Фиррина помолчала, чем, сама того не сознавая, еще больше подогрела интерес отца.

— Она боялась, что они не успеют выполнить клятву принцессе.

Король вскочил на ноги и повернулся к Оскану.

— Ты знаешь, откуда пришло послание?

Юноша стушевался было под яростным взглядом Редрота, но собрался с духом и ответил:

— Волчица передавала послание на север, значит, оно пришло с юга.

— Выходит, Полипонт, — вздохнул король и, неожиданно для Оскана, улыбнулся. — Похоже, мы наконец-то встретимся со Сципионом Беллорумом, да, Фиррина?

— Да, пап. Наконец-то. — И она тоже улыбнулась.

Потом, лежа в уютной постели, Оскан гадал, уж не приснилось ли ему все это. Король не стал мешкать ни минуты, сразу же разослал гонцов во все стороны света, созывая ополчение и приказывая королевской дружине немедленно выступить на юг. Сам же Редрот, очевидно, планировал отправиться туда же во главе конницы сразу после празднования Йоля. И все это с таким видом, будто ничего особенного не произошло, а его величество просто надумал немного попутешествовать.

— Как думаешь, леди Теовин знает, что происходит? — спросила Фиррина у отца.

— Должна бы, — ответил Редрот. — Ее разведчики день и ночь следят за границей. Ее армия задержит захватчиков до нашего прибытия. Судя по тому, что говорят твои новые союзники вервольфы, вторжение еще не началось. Они же только боятся, что не успеют подготовиться к нему, верно?

Фиррина зарделась от гордости. Это ведь она настояла заключить мир хотя бы с некоторыми народами Призрачных земель, и вот пожалуйста: это уже приносит плоды. Но Редрот все же засомневался в правдивости послания.

— Ты бегло говоришь на волчьем языке, ведь так? — спросил он у Оскана.

— О да, государь, — уверенно ответил Оскан. Я выучился ему от своей матери еще до того, как познал письменность.

— Так ты умеешь читать! — обрадовался Редрот.

Он поднял свою драгоценную Книгу Предков, которая все еще лежала возле кресла, открыл наугад, ткнул пальцем и велел Оскану читать с этого места. Юноша дочитал до конца страницы, и Редрот вопросительно посмотрел на Гримсвальда. Тот кивнул, король довольно хмыкнул и улыбнулся.

— У тебя грамотный советчик, дочка! Сослужит тебе хорошую службу.

Фиррина и Оскан дружно покраснели, чем очень повеселили его величество.

— А теперь, Гримсвальд, подай мне плащ и сапоги! Мы идем на дозорную башню. Вдруг друзья Фиррины расскажут нам еще что-нибудь интересное про Сципиона Беллорума.

При одном воспоминании о ледяном пронизывающем ветре, обдувавшем высокую башню, которая возвышалась над бастионами Фростмарриса, Оскану стало зябко даже под теплым одеялом. Город спал где-то далеко внизу, крошечный и едва различимый во тьме. В лунном свете столица напоминала искусно вырезанную хрустальную игрушку. Юный знахарь, как зачарованный, смотрел на путаницу улиц и закоулков, сплетающихся в тугие узлы перед четырьмя главными воротами города, но тут протяжный вой вервольфа вспорол ночную тишину, прогнав его оцепенение.

Ветер рвал послание в клочья, и Оскану пришлось подождать, пока вой повторится, чтобы разобрать смысл с начала и до конца.

— Ну и? — прогудел король, отчего изо рта у него вырвалась целая туча пара. — Что они говорят?

— Это ответ с севера, — сказал Оскан. — Они созывают своих людей, но потребуется несколько месяцев, чтобы собрать все войско. А вторжение начнется раньше, может, и недели не пройдет. Они придут на помощь принцессе, как только смогут… если к тому времени она еще будет жива.

— Надо же, как они верят в благополучный исход… — пробормотал Редрот на редкость тихо.

— Есть и еще кое-что, — добавил Оскан. — Люди-волки говорят, что могли бы предупредить принцессу, но опасаются приближаться к Фростмаррису, потому что стражники убьют их, едва завидев.

— То-то же, — улыбнулся король. — А мы и так теперь все знаем благодаря тебе, Оскан. Со всей страны стекается ополчение. Уже через час моя дружина отправится на юг, а я поведу конницу, как только закончатся йольские празднества. Еще через день мы догоним пехотинцев и прибудем в Южную марку все вместе.

— Итого пять дней, — тихо сосчитала Фиррина. — А вервольфы ожидают начала вторжения в течение недели.

— Ну, думаю, до конца недели ничего не произойдет, — заверил ее Редрот. — От леди Теовин не приходило никаких известий, а ее разведчики наверняка заметили бы скопления войск у южной границы. Так что все еще только начинается. Ведь такую огромную армию, как у Сципиона Беллорума, непросто переместить. Полагаю, у нас есть еще восемь-девять дней.

— Но ты же сам говорил, что Беллорум всегда побеждает благодаря многочисленности, железной выучке войск и — преимуществу неожиданности, — напомнила Фиррина.

— Верно. Но он-то не знает, что мы уже ждем его.

Оскан уютно свернулся под одеялом, однако мысли о встрече с Фирриной и ее отцом не давали ему заснуть. Да, принцессу и короля явно напугала угроза нашествия, но было и еще что-то… Они ждали вторжения с нетерпением! О мощи полипонтийской армии ходили легенды, равно как и о нахальстве Сципиона Беллорума. Как же можно мечтать помериться силами с таким противником? Оскана приводила в ужас близость войны. Когда он говорил с Фирриной о том, что поздний снег предвещает беду, все это казалось очень далеким и будто совсем не касалось его. И вот уже люди-волки собирают сходку, а король созывает ополчение. И все это происходит на самом деле, так близко, что нет никакой возможности не верить. Оскану уже слышалась тяжелая поступь имперской армии, топчущей земли крошечного королевства. Хотя, кроме него, никто в замке почему-то не волновался. Оскан знал, что новость уже разлетелась по двору, и все, начиная с самых приближенных вассалов и заканчивая последним поваренком, знают все до мельчайших подробностей. И несмотря на это, еще не занялся рассвет, как за стенами вновь поднялась предпраздничная суматоха, словно над страной не висела смертельная угроза войны и разорения.

Возможно, люди просто скрывали свой ужас перед надвигающимся бедствием, искали возможность забыться в привычных хлопотах. И по размышлении Оскан понял, что они правы. Все равно ведь пока больше ничего нельзя сделать. Дружина уже в пути, ополчение собирается, так что толку попусту изнывать от беспокойства? Должно быть, это умение продолжать жить как ни в чем не бывало, пусть даже мир вскоре грозит рухнуть, заразительно… С этой мыслью Оскан погрузился в сон.

А тем временем далеко в лесах и горах продолжали переговариваться вервольфы, и не было никого, кто мог бы разобрать их послания, которые становились все более тревожными. Оскан спал в теплой постели, благо пока что мог ничего не бояться. Луна сияла в серебряном ореоле, вскоре небо на востоке озарили первые лучи солнца. Наступил день зимнего солнцестояния. Замок суетливо готовился к вечернему пиршеству, коридоры и залы полнились аппетитными запахами и возбужденным гомоном. Но Оскан безмятежно спал еще несколько часов, пока его не разбудил громкий стук в дверь. В комнату ворвался вооруженный стражник.

— Принцесса Фиррина приказывает тебе явиться в главную залу! Она сказала, что желает тебя видеть, даже если мне придется вытащить тебя из постели за шкирку! — рявкнул солдат, сверля недобрым взглядом Оскана, который сидел на постели и сонно тер глаза.

— Я уже проснулся! Секунду, я только оденусь! — поспешно крикнул юноша.

Стражник кивнул и исчез за дверью. Оскан вскочил с постели, хотя мышцы еще не проснулись и слушались плохо, и начал торопливо одеваться. Когда он натягивал через голову рубаху, до него донеслось чье-то сладкое пение. Только тут знахарь вспомнил, какой сегодня день. Это же Йоль! Уходит старый год и наступает новый!

Он всегда любил этот праздник. Оскан присел на минутку, вспоминая, как когда-то они с мамой вместе украшали пещеру. Она всегда знала, где достать самые блестящие ветви падуба с самыми яркими ягодами. И она всегда брала сына с собой, когда отправлялась в лес на поиски омелы. Однажды они нашли рощицу старых диких яблонь, которые под тяжестью этого удивительного растения с бледными листьями гнулись почти до земли. И все равно мать Оскана почтительно поклонилась деревьям и попросила разрешения срезать пучок омелы священным серпом.