Рождёный сражаться не жнёт и не пашет -

хватает иных забот.

Налейте наёмникам полные чаши,

им завтра снова в поход.

И вновь подрастающие поколения всегда были готовы заменить павших в жарких схватках предшественников, лишь бы у нанимателя водились денежки. А поскольку у Андрея деньги ещё оставались, то он решил поступить так же, как все и разом нанять ещё нескольких боевых холопов. В результате его личный отряд разросся до десяти человек. Нет, можно было и больше, но он старался в первую очередь взять всё же тех, кто знал, с какой стороны браться за саблю, а таких, с учётом текущей войны, было маловато.

Вот так в трудах и хлопотах и пролетели последние "мирные" денёчки. Дождавшись, когда из вотчины прибудет обоз, собранный старостой и сопровождаемый Лукьяном, а дороги более-менее подсохнут, Андрей со своим отрядом в который уже раз за эти годы поспешил в Великие Луки, к месту сбора новгородско-тверской рати.

К лету 1514 года жители Смоленска уже не знали, что и думать. Те, кто мог, потихоньку стали отъезжать в другие города, а те, кто не мог или не желал этого делать, всё гадали: придёт или не придёт московит снова. Ведь уже дважды он подступал к стенам города. Да, оба раза он ушёл не солоно хлебавши, но радости это смолянам как-то не добавляло. В первую осаду город лишился всех своих посадов, а во время второй московиты не только довершили раззорение окрестностей, но и пособирали или потоптали весь поспевший урожай, обрекши смолян на голод. И надежды, что воинственный сосед оставит их в покое, таяли с каждой новой вестью.

Не верил в передышку и король Сигизмунд. Не верил, да к тому же догадывался, что внутренние ресурсы столь важной крепости как Смоленск, на которых она продержалась уже две осады, не безграничны, и если ничего не делать, то рано или позно, но враг добьётся своего. Вот только возможности у короля были крайне ограничены.

Он уже дважды присылал в Москву гонцов за грамотой на проезд больших послов. Московский князь был не против переговоров и грамоту выдавал, но в положенный срок послы не появлялись. Ведь для короля это было лишь способом потянуть время.

Зато с упорством, достойным лучшего, Сигизмунд продолжал наступать всё на те же грабли в отношении союза с Крымским ханством. Правда, на этот раз король попросил хана не идти самому, а прислать воинов к нему для совместного похода. Слух о продвижении десятитысячного отряда к Киеву воодушевил его, однако татары разбили станы в поле у Черкас и дальше не сдвинулись ни на вершок. А всё потому, что не только у польского короля были доброхоты в ставке хана. Свои шпионы в Кыркоре были и у Василия. И оказалось, что потомок византийских императоров в татарской политике оказался более искусным. Он не стал переплачивать хану, а просто договорился с ногаями, чтобы те "пощипали" крымские улусы. И Менгли Гирею ничего не оставалось, лишь как придержать свои войска, а отряд под Киев был послан только для видимости.

И всё же для самого Смоленска в этот раз королевская помощь вылилась не только в грамотах и словах. Готовясь к новой осаде, у крепости как следует подновили стены. Из Кракова был приведён немалый обоз с порохом, селитрой и свинцом, а дополнительно из Вильно доставили 100 гаковниц. И в довесок король и паны-рада решили поменять ещё и героя двух предыдущих осад Юрия Глебовича на другого наместника - Юрия Сологуба. Зачем? Да кто ж его знает. Возможно, не простили тому поражения при вылазке в прошлую осаду, а возможно он просто стал жертвой каких-нибудь интриг, что всегда плетутся в королевских дворцах. Версий высказывалось много, четкого ответа не дал никто. Новый же воевода с самого начала принялся истово и демонстративно поднимать моральный дух смолян и приводить их к присяге королю. В Кракове и Вильно были довольны и одобрительно качали головами.

Но одного морального духа было мало. А потому, в очередной раз приехав из Польши в Литву, Сигизмунд собрал панов-раду и предложил им для продолжения войны созвать посполитое рушение и нанять наёмников в десять тысяч конных и две тысячи пеших воинов. Паны-рада были, в общем то, не против, но, увы, денег в казне-скарбнице княжетва было не густо, а наёмники стоили дорого: в квартал конный обходился в четыре злотых, а пешец в два. Потому, покряхтев для вида, паны-рада порешили нанять всего семь тысяч наёмников. А для того, чтобы собрать нужную сумму, в феврале месяце в Вильно был собран вальный сейм, порешивший, воевать до последнего, чем давать московиту мир "на условиях уступки Смоленска или перемирие ценою выдачи пленных". И дружно проголосовали за введения поголовщины - специального налога на наем польских солдат: грош с крестьянина, два гроша с бояр, злотый с урядника и вельможи.

В апреле начался сбор наемников. Но все делалось как-то вяло, не спеша и к началу лета сумели нанять лишь две тысячи конных и две тысячи пешцев. Слишком мало, чтобы противостоять великокняжескому войску. А потому король и паны-рада порешили дополнить наёмный контингент созывом посполитого рушения. Увы, и тут получилось совсем не так, как задумывалось. Письма о мобилизации полетели к адресатам только тогда, когда московское войско уже обложило Смоленск, а окончательный сбор планировался аж через месяц после начала осады. Так что смолянам вновь оставалось надеяться только на свои далеко не бесконечные силы. Великое княжество литовское в очередной раз продемонстрировало свою несостоятельность. Увы, но времена Ольгерда, едва не взявшего Москву, и Витовта, едва не подчинившего Московское княжество Литве, прошли безвозвратно, вот только литвины этого ещё не осознали.

Московский государь в свою очередь тоже не сидел без дела. Вся зима была отданна дипломатичской подготовке похода. Послы из разных земель приезжали в Кремль, а русские, в свою очередь, разъезжали по столицам восточных и западных стран. Нет, Василий III Иванович твердо помнил свои же слова про то, что "на закате для Руси друзей нет", что тамошние владетели заботятся только о своих интересах, но, коль скоро их и его интересы совпали, то почему бы и не объединить усилия? Понятно, что этот союз будет не более чем временный, этакий "брак по расчету", но ведь если императору Максимилиану I Габсбургу задумалось вдруг создать широкую антияггеллонскую коалицию из Империи, Тевтонского ордена, Дании, Бранденбурга, Саксонии и Валахии, то почему бы и Руси не войти в неё? Тем более, коль сам император присылает своего посла с предложением? Вот и принимают Георга фон Шнитценпаумера в Кремле. Цесарский посол много говорит о совместной борьбе против Сигизмунда и даже предлагает (за три века до "златых времён Екатерины"!), разделить литовско-польские земли между союзниками. Разумеется, бояре от такого предложения не отказываются. Потому тут же договариваются, что Империя признаёт права Руси на Киев и земли Великого княжества (украинские и белорусские земли), а Русь признает имперские права на земли Тевтонского ордена, захваченные в последние полвека Польшей. Услыхав про последнее, Андрей только посмеялся про себя: надо же, века пройдут, а намерения-то останутся! И даже действующие лица будут одни и те же, ведь орден просто поменяет тевтонские кресты на прусские. А бедные поляки, получается, так и не поняли всей серьёзности угрозы! Сначала они так и не добили Орден, позволив ему стать светской Пруссией, потом, в Смуту, не дожали Московское государство, уже даже присягнувшее польскому королевичу, а под конец ещё и Империю отстояли, героически спася Вену от турецкой угрозы. А виноваты во всём, почему-то, русские!

В общем, обе договаривающиеся стороны пришли к взаимному согласию и удовлетворению. Причём в тексте договора Василий III Иванович был впервые официально поименован царем, что означало признание за Русью полного равенства с Империей на международной арене. Договор этот стал крупнейшей дипломатической победой молодого государства.