– Расстегни пуговицы – вот здесь – вот так – а-а.

– Я выключу свет.

– Нет, я хочу смотреть на тебя.

– Светит луна. – Щелкает выключатель. – Вот, видишь? Все видно.

– Иди сюда быстрее.

– Я уже здесь.

– Поцелуй меня еще, Уильям.

Непродолжительное молчание. Он спрашивает:

– Вот это можно снять?

– Дай, я тебе помогу – вот так.

– О, какие они красивые.

– Я рада, что тебе нравится. Нажми сильнее, теперь поцелуй – о боже!

Чуть позже:

– А теперь дай мне свою грудь. Чертовы пуговицы – я порвала рубашку.

– Черт с ней.

– Я знала, как это будет. Посмотри.

– Что такое?

– Смотри, как мы выглядим при луне – ты такой белый, а я почти черная.

– Вижу.

– Потрогай меня. Я хочу чувствовать твои прикосновения везде.

– Да.

– Везде – особенно там – о, ты знаешь, да, вот здесь!

– Ты такая мягкая внутри.

– Это сон!

– Нет, это наяву.

– Я не хочу просыпаться.

– Такая нежная…

– А ты такой твердый. Можно, я поцелую тебя там?

– Да, прошу тебя… А-а – господи, как мне хорошо, господи…

– Уильям?

– Да?

– Уже можно, Уильям?

– О да.

– …Сними их.

– Шелковые.

– Да. Быстрее.

– Да.

– Я так давно хотела этого…

У нее вырывается глухой стон, а он издает звук, похожий на рыдание; потом слышно только их прерывистое дыхание, наконец он начинает громко кричать, а она заглушает его крики поцелуями, а затем, сама войдя в такое же состояние, зарывается лицом в подушку и пронзительно кричит, а он, не привыкший к этому, думает, будто что-то не так, и торопливо шепчет: «Сейчас, сейчас, ничего, ничего», но вот ее тело обмякло, и она лежит некоторое время, не двигаясь, с закрытыми глазами, пот льет с нее градом; затем ее дыхание становится ровнее, она открывает глаза и говорит:

– Теперь я знаю, как это должно быть по-настоящему!

Он смеется и, встретив ее вопросительный взгляд, объясняет:

– Я думал о том же самом.

Тогда они оба смеются. Он говорит:

– Я много чего делал после… ну, в общем, после этого, но не могу припомнить, чтобы я смеялся.

– Я так рада, – говорит она. – Уильям, я так рада!

Роммель чувствовал запах моря. Жара, пыль и мухи в Тобруке досаждали не меньше, чем в пустыне, но достигавшие города дуновения соленого, влажного ветра делали жизнь вполне сносной.

В передвижной командный пункт вошел фон Меллентин с отчетом разведуправления.

– Добрый вечер, фельдмаршал.

Роммель улыбнулся. Он был произведен в фельдмаршалы после победы в Тобруке и еще не привык к своему новому званию.

– Есть новости?

– Донесение от агента в Каире. Он сообщает, что линия Мерса Матрух имеет слабые места в центре.

Роммель взял у него отчет и стал просматривать его. Сообщение о том, что союзники предполагают, будто он поведет свои силы в обход южного фланга линии обороны, вызвало у него улыбку: похоже, они начинают понимать его тактику.

Он сказал:

– Значит, вот здесь минное поле становится более разреженным… Но вот в этом месте оборону держат две колонны. Что такое колонна?

– Это новый термин. Один пленный показал на допросе, что колонна – это бригадная группа, побывавшая в двух танковых сражениях.

– Слабое соединение?

– Да.

Роммель постучал пальцем по отчету.

– Если этот отчет соответствует действительности, мы сможем прорвать линию Мерса Матрух, как только доберемся до нее.

– Я сделаю все от меня зависящее, чтобы проверить правильность донесения агента в ближайшие день-два, – сказал фон Меллентин. – В прошлый раз он нас не подвел.

Дверца командного фургона открылась, и вошел Кессельринг.

Роммель удивленно воскликнул:

– Фельдмаршал! Я полагал, что вы на Сицилии!

– Я был там, – ответил Кессельринг. Он потопал ногами, отряхивая пыль со своих башмаков ручной работы. – Я только что прилетел оттуда, чтобы повидать вас. Черт возьми, Роммель, пора с этим кончать! Вы же получили ясный приказ: продвинуться до Тобрука, но не дальше.

Роммель уселся в походный шезлонг. Он не думал, что Кессельринг все-таки вмешается в это дело.

– Обстоятельства изменились, – резко ответил он.

– Но приказ, который вы получили первоначально, был одобрен Верховным командованием итальянской группы войск, – возмутился Кессельринг. – А вы что сделали? Вы отклонили «совет» и пригласили Бастико пообедать с вами в Каире!

Ничто так не могло взбесить Роммеля, как приказы, исходившие от итальянцев.

– Итальянцы ничего не сделали в этой войне! – воскликнул он.

– Это к делу не относится. Сейчас от вас требуется поддержка в воздухе и на море при наступлении на Мальту. После захвата Мальты вы со своими силами двинетесь на Египет.

– Вы так ничему и не научились, – заявил Роммель. Он делал над собой усилие, чтобы не повышать голос. – Пока мы окапываемся, противник тоже будет окапываться. Если бы я играл в эти игры с передышками, мои войска не дошли бы сюда. Когда меня атакуют, я уворачиваюсь; когда противник обороняется, я иду в обход, а когда он отступает, я догоняю его. Сейчас противник бежит – самое время для захвата Египта.

Кессельринг сохранял спокойствие.

– У меня есть копия вашей шифрограммы Муссолини. – Он вынул из кармана листок бумаги и прочитал:

Он сложил листок и обратился к фон Меллентину:

– Сколько у нас германских танков и личного состава?

Роммель поборол желание приказать фон Меллентину не отвечать: он знал, что это их слабое место.

– Шестьдесят танков, фельдмаршал, и две тысячи пятьсот человек.

– А у итальянцев?

– Шесть тысяч человек и четырнадцать танков.

Кессельринг повернулся к Роммелю:

– И вы намереваетесь захватить Египет, имея семьдесят четыре танка?! Фон Меллентин, у вас есть оценка сил противника?

– Силы союзников превосходят нас примерно в три раза, однако…

– Об этом и речь.

Фон Меллентин продолжал:

– Однако у нас очень хорошо обстоит дело с провиантом, обмундированием, грузовиками и бронемашинами, а также топливом; кроме того, боевой дух личного состава очень высок.

– Фон Меллентин, сходите в машину связи и посмотрите, что у них нового, – вмешался Роммель.

Фон Меллентин нахмурился, но Роммель больше не стал ничего объяснять, и он вышел.

Роммель произнес:

– Войска союзников осуществляют перегруппировку у Мерса Матрух. Они ожидают, что мы пойдем в обход южного фланга линии их обороны. Но вместо этого мы ударим в середину, в их самое слабое место…

– Что дает вам основания это утверждать? – перебил Кессельринг.

– Полученные нами разведданные.

– На чем они основаны?

– В основном на сообщении нашего агента.

– Боже мой! – Кессельринг впервые повысил голос. – У вас нет танков, но есть шпион!

– В прошлый раз он не подвел.

В этот момент вернулся фон Меллентин.

Кессельринг решительно заявил:

– Это не меняет дела. Я здесь для того, чтобы подтвердить приказ фюрера: вы не должны продвигаться дальше.

Роммель улыбнулся:

– Я направил своего человека к фюреру.

– Вы?..

– Я нахожусь в звании фельдмаршала и имею прямой доступ к Гитлеру.

– Разумеется.

– Я полагаю, что фон Меллентин принес ответ фюрера.

– Так точно, – подтвердил фон Меллентин.

Он развернул лист бумаги и прочитал вслух:

В наступившем молчании Кессельринг вышел из машины.

Придя в контору, Вэндем узнал, что накануне вечером войска Роммеля продвинулись на шестьдесят миль от Александрии.