– А у меня с собой, – сказал Борис.

Под дождевиком на нем был широкий пояс, а на поясе, на кольцах, висели две большие медные фляжки.

– Конница! – убедительно поднял палец Камен. – Ну, отрок, рассказывай, какими судьбами?.. Или уже не отрок?

– Да сам не знаю... Как прикажут. А судьбами... что? Рану первый раз заштопали – расползлись нитки. Гнилые нитки оказались. Заштопали во второй.

Зарастало медленно. Ну, и отдали меня из лазарета в семью – чтоб, значит, уход, еда... Домой-то отпустить не могли, дом под супротивником оказался. Вот. Потом из той семьи меня в другую отдали... вдове одной. В самою Петронеллу. А вдова-то она какая? Ей двадцать шесть годочков всего. Муж у нее утонул по весне, когда ураган был. В лодочном служил флоте... Мне уж самому двадцать три... будет вот... Короче, вроде как оженились мы. В порту я работать стал.

– Так, – сказал Венедим.

– Дня за четыре до землетрясения это было. Или за пять. Я на полночи сверхурочно остался, груз шел, ну и сказали... кто, мол, хочет подзаработать... А бок возьми да и заболи. Я и потопал домой. Тут мне кто-то наперерез, шустрый такой. И голос слышу... уходите, дескать, скорее. И – упал. Так еще всхрапнул – и упал.

– Кто?

– А я еще не видел. Из-за угла высунулся, смотрю – а там девушка стоит – в штанах, в сапогах, а все равно ясно, что девушка – и мужиков человек десять ее окружают. И в руках у них... я даже не понял, что. Наподобие самострелов, но без луков. А может, я не рассмотрел. И какой-то в плаще, капюшон на голове, к ней подходит, а потом говорит... мы ее взяли. И она с ними пошла. Я тихо-мышкой следом. Входят они в ворота дальнего склада, где меловой камень хранят. Резерв там – на случай, если вдруг на основных складах не хватит. Я выждал, заглядываю туда – пусто. А спрятаться там точно негде... до потолка забито, и только проход посередине. Вот. Я за стражей сбегал, все им показал... да только ничего они не нашли. И паренька этого тоже... или очухался и уполз, или унесли. В общем, не поверили мне. Да и самому как-то это все странно стало казаться – ну, вроде как бы уснул на ходу. У меня, когда рана нарывала, было что-то похожее. Да и вообще... решили, может, что я их со следа сбиваю...

– Били?

– Ну, били – нельзя сказать... Короче, не поверили. А тут про вас услышал.

Еле нашел вот...

– Говоришь, самострелы без луков? – медленно проговорил Венедим.

– Ну... что-то похожее. Может, там спиральная пружина тугая... не всматривался я. Да и не день был, хоть и светлая ночь.

– Видел я такое... однажды... Не думал, что сунутся они сюда. Нету там пружин, воин, огнем они стреляют... Значит, ушли они в меловой склад, говоришь? Все равно что в меловую пещеру... Они это были, Камен. Люди Кузни.

У которых я ее отбил тогда. Выждали, гады...

– Что ты говоришь такое? До Кузни десять дней дороги.

– Значит, они нашли прямой путь. Спасибо, воин, помог, прояснил.

– Так я пойду?..

– Нет. Разве что сам сильно торопишься... к жене...

– К ней-то я что? К ней-то я успею. Балкой ее тогда сразу прибило. И не проснулась, наверное...

Юно Януар брел, стараясь не увязнуть в промешанной грязи, падал и поднимался, даже не пытаясь эту грязь с себя счистить. Конрад, которого силы оставили раньше, иногда просто повисал на нем. Лишь мечи отличали их от прочих, идущих по этой дороге... с мешками, с корзинами, с ручными тележками, редко – с навьюченными ослами. Это было очень тихое шествие, и даже дети не плакали, хотя и умирали часто.

В деревни беженцев не впускали, кое-где – даже не выставляли под придорожные навесы еду или объедки. Слишком много было беженцев, не напасешься на всех. И никто не знал, куда нужно идти и есть ли что впереди.