Разумеется, и Фёдору и Аглае получившееся масло тоже понравилось. Ведь, как сказал муж, тут главное товар лицом показать, да правильно при этом. Впрочем, Фёдор его уже пробовал, а ныне муж лишь его просьбу выполнил: научить местных поваров подобному. Хотя, мог бы и слуг послать, но нет, любит сам делать.

Покончив с маслом, муж потребовал яйца, льняное масло, уксус, а так же ссыпал местному повару в лапищу желтоватые зёрна, что привозил из южных стран купец Урвихвост. Зёрна эти Варя уже знала, из них княжеский повар делал специальную горчащую пасту, которую муж так и звал: горчицей. Вещь жгучая, но придающая привычным блюдам иной вкус.

Но тут уж Варя знала, что будет: муж решил сделать свой соус, который он майонезом прозывает. Пробовала и его уже, тоже понравилось. А что сам готовит, так то понятно. Это у них дома повариха всё сама умеет (ну так её муж и обучил в своё время), а тут вот опять сам стоит над поваром и говорит, что делать. А то и лично показывает (чем жену Фёдора ещё больше удивил). А вот, кстати, интересно, а зачем ему майонез в столь больших количествах? Для еды обычно и малой плошки хватает, а тут явно больше плошки будет.

Но когда муж потребовал мяса, хоть день сегодня и был постный, Варя сообразила, чем тот надумал угощать брата. Пробовала она уже это блюдо. Шашлык называется. Потому и майонеза столь много, что для маринада нужно, дабы мясо было сочным и вкусным. А маринованное мясо это лишь на завтра готово будет. А завтрашний день есть мясное не запрещает. Ну а горчицу уже сегодня к обеду подали на стол.

- Ох и продирает, - вздрогнул Фёдор, откусив кус хлеба с тонким слоем горчичной пасты. - Точно ль сие кушанье христианам можно?

- В Евангелия от Матфея сказано: "Царство Небесное подобно зерну горчичному, которое человек взял и посеял на поле своём, которое, хотя меньше всех семян, но, когда вырастет, бывает больше всех злаков и становится деревом, так что прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его". А зачем человеку что-то сажать, коли он плодами труда своего не воспользуется? Чти святое писание, братец, и не возникнет у тебя вопросов лишних. А вот был бы сегодня день не постный, то я бы посоветовал тебе к тому хлебу, что ты горчицей намазал, ещё сальца солёного подложить. Да солёненьким огурчиком заесть. Ох и вкуснотища.

- И где ты только это берёшь? - вздохнул брат.

- В книгах, брат, в книгах. Ничего, вот завтра шашлычок подойдёт, попробуешь. А уж я твоего повара подучу, чтоб не по разу ещё тебя вкусной пищей побаловал.

Так вот и прогостили у брата всю неделю. Хорошо отдохнули, пару раз на охоту ходили, зайцев на лугах травить, да с племянником позанимались: и не только сабелькой позвенели, но и чтением, и письмом тоже. Нет, всё же есть своя прелесть в вотчинном затворничестве! Только не по душе Андрею такая жизнь. Недельку, от силы две поваляться может, а потом всё, шабаш!

Перед уездом он особо напомнил Фёдору, что б цену на товар не снижали. Ну, если только на деньгу другую. Казна всё одно купит сколь ей надобно, а остальное придётся на торг пустить (если излишки останутся). И пообещал прислать пару смышлёных отроков немцу в ученики, но с условием, чтоб парней никуда, кроме бумажного дела не мыкали. Заодно и о постройке второй мельницы нужно уже подумать. Производство-то расширять надобно, пока конкуренты не появились.

С тем и уехал обратно в Москву.

*****

Этот день выдался на редкость солнечным и тёплым. Хоть осень давно уже вступила в свои права, но солнышко словно решило порадовать людей напоследок. Да и сама природа тоже как будто радовалась последним солнечным дням. Ведь впереди поздняя дождливая осень и холодная длинная зима.

Оштукатуренные стены монастыря приветно сияли в солнечных лучах, отбрасывая на землю длинные синие тени. По жёстко укатанной дороге к выкрашенным зелёной краской воротам неспешно подкатил богато разукрашенный возок. Он подъехал без помпы и большой свиты, но воротники уже привыкли к таким вот наездам и спешно отворяли тяжёлые створки.

Митрополит московский и всея Руси, благословив собравшуюся во дворе братию, тяжело опираясь на посох, поднялся в келью, где его уже ожидали старец Вассиан и игумен, тоже уже привыкший к таким вот наездам святейшего. Послушник, сопровождавший митрополита, остался в коридоре, плотно прикрыв дверь.

- Надёжные людишки пишут, что нашли его, - обронил Варлаам после всех приветствий. И видя недоумённый взгляд старца, добавил: - Объявился-таки немец по имени Лютор.

- Против папы римского уже выступил?

- Ну об сём возможно позже донесут. А вот что мы делать будем? Вновь сбываются слова отрока.

- Всё же не веришь ты ему святейший, - усмехнулся бывший князь. - А зря! Я вот давно в его словах не сомневаюсь. Зато сколь сделать за эти годы успели! Тот же Даниил теперь о митрополитской кафедре и мечтать не смеет.

- Да что Даниил, - отмахнулся митрополит. - Свято место пусто не бывает. Не он, так другой найдётся. Хотя да, пользы от знаний тех мы получили достаточно. Вот и государь ныне нам всё более благоволит.

- Ещё бы, сколь земли он получит, когда монастырские вотчины к нему отойдут. Но как иосифляне взвоют! Боюсь, сей собор пострашнее одиннадцатого года будет.

- Ничего, за это время мы многих поменять успели. Да и не совсем обители оголяем. Всё, что они сами обиходить смогут им и останется. Основной запрет ведь не на земли будет, а на владение людьми. Но ты прав, часть братии встанет против. И, возможно, попробуют, как в прошлый раз, при отце нынешнего государя, пойти ходом на Москву. Да только мы им нынче этого не позволим.

- Ну, собор не завтра соберётся, есть ещё время подумать, а вот с Соломонией что-то делать надо. Вот и государь уже вопрошал о бездетности своей. Надо бы приглядеться к литвинке той. Да и вопрос о количестве браков у православных закрыть не мешает до, а не во время.

- Для того собор в следующем году и собираем. И патриарху, и на Афон отписались. А вот литвинка? Может всё же кого из своих? Соберём невест да и...

- Ну, не знаю, святейший. А вдруг опять бесплодная смоковница попадётся? Вновь развод устраивать? А про ту мы точно знаем, что родит государю наследников. Или всё ещё сомневаешься?

Варлаам, усаживаясь на лавку, лишь рукой махнул в ответ.

- Вот и я про то же, - усмехнулся Вассиан. - А меня, знаешь ли, князь-то наш всё своими схолами да университетами достаёт.

- Не тебя одного, - тоже хмыкнул в бороду митрополит. - Мне тоже написал. И ведь на что ссылается: на Ромейскую империю, от которой на Русь свет истинной веры пришёл. На их Магнаврский университет и Царскую школу Палеологов. Вроде как Софья Палеолог - мать государя и появление Царской школы в Москве лишь дань давней традиции константинопольских базилевсов, а не латинская ересь. Прям так и пишет, что университеты да школы волею базилевса да патриарха православные люди по всей империи ставили, а уж от них латыняне всё это к себе и умыкнули. Вот и считает, чтоб по ромейскому образу и подобию и у нас учили знатных отроков грамматике, риторике, философии, латыни, праву. Да ещё и геометрию, астрономию, музыку да медицину не забыл приписать. Всё как в Царьграде было. Ну и Слово божье, чтобы "обучать оному и простых студентов и будущих деятелей матери нашей церкви, дабы могли они словесно противостоять латинской ереси, смущающих умы православных прихожан". Прям так и написал.

- Хм. Вот-вот. А я ведь заинтересовался: и впрямь, было у ромейцев такое. Да и идея сама по себе неплоха. Ещё ведь Геннадий сетовал на слабые знания паствы, и что грамотного пастыря днём с огнём не сыщешь. Оттого, считал он, и развилась ересь жидовствующих в Новгороде, что пастыри не смогли в спорах побороть еретиков, вот и пришлось, потом, целый собор собирать.

- Это ещё что. Ты позови-ка послушника.

Тот появился сразу, едва приоткрылась дверь и молчаливо положил на столик стопку книг, которую до того держал в руках.