Тассельхоффа будто молния ударила.

— Гизелла не может умереть! Ты-то откуда знаешь?

— Она мертва, господин Непоседа, — зарыдал Вудроу. — Арбалетный болт вонзился ей в бок. Я зарезал человека, ее убившего — того, с кем вы сражались, когда сбросили его с коня. Смотрите же, на кинжале Гизеллы еще не высохла его кровь! Пожалуйста, господин Непоседа, — взмолился он. — поехали! Мы не можем ничем больше им помочь, так что лучше убраться отсюда подальше.

— Он прав, — Винни скорбел вместе со своими новыми друзьями. — Нельзя допустить, чтобы здесь нас нашли Бодзил и Лигг.

— Меня не волнуют гномы-механики! — взвизгнул Тас. — Мы не можем просто так сбежать, оставив ее там!!! Стой, Винни! Вернись!

Но Винни продолжал неумолимо спускаться по горному склону.

— Не могу, Тассельхофф. Как ты не понимаешь? Просто не могу. Слишком опасно. Гномы-механики…

— Кендеры не бросают друзей! — в голосе Таса появились нотки боли. Быстрее, чем Вудроу успел опомниться, Тассельхофф перебросил ногу через спину мамонта и был уже на земле, кувыркнувшись во время падения. Он моментально вскочил на ноги и зашагал вверх по направлению к телу Гизеллы.

Руки Вудроу дрожали. Он пытался остановить Винни.

Каждая клеточка его тела советовала бежать отсюда, и чем скорее, тем лучше. Но Тассельхофф Непоседа был его другом, и если Вудроу не мог вернуться обратно, уж подождать его здесь он был обязан.

Когда Тассельхофф добрался до тела Гизеллы, он едва дышал, а перед глазами колыхалась пелена. Конь ее пустился навстречу кендеру рысью, и Тас по-хозяйски повел его под уздцы. Еще не успевшее остыть тело рыжеволосой гномихи покоилось всего в нескольких десятках шагов от трупа застрелившего ее человека. Его конь неподвижно стоял над телом. Когда Тас приблизился, животное стало фыркать и сопеть. Тас убедился в том, что Гизелла умерла, стоило ему взглянуть на ее рану. Собравшись силами, кендер бережно поднял тело Гизеллы Хорнслагер на руки и усадил ее в седло. Развернувшись, Тас направил коня по своим следам вниз по тропе, поддерживая Гизеллу в седле. Он шел туда, где его с нетерпением ждали Вудроу и Винни. Они двинулись дальше по склону на восток, и всю дорогу Тассельхофф слышал в голове монотонный барабанный бой кендерской похоронной процессии.

Никто ни разу не обернулся.

А если бы они сделали это, то могли бы заметить крупного мужчину, ползущего по пыльной дороге к одной из башен гномов-механиков.

Огненноглавую гномиху похоронили на лесной поляне, залитой лунным светом. Уединение этого места нарушал лишь шелест ручья.

Тассельхофф декламировал Похоронную Песнь кендеров, и голос его то и дело прерывался.

— Я рад, что с нами нет Фонду и он этого не видит, — сказал Вудроу. — Пусть уж лучше буйствует в Росслогивене.

Утерев слезы с лица, юноша поправил рыжеватые косы Гизеллы и смахнул с ее бледных щек пылинки, ведь это так много значило для нее при жизни.

Хупак Тассельхоффа стал памятником на ее могиле.

— Мы отправляемся в Кендермор. Ради Гизеллы.

Транспрингер потянулся к Дамарис, но не смог найти ее в клубящемся фиолетово-зеленом мареве. Чувство было такое, будто легкие его вжались в ребра, а в животе роем кружились бабочки. Одновременно взмахивая крыльями, они немилосердно щекотали бедного кендера. Он беззвучно хихикал. Не в силах разглядеть что-либо кроме кружащегося белесого тумана с эмеральдовыми и аметистовыми прожилками, он беспомощно размахивал по сторонам всеми конечностями. Где бы они ни находились, кендер не мог сказать, что стоит на твердой земле, равно как не было чувства, будто он плывет в жидкости. Внезапно он осознал, что все волоски на коже стали длиннее, а ногти значительно выросли. Он был невесом и свободно болтался в пространстве, и в то же время ощущал постоянное давление извне.

А затем будто кто-то отстегнул гигантскую цепочку и рывком открыл дверь; и тяжесть, и туман мигом исчезли. Транспрингер приземлился на Дамарис Метвингер. Она испуганно оттолкнула кендера прочь. Им оставалось только стоять и оглядываться по сторонам, неосознанно схватившись за руки.

От захватывающего зрелища, открывшегося им, у обоих кендеров отвисли челюсти, а Транспрингер даже недоверчиво потряс головой. "Мы оказались в детском игровом павильоне", — подумал пожилой кендер. Это сравнение как нельзя лучше подходило к местности вокруг. То, что находилось на узких, ослепительно черных улицах, на перекрестке которых они сейчас стояли, и по виду, и по запаху напоминало анисовые леденцы. По краям дороги довольно регулярно были распиханы маленькие домики коричневого цвета с золотистым отливом, фасады которых украшала белая отделка — ну чем не коврижки? Кроме того, все дома отличались друг от друга палисадниками. Тут росли разноцветные кусты из леденцов, карамельные деревья, дорожки были вымощены ореховыми пирогами, а клумбы украшали цветы из жвачки. По меркам кендеров, наши друзья угодили прямо в рай.

Недостатка в освещении здесь не чувствовалось, хотя не было ни солнца, ни неба в привычном смысле этого слова. "Потолок" формировали пастельные клубы тумана, накрывавшие сверху странную местность. Создавалось впечатление, будто весь город был построен в коробке.

Транспрингер с Дамарис вертелись по сторонам со все возрастающим восторгом.

— Возможно ли это? — вырвалось у нее.

— Есть только один способ проверить, — живо ответил Транспрингер. Он потянул девушку к маленькому кустику в белую с розовым полоску и отломил хрустящий лист. Затем попробовал на вкус.

— Помадка с клубникой и ванилью! — объявил он, отрывая еще один листик, для нее.

— Гаркул Мармеладка, тебе не кажется, что есть мой куст неприлично? — раздался грозный голос из ближайшего домика. Транспрингер с Дамарис виновато отскочили назад.

Хозяин пригляделся к пришельцам повнимательней, насколько это позволяло решетчатое оконце в конфетной входной двери.

— Странно, вы не Мармеладка…

Дверь рывком распахнулась. Навстречу Дамарис с Транспрингером по мощеной галетами дорожке вразвалку направлялся грузный кендер.

— Мое имя Транспрингер Лохмоног, а не Мармеладка, как вы только что заметили, — любезно обратился к нему Транспрингер. — Приятно познакомиться. — Он протянул кендеру руку. — Кстати, а где это мы?

Он испытывающе повел по сторонам взглядом.

— Я Линдал Бородавка, — самый тучный из когда-либо виденных Дамарис и Транспрингером, кендер сжал протянутую ему руку и принялся ее трясти. — А находитесь вы в Мармеладсбурге! Эй, народ, у нас тут новенькие!!! — заорал он.

Этот крик будто открыл невидимый доселе шлюз. Двери распахивались, молоточки из лимонных леденцов громко шлепались о поверхность из имбирного печенья. Крошечный мир содрогнулся, когда к Транспрингеру и Дамарис, пошатываясь и кряхтя, стали стекаться расплывшиеся, толстые кендеры. Двое новоприбывших тут же оказались в окружении и едва не утонули в потоке невразумительных вопросов, быстро произносимых тонкими, писклявыми голосками.