— Ну вот, долетались, — пробурчал себе под нос Семён Семёнович Бородулька, инспектор Службы контроля над перемещениями во времени, проходя мимо ещё одного непонятно откуда взявшегося салона чтения мыслей пролетающих мимо путешественников по времени.

Хронотелепатия всегда была бичом путешествий во времени. Но тут утечка мыслей произошла в какой-то бифуркационный момент. Кто-то там, в прошлом, прознал и растрезвонил про то, откуда берутся провидческие знания, и в одночасье реальность преобразилась — все салоны ясновидения вдруг обратились в салоны чтения мыслей путешественников по времени.

«Вот я вам прочищу мозги», — про себя добавил Семён Семёныч и погрозил пальцем кому-то невидимому, но, по всей видимости, пролетающему в тот момент мимо на машине времени.

И тут светлая мыслишка посетила его не менее светлую голову. И откуда только взялась родимая? Неплохо было бы во время перемещений прокручивать в головах путешественников мысль о том, что путешествия во времени невозможны — вот тогда-то всё явное вновь станет тайным. Подумал он об этом — и, судя по всему, идея эта пришлась ему по душе.

— Вот и ладненько, — потёр руки Семён Семёныч и продолжил путь в сторону сверхсекретного НИИ времени — возвращать всё на круги своя.

В темноте раздались осторожные шаги, в стену бело-жёлтым пятном ударил луч фонаря. Свет сместился левее, выхватив из темноты стоявшие у стен зачехлённые картины. От пыльных статуй на пол ложились тени и сливались с царившей здесь темнотой ночи.

— Отличный запасник. И забирать проще, чем из выставочного зала. Ни тебе сигнализации, ни видеокамер.

— Несём к выходу, — сказал он угрюмо.

— А ты уверен, что мы сможем протащить такую партию через временной барьер? Статуи — ладно, но холст и краски очень хрупкие.

— Не вякай, Силдр. Всё, что уцелеет при переходе, будет наше. — Он споткнулся. — Проклятье! Голова раскалывается… Ни фига не вижу.

— Опять на транквилизаторах, — раздалось ворчливое.

Вдалеке послышались шаги. Луч фонаря исчез. Теперь блёклое пятнышко света приближалось вместе с глухим стуком обуви по выложенному линолеумом полу.

— Охранник! Грёбаные силовые поля, доигрались…

— Тихо ты… Господи, — он едва сдерживал тошноту.

Шаги звучали ближе и громче. Оба уже отчётливо слышали покашливание.

— Что будем делать?

Он положил в рот жевательную пластинку и сжал зубы. Стимулятор мгновенно проник в кровь, желтоватые молекулы понесло к мозгу, как щепки по реке в весенний разлив.

Он почувствовал облегчение. Темнота перед глазами расступалась, он видел очертания приближавшегося человека с фонарём.

Оружие само оказалось в его руке.

— Постой. Давай его просто вырубим.

Но он уже спустил курок.

Попрощавшись с Алексом, я взял деньги за урок и вышел за дверь. Тысяча рублей уверенно и надменно чувствовала себя в моём кошельке среди других, более мелких купюр. Вообще-то за подготовку к поступлению в МГУ можно и нужно брать больше, особенно если ученик-вундеркинд усваивает всё с четвёртого раза, но я — не жадный. Занимаемся всё равно трижды в неделю, так что к основной зарплате неплохая добавка.

Костюм сидел на мне легко, полы расстёгнутого пиджака покачивались вперёд-назад, пока я неспешно сбегал вниз по ступенькам. Портфель с учебниками привычно оттягивал руку.

Подумал, что хотел зайти в музыкальный магазин во дворе. Однако вспомнив, который час, я недовольно пожевал губами — магазин уже закрыт. Это ж не супермаркет, уже десятый час, так что пора… пора.

Алекс говорил, что выбор дисков там огромный — от современной попсы до классики, что тоже попса — но для иного круга людей, и цены не кусаются.

Надпись над закрытой дверью гласила: «Мелодия» 10.00–21.30».

Я поглядел на часы в телефоне — 21.17.

Почувствовав радость, я направился к ведущим в полуподвальное помещение ступенькам.

— Ты куда? — окликнул меня хрипловатый, пропитой голос.

Я обернулся. Ко мне подошёл выбритый наголо человек в джинсах и мастерке. Лицо бледное, будто с перепоя, да так и есть, скорее всего. Карие глаза упёрлись в меня с неприязнью.

— Тебе-то что? — сказал я.

— Магазин закрыт.

— А ты здесь причём?

— Я говорю: закрыт.

Я молча направился мимо, вниз по ступеням к приоткрытой двери и полоске жёлтого света, но сзади меня схватили сильные руки и дёрнули назад, как мешок с тряпьём. Бритоголовый был силён, как стадо быков.

Я ощутил болезненный удар в живот, затем — его кулак превратил мой рот в погремушку, полную битых зубов.

Мне удалось схватить его за бегунок молнии на груди и рвануть на себя.

Половинки мастерки разошлись, я успел заметить абсолютно белый, как мел, живот и грудь без сосков.

Следующий удар был сильнейшим из предыдущих. После него я уже не встал.

Отделался я легко, ни переломов, ни сотрясения, даже зубы, что удивительно, целы. Мой портфель и кошелёк на месте. Как и мобильник. Бритоголовый оказался на редкость честным, чужого не взял.

В больнице меня продержали полдня. В одном из кабинетов, у которых мне приходилось ждать вызова, вместо врачей сидели двое крепких ребят.

После демонстрации красных корочек угрозыска на меня посыпались вопросы.

— Кто на тебя напал?

Я описал бритоголового. Его неестественно белая кожа мне теперь казалась деталью несущественной, даже порождённой следствиями килограммовых ударов по моей голове, и рассказывать я про это не стал. Оба мента были молодые, лет чуть этак за тридцать, в дорогих костюмах. Один высокий и рыжий, с полным лицом веснушек. Взгляд второго был небрежный и раздражённый. У обоих — неровно сросшиеся переносицы. Я подумал, что наедь вчера бритый в мастерке на них, кабинетами бы в больнице он не отделался.

— Этот магазин вчера ограбили, — сообщил мне рыжий. — Забрали все музыкальные диски.

— Ага, только кассу не тронули, — кивнул второй хмуро. Он, видимо, уже мысленно прорабатывал варианты. И тут же отбрасывал как никуда не годные. — Как будто им деньги не нужны.

Он поднял он на меня задумчиво-угрюмые глаза.

— А над магазином ты ничего… странного не заметил?

— То есть?

— Бабки у подъезда дома напротив, которые позвонили в 02, якобы видели там потом светящийся НЛО.

— Коль, не говори ерунды, — бросил рыжий, смерив его неодобрительным взглядом. — Тот бомж две недели назад тоже видел, как завёрнутые в тряпки картины сами собой поднимались по лучу в зависший над музеем прямоугольник. Эти «свидетели» тебе такое наплетут.

Хмурый опер покачал головой.

— Это было конечно не НЛО, но…

— Нам пора. — Рыжий стрельнул в него предупреждающим взглядом, быстро указав глазами на меня. Я сделал вид, что ничего не заметил.

Они записали номер моего мобильного и ушли.

Вошедший пожилой врач велел мне отдыхать побольше на свежем воздухе и принимать витамины. Сам он достал из ящика маленькую початую бутылку, чёрный хлеб в пакете и банку шпрот. Задорно дунув в стакан, он небрежным жестом отпустил меня домой.

Когда я пришёл, был уже вечер. На улице накрапывал дождик, и я успел дойти до подъезда, прежде чем по асфальту забарабанил настоящий ливень.

Дома я перекусил и сел за Интернет. Краткий спор оперов воскресил кое-что в моей памяти. Я ведь раньше уже видел заметку об упомянутом ограблении. Музей современного искусства. Там выставлялись современные художники, но в запаснике, я прочитал тогда, хранились довольно ценные работы художников и скульпторов 18–19 веков. Имена у меня тут же вылетели из головы — не специалист я по живописи.

В статье говорилось, что в ночь ограбления над музеем видели прямоугольный объект. Но это не может считаться верным, поскольку он был чёрный и лишь изредка виднелся в свете луны, когда та появлялась из-за облаков. Тот вечер выдался пасмурным.