— Сами мы эту печаль накачали, — честно признался я, — надо было язык за зубами держать, когда нас менты опрашивали… кстати, не знаешь, что там со следствием-то? Поймали кого?

— Говорят, прекратили за отсутствием состава преступления. Несчастный случай нарисовали. Вот этот кусок подходящий, — показал он мне очередную арматурину.

— Я тоже подобрал, — продемонстрировал я ему свою находку. — Теперь приладить бы их незаметно…

Ещё минут десять прилаживали, кажется, получилось.

Прорабы перестройки

До конца смены больше ничего примечательного не случилось, разве что за исключением того, что формовку наконец починили, и мы даже успели выгнать по две с половиной вагонки на душу населения. А вот когда пришли в раздевалку, подкатила следующая смена во главе с улыбающимся во все 32 зуба Васькой.

— Ну шо, пацанчики, — радостно предложил он нам с Мишей, — пошли побазарим.

И мы с Мишей вышли за ним на площадку, где грузили товар в машины. Вся она была завалена битым кирпичом и кирпичной пылью.

— Значит, заложили вы меня, ребятишки, — всё с той же радостной улыбкой продолжил Вася, — со всеми потрохами заложили. А ещё комсомольцы… нехорошо… — и он сделал продолжительную паузу.

— Менты спросили, мы ответили, — сделал я попытку выехать на чистый базар.

— Менты всех спрашивали, а сдали меня только вы, — логично возразил Васёк, — так что с вас теперь причитается. Выбирай ты сначала, — и он обратился ко мне, — в рыло или в брюхо?

— В рыло не даётся, мать не продаётся, — вспомнил я ответ на один стандартный тюремный развод.

— Гляди ты, грамотный, — удивился Вася. — А в брюхо даётся?

— Слушай, Вася, — решил я найти компромисс, — косяк наш, мы не отказываемся. Давай решим вопрос с помощью товарно-денежных способов.

— Это как? — удивился тот.

— Тебе, например, деньги, нам товар… ну то есть отсутствие товара. А если понятнее — мы тебе даём триста рублей, а ты от нас отваливаешь.

— Пятьсот, — сразу ухватил нить Вася, — и мы квиты.

— Четыреста, — продолжил торг я, — и мы не открываем этот чемодан.

— По рукам, — согласился он.

— Только денег у меня с собой нет — завтра отдам.

— Тогда хоть чирик дай авансом, — попросил он.

— Пятёра есть, — и мы вернулись в раздевалку.

— Что-то очень большие деньги ты ему пообещал, — хмуро сказал Миша, когда мы уже шли на автобусную остановку. — У меня таких нет.

— Зато у меня есть, в малом предприятии недавно выдали, — отвечал я. — А потом, знаешь такую еврейскую мудрость про деньги?

— Не знаю — расскажи.

— Если проблему можно решить деньгами, говорят они, то это не проблема, а расходы. Денег мы ещё заработаем, а Васёк этот возможно пригодится нам в будущем.

Город Энск, 13 августа, райком комсомола

Наша дополнительная отработка на Керамзите подошла к концу, и мы с Мишей по окончании дневной смены, как и договаривались четыре дня назад, распрощались с товарищами по несчастью и отбыли на рандеву с комсомольскими лидерами.

— Хорошо вот так, — сказал мне Миша, когда мы слезли с автобуса на площади Сусанина, — посидеть и покурить после трудовой вахты.

— Курить после физнагрузок вредно, — заметил ему я. — Да и вообще всегда вредно, а не только после нагрузок.

— Сам знаю, — огрызнулся Миша, закуривая последнюю беломорину из пачки, — но ничего не могу с собой поделать.

— Ладно, докуривай и вперёд. Нас ещё ждут великие дела.

На входе опять сидела не Катя, а неизвестно что.

— Уволилась она, — ответило оно на мой вопрос, — со вчерашнего дня не работает здесь больше.

Странно, подумал я, а мне она ничего не сказала. Но развивать эту тему я не стал, а просто прошёл вместе с Мишей на второй этаж к кабинету номер 13.

— Заходи, не заперто, — раздался зычный голос изнутри. — О, бойцы прибыли, рад вас видеть.

После пяти минут обмена мнениями ни о чём, Гена неожиданно перешёл к сути дела.

— А у меня для вас две новости…

— Хорошая и плохая? — попробовал угадать я.

— Не угадал, плохая и очень плохая, — ответил он со скорбной миной на лице.

— Начни тогда с просто плохой, — предложил я.

— Ну слушай — на Керамзите так и не нашли народ, чтобы заткнуть дыру в вашей бригаде.

— Это уже их личные проблемы, — отрезал я, — а я… ну то есть мы с Мишей туда возвращаться не будем. Правильно, Миша?

И тот согласно покивал головой.

— Это бы полбедой было, — продолжил Гена, — но есть и похуже известия.

— А что может быть хуже? Революция в Москве?

— Нет, революции пока что можно не бояться, но ваш участок в Благовещенке хотят отобрать, — и Гена внимательно посмотрел на каждого из нас.

— Очень интересно, — ответил я, — и что с жильём для нашего отряда тогда будет?

— А вашему отряду выделят другой участок. Со временем.

— Но на Керамзите всё равно надо отрабатывать?

— На Керамзите надо отрабатывать, — подтвердил Гена.

— А МПСХО остаётся на месте?

— А куда ж оно денется.

— Дай я угадаю, кто наложил лапу на наше добро, — предположил я.

— Угадывай, — милостиво разрешил мне Гена.

— Начальник концерна АМТ Куриленков наверно, — закончил свою мысль я. — Захотел не только первый этаж, а всё остальное.

— Угадал, — уныло подтвердил этот факт Гена.

— Он же ведь сам из вашего райкома вышел, чего ж он так себя ведёт не по-комсомольски?

— Ну знаешь, — отвёл в сторону глаза Гена, — сейчас все себя ведут не по-комсомольски, с чего бы ему быть ангелом?

— Что-то можно сделать, чтобы отменить эту… эту экспроприацию? — спросил я.

— Вряд ли, — ещё унылее проговорил Гена, — всё согласовано на самых верхах, — и он показал глазами, где эти верхи находятся.

— А вот хер-то им, — разозлился я, — сейчас не времена застоя на дворе, мы будем бороться за свои права.

— Ну-ну, — только и смог выдавить в ответ Гена. — Желаю успехов.

— Бумажку с мандатом хотя бы выдашь? — спросил я.

— С каким мандатом? — не понял он.

— Ну с подтверждением, что я не праздное лицо, а член штаба МЖК.

— Это без проблем — в канцелярию зайди, я распоряжусь.

Короче говоря, эту бумажку, где значилась моя должность, канцелярия выдала без единой запинки, после чего мы с Мишей опять очутились на площади героя Сусанина.

— А это ведь из-за тебя так вышло, — неожиданно выдал тот ядовитую фразу. — Если бы ты к тому румяному комсомольцу не полез, всё было бы тихо-мирно.

— Вообще-то мы вдвоём к нему ходили, — ответил я.

— Но решение ты один принимал, — возразил Миша.

— Согласен, — уныло повесил голову я. — Значит, мне одному и разруливать вновь возникшие неприятности. Я пойду в свой институт загляну, пока.

И я зашагал вдоль по улице Ульянова-старшего по направлению к психушке, напротив неё и стоял мой радио-институт. Вот только для полного счастья мне сейчас не хватало разборок в нашем мжк-ком коллективе. На входе столкнулся с Саней, который кабельный предприниматель.

— Вот хорошо, что мы встретились, — обрадовался тот, — а я уже хотел к тебе на Свердлова прокатиться.

— Я тоже рад, — ответил я с каменным выражением, потому что сейчас вряд ли что-то на всём белом свете меня обрадовало бы.

— Согласен я на твоё предложение, — отвёл он меня к подоконнику. — Когда можно будет оформиться?

— Напомни, плиз, — сказал я, — что за предложение было. А то сегодня у меня что-то голова кругом идёт.

— Ну как же, дня четыре назад ты же сам предлагал моему кабельному предприятию перейти под твою комсомольскую крышу.

— Вспомнил, — отвечал я, — и точно предлагал. Только это четыре дня назад было, а сейчас обстоятельства немного поменялись.

— Что, нету больше твоей крыши? — озабоченно переспросил Саня, — развалилась?

— Не в этом дело, — с горечью резюмировал я, — крыша пока на месте и не протекает, только вот конкретно я больше под неё не попадаю. Стою в сторонке… остается только мокнуть под дождями.