Санитар ухватил его с одной стороны, придерживая внутривенную иглу. Кэрол держала другую иглу, ее рука замерла над чашей с кубиками льда. Доктор взял гладкую резиновую трубку и просунул ее Рою в нос.

– Теперь спокойно, приятель. Лежи тихо, или иголки из рук вылетят.

Рой пытался лежать спокойно, но не мог. Когда трубка проходила через дыхательные пути и дальше вниз по пищеводу, он дергался и пытался сопротивляться. Он давился, глотал воздух и вырывался из рук Кэрол и санитара. Доктор весело ругал его, а Кэрол прикладывала к его губам кубики льда.

– Пожалуйста, глотайте, мистер Диллон. Глотайте лед, и тогда трубка пойдет легче.

Рой глотал. Наконец трубка опустилась ему в желудок. Доктор отрегулировал ее, слегка подвигав вверх-вниз.

– А теперь как? Не упирается в дно желудка?

Рой сказал, что, скорее всего, нет. Кажется, все в порядке.

– Хорошо. – Доктор проверил стеклянную емкость, к которой была присоединена трубка. – Я вернусь через полчаса. Если он будет дергаться, хорошенько двиньте ему в живот.

Кэрол холодно кивнула. Она недовольно посмотрела, как доктор вышел из комнаты, а потом вернулась к постели и вытерла с лица Роя пот.

– Прошу прощения. Надеюсь, вы не очень обижаетесь.

– Ничего. – Он чувствовал себя несколько смущенно из-за суеты, возникшей вокруг него. – Я почти не чувствую эту штуку.

– Знаю. Самое плохое – когда она идет вниз, но потом тоже нехорошо. Не можешь нормально глотать, трудно дышать. К этому никогда не привыкнешь. Всегда будет казаться, что что-то не так.

– А что, вам тоже вводили зонд?

– Да, много раз.

– Внутреннее кровотечение?

– Нет. Оно началось позже, не сразу.

– Да? – нахмурился он. – Не понимаю. Тогда зачем вам это делали, если…

– Не знаю. – Она внезапно улыбнулась и покачала головой. – Это было очень давно. В общем, об этом не очень приятно говорить.

– Но…

– Да и вам не надо так много разговаривать. Просто лежите спокойно и ничего не делайте, чтобы не беспокоить содержимое вашего желудка.

– Разве там есть сейчас какое-нибудь содержимое?

– Все равно, – сказала она твердо. И он не стал возражать.

Прекратить разговор было легко. Легко, потому что он отбрасывал все, что могло помешать ему выжить. За годы практики он так к этому привык, что навык перешел в инстинкт.

Он тихо лежал, с удовольствием наблюдая за ходившей по палате Кэрол, юной и свежей, особенно по сравнению с Мойрой. Очень симпатичная девочка, подумал он, просто крайне мила. Правильно, так и должно быть. С другой стороны, странно, что такая привлекательная девушка всегда так замкнута. Разве это нормально? А если у нее есть на то причина…

Об этом нужно было поразмыслить. Вообще-то было бы хорошо таким образом поставить Лилли на место.

Вернулся врач. Он проверил стеклянную емкость отсоса и весело фыркнул:

– Ничего, кроме желчи. Вот, сестра, чего в нем больше всего. Но вы, наверное, уже это знаете.

Он вытащил трубку. Потом случилось чудо – он приказал вытащить из рук Роя иглы.

– Вот и хватит. Почему это мы должны нянчиться с таким здоровяком?

– Идите к черту, – ухмыльнулся Рой, с удовольствием сгибая руки. – Дайте-ка мне хорошенько потянуться.

– Ну и нахал! Как насчет перекусить?

– Что, будете поить меня своим жидким мелом под названием «молоко»? Давайте, тащите.

– Нет. Сегодня получите бифштекс, пюре, полный обед. Даже, может быть, пару сигарет.

– Шутите?

Врач покачал головой, тут же посерьезнев:

– Уже три дня у вас нет кровотечения. Пора восстанавливать перистальтику, укреплять стенки, а этого жидкостями не сделаешь.

Рою стало немного не по себе. В конце концов, это его желудок. Но врач уверял, что волноваться не о чем.

– Если ваш желудок этого не примет, мы вас вскроем и отрежем все лишнее. Никаких проблем.

Он ушел, насвистывая какую-то мелодию. Кэрол снова проводила его мрачным взглядом:

– Ну и человек! Хотела бы я его встряхнуть хорошенько!

– Как думаете, можно мне это? – спросил Рой. – Ну, в смысле, есть твердую пищу? Я в общем-то не особо голоден…

– Разумеется, можно! Иначе вам бы этого не предложили.

Она взяла его руку и так заботливо посмотрела ему в глаза, что Рою захотелось улыбнуться. Однако он сдержался, нежно потянув Кэрол за руку, чтобы она села на стул с ним рядом.

– Вы добрая девушка, – мягко сказал он. – Я таких никогда не видел.

– Спасибо. – Она опустила глаза и понизила голос до шепота: – Я тоже никогда не видела таких, как вы.

Он лежал, глядя на нее в сгущающихся сумерках, изучая ее открытое личико со вздернутым носом, и думал, что она похожа на чистого, невинного ребенка. Потом он повернулся на бок и придвинулся к краю постели.

– Мне будет вас не хватать, Кэрол. Я увижу вас, после того как меня выпишут?

– Не знаю. – Она тяжело дышала, все еще не глядя на него. – Мне бы этого хотелось, но у меня работа… Меня могут вызвать в любое время…

– Кэрол.

– Да?

– Иди сюда.

Он притянул ее к себе, обвив рукой ее плечи. Она наконец робко подняла на него глаза, полные страха. И вдруг она оказалась в его объятиях, прижавшись к нему лицом.

– Я тебе нравлюсь, Кэрол?

– Да, да. – Она кивнула. – Очень, очень нравитесь…

– Слушай, – сказал он. Она приготовилась слушать, но он молчал. Притормозил. Сказал себе, что дальше заходить не стоит.

А может быть, стоит? Ему ведь нужно, чтобы за ним ухаживали еще какое-то время? Лилли на что-то намекала, когда предлагала остановиться в ее квартире на недельку-другую. Он, разумеется, был против: во-первых, это была ее идея, а во-вторых, в этом не было смысла. Она будет целыми днями пропадать на скачках, а он, выходит, опять окажется в одиночестве. Но теперь…

Кэрол чуть заметно вздрогнула. Он хотел было оттолкнуть ее, но вместо этого лишь еще крепче сжал девушку в объятиях.

– Я просто подумал, – сказал он, – что, когда выйду отсюда, мне еще понадобится помощь. Может…

– Что? – Она подняла голову и взволнованно улыбнулась. – Вы хотите, чтобы я еще немного за вами ухаживала? Вы это хотели сказать?

– А вы не против?

– Конечно нет!

– Отлично, – ответил он, чувствуя неловкость. – Мы об этом подумаем. Посмотрим, что скажет моя мать. Я живу в гостинице, но на время остановлюсь у нее…

– Она согласится! – Ее глаза блестели от радости. – Я знаю.

– Откуда?

– Потому что ваша мать тоже этого хочет! Я… мы не хотели пока вам об этом говорить. Она не знала, как вам это понравится…

Его взгляд вдруг стал неподвижным, и она замолчала. Уголки ее рта тревожно поползли вниз.

– Послушайте… Я что-нибудь не так сказала?

– Все так, – сказал он. – Нет, все так, все отлично.

8

Четвертый забег закончился. Зрители протискивались обратно через приямки, которые проходили под трибунами, и направлялись в сводчатые помещения – к кафе, барам и окошкам, где делали ставки. Некоторые спешили, улыбаясь во весь рот или самодовольно кривя губы. Они держали свой путь к кассам, где выплачивались выигрыши. Остальные же, составлявшие большинство, не торопились, шли, изучая программу заездов, беговые листки с информацией о ставках; на их лицах было написано равнодушие, отчаяние, гнев или тоска. Это были проигравшие, и некоторые из них направлялись к выходам на автостоянку, другие задерживались у баров, а третьи шли делать новые ставки.

Было еще довольно рано. В карманах публики оставалось много денег. Толпа не рассеется по крайней мере до конца шестого забега.

Лилли Диллон сделала три ставки в трех окошках. Аккуратно уложив деньги в дамскую сумочку – за них нужно будет отчитаться, – она поспешила к окошку. Деньги, которые ей выделяли специально для ставок, каждый день перечислялись телеграфным переводом; они были разложены в пачки по двадцать, пятьдесят и сто долларов. Она щедро расходовала двадцатки – столько, сколько можно было поставить за весьма ограниченное время – обычно на пяти- и десятидолларовые ставки. С полусотенными купюрами она была более осторожна, сотенные же тратила скупо и неохотно.