споры забавляли Максима, но он слушал с интересом. Так незаметно наступил вечер, и сумрак сгустился в камере.

В коридоре изредка слышались шаги охранника, который регулярно заглядывал в глазок двери.

— Марков! На выход, — услышал он крик контролера.

Максим поднялся. Дверь камеры с лязгом открылась, и он увидел парня в гражданской одежде, который держал в руках наручники.

— Лицом к стене, — послышалась команда, и Максим повернулся.

Наручники сухо щелкнули.

— Вперед и наверх, — велел парень, и они молча двинулись по коридору.

Максим оказался в небольшом уютном кабинете. Судя по отделке и наличию пульта, сделал вывод, что здесь сидит какой-то руководитель уголовного розыска. В кабинете находилось двое мужчин, и арестованный решил, что который постарше и есть начальник.

— Присаживайтесь, — предложил старший и представился Виктором Алексеевичем Абрамовым.

Максим присел на стул и вытянул ногу. Нога, которую он сильно ударил во время аварии, опухла и не давала свободно двигаться.

Тот, что помоложе, встав со стула, подошел к парню, словно стараясь его получше разглядеть.

— Станислав, не приготовите ли нам чаю, — попросил Абрамов. — Разговор будет долгим, и перед этим, я думаю, стоит попить чайку.

Абрамов протянул Максиму пачку сигарет и предложил закурить.

— Я не курю, — отказался Марков и стал, в свою очередь, внимательно наблюдать за работниками милиции.

По их движениям, репликам, которыми они обменивались, Максиму стало ясно, что перед ним опытные работники, и с ними надо поосторожнее.

Поставив, перед ним стакан с чаем, Абрамов попросил рассказать о себе.

— Что конкретно вас интересует? — спросил Максим. — Думаю, что вы обо мне знаете намного больше, чем я сам.

Но долго не стал отпираться и начал рассказывать. Врать не хотелось, так как скрывать ему было нечего, и все что он рассказывал, легко и быстро проверялось.

Максим рассказывал и не сводил глаз с оперативников.

Оттого, что Станислав изредка заглядывал в бумагу, лежавшую перед ним на столе, Максим понял, что он сверяет его показания с уже имеющимися сведениями.

Когда он закончил говорить, Абрамов поинтересовался:

— А почему ты устроил гонки по городу, подвергая опасности людей? Чего испугался? Да, кстати, скажи мне, почему ты пошел на таран милицейских машин? Зачем тебе это надо?

Максим не стал лукавить:

— Я несколько дней подряд у своего дома видел какую-то машину, которая целыми сутками стояла под моим окном. В машине постоянно находились неизвестные люди, четыре человека. Кто они, я не знаю, кого они пасли около моего дома, тоже не знаю. Вы говорите, что это были работники милиции, но я в этом не уверен. Они все время были в штатском, и я решил, что это бандиты. Потом я заметил, что эти люди сопровождают меня по улицам. Это вообще непонятно — кто они, что им надо? Я не преступник, и мне скрываться нечего, я просто испугался за мать, которая часто остается одна и не сможет оказать сопротивление этим парням, если они попытаются проникнуть в нашу квартиру. Вчера я положил мать в больницу и вечером, возвращаясь домой, опять увидел эту машину. Хотел позвонить в милицию, но передумал. Что милиции сказать? Что под моими окнами который день стоит легковушка? Вы сочли бы меня шизофреником. Сегодня я хотел убедиться, за кем они ведут наблюдение — за мной, за мамой или за соседями. Сел в машину и поехал в город. Когда ехал, заметил, что за мной следуют уже две машины. Когда меня остановил работник милиции, я обратил внимание, что эти машины тоже остановились, и из них стали выходить здоровые ребята. Я испугался, что они нападут, и рванул. Что было потом — уже плохо помню. О том, что машины, перегородившие улицу, были милицейские, не знал, они были без милицейской окраски. В последний момент я попытался уйти от столкновения, но не смог. Мне очень жаль, что так случилось. Когда машина загорелась и я выбрался — опять испугался, теперь уже работников милиции, поэтому и попробовал убежать.