– И все же, кто мы – гости или пленники?

– Конечно, гости. Сколько раз можно говорить об этом.

– Но гость в любой момент волен покинуть приютивший его дом.

– Неблагодарный гость – да.

– Можешь тогда считать нас неблагодарными гостями. Мы немедленно уходим.

– А ты не передумаешь, сестричка? – Генобра встала.

– Никогда! – Надежда последовала ее примеру.

– Тогда подойди к окну. – Генобра пересекла трапезную и распахнула створки узкой стрельчатой бойницы. – Смотри туда! Видишь, сколько их? Узнаешь вот того всадника? Они явились за тобой. Если эта компания устраивает тебя больше, можешь уходить. Если нет, оставайся. Я вас в обиду не дам. В чистом поле моим воинам не устоять против этой банды. Но на штурм они, думаю, не решатся. Нам остается только ждать. Или им это все надоест, или ко мне подойдет подмога.

То, что увидела Надежда, осталось для Артема тайной, потому что створки бойницы тут же захлопнулись. Женщины вернулись к столу. Надежда с окаменевшим лицом налила полный кубок вина и вместе с блюдом копченой черепашьей вырезки пододвинула к Артему.

– Пей и веселись, – сказала она. – Дорога к границе отрезана.

– А ты? – Артем все еще не решался приступить к еде.

– Максар не ест в чужом доме.

После трапезы, в ходе которой дальние родственники если и не подружились (такое скорее было бы возможно между скорпионом и тарантулом), то хотя бы пообещали не строить друг другу в ближайшем будущем каверз, Артема и Надежду разлучили. Впрочем, сделано это было очень мило и ненавязчиво – в крыле, где разместилась Надежда, не нашлось свободных комнат, а крыло, где они нашлись, оказалось совсем в другом конце цитадели.

Расставаясь, Генобра посоветовала им почаще навещать друг друга, да и о хозяйке не забывать. Каково здесь было ходить по гостям, Артем понял в самом ближайшем времени. Выйдя из отведенных ему покоев (даже не с визитом, а просто размять ноги), он заблудился быстро и безнадежно. Все жилища максаров в плане представляли собой лабиринт, однако здесь неведомые строители достигли совершенства. Ни один из избитых приемов, вроде поворотов только в одну сторону и меток, оставленных через каждые пять-десять шагов, в доме Генобры не сработал бы. Каменные своды как будто бы жили сами по себе. Там, где совсем недавно была стена, обнаруживался проход, на месте поворота почему-то появлялась развилка. Артему пришлось немало поплутать, прежде чем кто-то из прислужников Генобры (якобы случайно оказавшийся поблизости) безо всяких расспросов отвел его в спальню, ничем не напоминающую прежнее жилище в цитадели Стардаха. Если там все насквозь пропахло тюрьмой, казармой и мертвецкой, то жилище Генобры благоухало приторными ароматами борделя.

Впервые за долгое время Артему довелось почивать на пышной перине, накрывшись атласным одеялом. Слуга, типичный дамский угодник с рожей развратного херувима, весь разряженный и надушенный, принес кувшин вина и вазу с фруктами.

С сожалением вздохнув, Артем выплеснул вино в бойницу, выходившую прямо на глухую стену, а к фруктам даже не притронулся. Ничего, хотя бы отдаленно похожего на оружие, в комнате не нашлось, однако Артем мог полагаться на силу своих обновленных мускулов. По крайней мере мозгляка, доставившего вино, он размазал бы по стенке одной рукой. Оставалось терпеливо дожидаться дальнейшего развития событий. В том, что выспаться ему не удастся, Артем был почти уверен.

Почему Генобра держит нас здесь, думал он, лежа в одежде на роскошной постели. А что делает сейчас Надежда? Цел ли Калека? Рассказывая о нем, хозяйка откровенно слукавила. Как же, станет он жить в покоях для слуг! Да еще питаться вместе с ними! Слугами, возможно, он и стал бы питаться, в это я еще могу поверить, но вот все остальное… Будь Калека жив-здоров и на свободе, он давно бы разнес этот гадюшник. Печально, если рыжая стерва извела его. Кто тогда следующий? Я или Надежда? И вообще, какие у Генобры планы на нас? В то, что эта лицемерка желает нам добра, поверить так же трудно, как и в душевную чуткость гадюки. Каждый из максаров плетет свои интриги, каждый разыгрывает свою собственную игру, постоянно меняя союзников, стравливая врагов, топча неудачников, приближая к себе сильных и изворотливых. С кем хочет расправиться нашими руками Генобра? Со Стардахом? С Карглаком? Еще с кем-нибудь? Неужели она не видит, какое жалкое оружие легло в ее ладонь? Или для нее все средства хороши? Ну ладно, поживем – увидим, как сказала бабочка-однодневка, вылупившись из личинки.

Несмотря на все предосторожности, Артем не только прозевал появление Генобры, но даже не заметил, каким путем она проникла в комнату. (Тяжелое кресло, приставленное к входным дверям, осталось на месте.) Единственное, что он успел сделать, это притвориться спящим.

Генобра остановилась у изголовья кровати, вперив в Артема огромные, поблескивающие, как антрацит (тот самый антрацит, который черти шуруют в адских топках), дикие глаза максара. Одета она на этот раз была весьма странно – в небрежно запахнутый, насквозь просвечивающий пеньюар и тяжелые, давно не чищенные сапоги со шпорами. Пахло от нее, как от солдата, – лошадиным потом, плохо выделанной кожей, дымом и недавно выпитым вином. (Но, впрочем, запах этот – терпкий и свежий – нельзя было назвать неприятным.)

Королева амазонок, подумал Артем, глядя на нее сквозь полуприкрытые веки. Только хлыста в руках не хватает.

Генобра что-то неопределенно хмыкнула и переместила свой испепеляющий взор с Артема на пустой кувшин. Смахнув его на пол и беспощадно растоптав, она обошла комнату, заглядывая во все углы, а затем плашмя рухнула на постель.

– Ну хватит, не притворяйся! Я же вижу, что ты не спишь. – Язык ее заплетался.

Артему не оставалось ничего другого, как изобразить сонное удивление.

– Прошу прощения… Никак не ожидал… – забормотал он. – Если бы меня предупредили заранее…

– Перестань болтать! – Генобра задрала правую ногу и подтянула голенище сапога, отчего ее воздушный наряд окончательно пришел в беспорядок. – Куда ты дел то, что было налито в кувшин?

– Выпил, – сообщил Артем.

– Врешь! Там было любовное зелье. Если бы ты его выпил, то не клевал бы сейчас носом, а ревел, как бык перед случкой, – хохотнула она.

– Ну уж не знаю… Может, доза оказалась чересчур велика или я к этому зелью вообще не восприимчив.

– Опять ты врешь! К нему даже мухи восприимчивы. Ну признайся, – она перевернулась на бок и пододвинулась поближе, – боишься меня?

– Боюсь, – признался Артем.

– А ме-ня бояться не на-а-до, – промурлыкала Генобра, грозя ему пальчиком. – Меня лю-би-и-и-ить надо.

– Мы тебя любим. – Артем осторожно отодвинулся. – Мы тебе очень благодарны.

– Не верю! Докажи! – Шпора с треском вонзилась в спинку кровати.

– Клянусь тебе. Давай позовем твою сестрицу. Она тоже это подтвердит.

– Позвать ее… – Генобра задумалась. – А что, это было бы пикантно… Впрочем, нет… В другой раз. Нынче нам эта рыбина сушеная только помешает.

Тут уже Артем не нашелся, что ответить. Отодвигаться дальше было некуда, он и так уже наполовину свешивался с кровати; да и изящно закинутая на него ножка в грязном ботфорте не позволила бы этого сделать.

– Ты какой-то странный. – Генобра ухватила Артема за подбородок. – На максара совсем не похож, но душа твоя для меня потемки. Таких мужчин у меня еще не было…

И не будет, подумал Артем, впрочем, без особой уверенности.

Предсказать поступки Генобры было совершенно невозможно, но Артем догадывался, что она, как истый максар, добиваясь своего, не остановится ни перед чем. Вопрос только – чего именно она добивается? Ладно бы, если только удовлетворения своей похоти. Вся эта пьяная блудливость может оказаться только хитрой игрой.

Прикидываться дурачком и дальше уже не имело смысла. Он погладил Генобру по жестким, немного влажным волосам (лицо ее при этом изобразило высшую степень блаженства) и ласково сказал: