Вольф решил не рисковать.

Он сложил бумаги обратно в папку и засунул ее в портфель. Затем закрыл ключом замки, положил связку ключей в карман шорт, встал и стал смотреть через щель в шторах.

Очень довольный собой, Смит сидел на кровати, одетый в армейское исподнее, с фужером в одной руке и сигаретой в другой. Сигареты он, должно быть, носил в кармане рубашки.

В данную минуту Вольф находился в поле зрения Смита. Подумав об этом, он отпрянул от щели и стал ждать, стоя за шторой. Вскоре послышался голос Сони:

– Налей мне еще, пожалуйста.

Вольф опять стал смотреть в щель. Смит взял у нее фужер и потянулся за бутылкой. Теперь он находился спиной к Вольфу. Тот просунул шорты через шторы и бросил их на пол. Соня увидела его, и брови ее поднялись, предупреждая об опасности. Вольф отдернул руку. Смит вручил Соне ее фужер.

Вольф прошел в кухню, забрался в шкаф и скрючился там на полу. Интересно, сколько ему тут придется сидеть в ожидании, когда уйдет Смит? Впрочем, все равно. Он праздновал победу: наконец найдена золотая жила!

Он просидел в шкафу около получаса, прежде чем Смит, уже одетый, появился в гостиной. К этому моменту у Вольфа затекло все тело. Соня вышла следом за Смитом, спрашивая:

– Ты уже уходишь?

– К сожалению, мне пора, – ответил он. – Вообще-то я на работе. – Он помолчал. – Честно говоря, мне не положено носить с собой этот портфель. Было чертовски трудно выбраться сюда в полдень. Видишь ли, из генштаба я должен идти прямо к себе в контору. Сегодня я нарушил правило – очень боялся не застать тебя дома. В конторе я сказал, что буду обедать в генштабе, а в генштабе сказал, что буду обедать в конторе. В следующий раз я сначала забегу к себе в контору, брошу портфель и примчусь к тебе сюда, если это тебя устраивает, куколка.

«Ну, Соня, скажи что-нибудь!» – мысленно заклинал Вольф.

Соня ответила:

– Но, Сэнди, каждый день после обеда сюда приходит служанка и делает уборку – мы не сможем побыть одни.

Смит нахмурился:

– Черт возьми, придется в таком случае встречаться по вечерам.

– Но по вечерам я работаю, а после представления должна оставаться в клубе и развлекать посетителей. Кроме того, я не могу подсаживаться к тебе за столик каждый вечер – пойдут сплетни.

В шкафу было очень жарко и душно. С Вольфа ручьями лился пот.

Смит сказал:

– А ты не можешь сказать служанке, чтобы она не приходила?

– Но, дорогой, я не могу сама делать уборку, я просто не умею.

Вольф увидел, как она улыбнулась, взяла руку Смита и приложила ее себе между ног.

– Ну, Сэнди, скажи, что ты будешь приходить к двенадцати.

Смит сдался.

– Конечно, буду, лапочка, – засюсюкал он.

Они поцеловались, и Смит наконец ушел. Вольф подождал, пока стихнут его шаги на палубе и на трапе, и выбрался из своего убежища.

Соня злорадно смотрела, как он расправляет свои затекшие члены.

– Что, устал, бедняга? – спросила она с притворным сочувствием.

– Я не зря мучился, – сказал Вольф. – Ты была прекрасна.

– Ты получил, что хотел?

– Да, и даже больше, чем я думал.

Пока Соня принимала ванну, Вольф нарезал хлеб и колбасу к завтраку. После еды он достал английский роман, ключ к шифру и набросал донесение Роммелю. Соня уехала на бега с толпой своих египетских друзей: Вольф дал ей пятьдесят фунтов для игры на тотализаторе.

Вечером она отправилась в клуб «Ча-ча», а Вольф сидел дома, пил виски и читал арабских поэтов. Около полуночи он приготовил передатчик.

Ровно в 24.00 Вольф отстучал свой позывной – Сфинкс. Через несколько секунд рота радиопрослушивания «Хорх» – подразделение войск связи Роммеля – направила ответный сигнал. Вольф отстучал строку буквы «V», чтобы дать им возможность получше настроиться, и попросил их указать мощность передаваемого им сигнала. В середине фразы он допустил ошибку и пришлось отстучать строку буквы «Е» (начальную букву слова «error» – ошибка) и начать передачу сначала. Они сообщили ему о максимальной мощности сигнала и передали «GA», что означало «Go Ahead» – приступайте к передаче. Он отстучал «КА», чтобы отметить начало донесения, и затем шифром начал передавать: «Операция Абердин…»

В конце передачи он отбил «AR» – конец донесения и «К» – передача закончена. Они ответили строкой буквы «R», что означало: «Ваше донесение получено и понято».

Вольф спрятал передатчик, книгу и ключ к шифру и налил себе еще виски.

В целом он сработал превосходно!

Донесение, переданное агентом, было в числе двадцати или тридцати донесений, поданных на рабочий стол фон Меллентина, начальника разведотдела в штабе Роммеля, к семи утра 4 июня. Было несколько донесений от постов прослушивания: пехота переговаривалась с танкистами открытым текстом; полевой штаб выдал указания ненадежным шифром, который к утру был уже расшифрован; а кроме того, были перехвачены и другие радиопереговоры противника, которые, несмотря на то что расшифровать их не удалось, все же, благодаря своему местоположению и частотам, свидетельствовали об определенных намерениях противника. Помимо данных радиоразведки, в донесениях содержались также сведения, полученные в полевых условиях: информация о захваченном оружии, сведения об обмундировании убитых, отчеты о допросах пленных и просто данные обычного наблюдения за противником. Там были результаты воздушной разведки, отчет специалиста по боевым действиям об оперативной обстановке, а также оценка (такая же бесполезная, как и упомянутые отчеты) берлинским командованием намерений и сил союзников.

Как и все офицеры армейской разведки, фон Меллентин с презрением относился к шпионским донесениям. Основанные на дипломатических сплетнях, газетных репортажах и просто догадках, они в половине случаев оказывались неверными, что делало их в конечном итоге совершенно бесполезными.

Донесение, которое лежало перед ним, – и он должен был это признать – было неординарным.

Обычно секретные агенты сообщали что-нибудь вроде: «9-й индийской бригаде сообщено, что она будет участвовать в крупной операции в ближайшем будущем», или «союзники планируют осуществить прорыв из района Каулдрон в начале июня», или «ходят упорные слухи о том, что Аучинлек будет заменен на посту главнокомандующего». Донесение, которое он сейчас держал в руках, не содержало подобных неопределенностей.

Сообщение агента под кодовым именем Сфинкс начиналось словами: «Операция Абердин». Затем указывалась дата наступления, номера участвующих в нем бригад и их конкретные задачи, районы нанесения ударов, а также тактический замысел руководства операцией.

Фон Меллентин не был убежден, что все, о чем сообщалось в донесении, было правдой, однако отнесся к нему с интересом.

Столбик термометра в его палатке поднялся за стоградусную отметку[11] – наступило время для утренних совещаний. Он лично по телефону полевой связи и по радио связался с дивизионными командирами, с офицером «Люфтваффе», отвечающим за воздушную разведку, офицером связи роты «Хорх» и несколькими, по его мнению, лучшими командирами бригадных разведок. Он обратил внимание всех этих офицеров на 9-ю и 10-ю индийские бригады, 22-ю бронетанковую и 32-ю армейскую танковую бригады противника, как на потенциальную тактическую опасность. Кроме того, поручил им вести наблюдение за боевыми приготовлениями противника в районах предполагаемого контрудара, указанных в донесении. Им также поручалось усилить наблюдение за разведывательной деятельностью противника: если сообщение агента верно, будет вестись интенсивная воздушная разведка предполагаемых районов прорыва, а именно районов Асла Ридж, Сидра Ридж и Сиди Муфтах. Возможно, по этим районам будут нанесены массированные бомбовые удары, хотя, конечно, командование противника вряд ли прибегнет к этой мере, чтобы не выдать своих замыслов. И наоборот, бомбардировки могут быть ослаблены – такую тактическую хитрость также надо иметь в виду.