Нет, он, конечно, не был совсем уж крутым спецом по этой войне, а потому точно сказать, придут или нет литовцы, не мог (вроде не писали нигде о боях-столкновениях на второй-то год войны историки в будущем), но и отмахнуться от слухов рука не поднималась. Это больших битв не было, а про малые стычки никто не говорил. Да и в летописях про них вряд ли упоминали. Вот выскочит сейчас из леса вражий отряд да порубит их за беспечность в капусту. И кто об этом где напишет? Не того пока полёта ягода князь Андрейко Барбашин, что б на него чернила в летописании изводить. А пятая точка, оказалось, вновь, в который уже раз, не просто так вопиёт. И было просто настоящей удачей, что первыми под удар попали другие. Вспоминая свою беспечность, Андрей со стыдом признал, что случись это с ними - конец был бы одинаков.
Зато нынче рассказ о кровавом побоище заставил всех в его сотне встрепенуться. Как говориться, предупреждён - значить вооружён! Теперь-то литвинам будет не так-то просто застать их врасплох.
Разумеется, больше в этот день никуда не пошли. Встали тут же, в лесу, на ночёвку, выставив ближнее и дальнее охранение. А то мало-ли что, одни вон уже попали как кур в ощип.
Пока воины приводили в порядок доспехи и оружие, да готовили ужин, Андрей с десятскими собрались на импровизированный военный совет. Сидя на пеньке, укрытом попоной, княжич внимательно слушал младших командиров. К сожалению, все, как сговорившись, твердили только об одном - надо спешно валить к основным силам. В принципе, Андрей был с ними полностью согласен, вот только было одно но. Богатая добыча и многочисленный полон сильно тормозили скорость передвижения, а литвины, оправившись от боя, обязательно пойдут в догон. Уж больно злы они были, и глупо надеяться, что про их отряд им неизвестно. Уж слишком сильно они пошумели в окрестностях. И уйти от скачущих налегке врагов они не смогут, а значить будет бой, но бой тогда и там, где это будет выгодно литвинам. А их и без того почитай в два раза больше, если верить словам беглецов. А потому может, стоит навязать им бой по своим правилам, постаравшись нивелировать численное преимущество внезапностью нападения? Поиграть, так сказать, в партизанов Ковпака в рейде. К тому же и полусотник предлагал примерно то же, добавив лишь, что обоз останавливать не надо, а отправить его под охраной заболевших, а самим, налегке, идти впереймы. Коль проскочим незаметно, то и двойной перевес не так страшен, ну а нет, то уйти, уводя погоню за собой, в надежде, что оставшиеся выведут полон и добычу к месту сбора войска. Поскольку поместный воин жил не столько с поместья, сколько с добычи, то последнее предложение встретили единогласно.
На том "малый командирский совет" и закончился.
В поход двинули с раннего утра, далеко высылая дозоры, в которых отряжали только лучших следопытов, но литвинов так и не встретили. Андрей даже порадовался: ежели те не появятся до утра, то можно будет поворачивать вслед за обозом - всё же большого желания испытывать судьбу у него не было. Увы, это его желание не сбылось: литвины объявились-таки поздним вечером.
Что ж, дозорные, самолично выбираемые Богданом, с честью подтвердили, что являются лучшими, сумев вовремя и обнаружить противника и не показаться самим на глаза. Упреждённая ими заранее, сотня отошла подальше, дабы не углядел кто из вражеского дозора и затихарилась в лесу. Всем было понятно, что враги в скором времени встанут на привал. Солнце-то уже скрылось за горизонтом, и дальнейший путь становился опасен и для лошадей, и для всадников. А широкая луговина, до которой так и не дошли русичи, подходила для становища как никто другой. Следопыты, посланные чуть попозже в разведку, подтвердили эту догадку и в голове княжича зародился план...
Дробный топот разгонявшейся конницы проснувшиеся литвины услыхали даже раньше, чем увидали вылетавших из леса всадников. Тревожно, хотя и поздновато, запели рожки уцелевших часовых. В ответ залихватский разбойный свист взвился над поляной.
Выхватив саблю, Андрей с криком ворвался в бестолково суетящуюся людскую гущу. Полоснуть по спине одного, другого, третьего, увернуться от удара шляхтича, успевшего-таки схватить сабельку, вновь ударить самому. Литвины, попавшиеся на пути первыми, все легли под сабли, мало что поняв. Те же, кто был за ними, смогли ещё схватиться за оружие, но сомкнуть строй уже не успевали. Да и набегавшие в панике свои же не дали им собраться. Новгородцы прошли через них, как нож проходит сквозь масло.
Наддав, Андрей нагнал какого-то литвина пытавшегося то ли отскочить к центру лагеря, где его товарищи уже начали приходить в себя, то ли удрать, и, изогнувшись кошкою на седле, с потягом рубанул вкось по незащищённой спине. Литвин вздёрнул поводьями, подняв коня почти на дыбы, и начал заваливаться вбок. Княжич, не оглядываясь, промчал мимо.
И всё же врагов было много. Пока новгородцы резали одних, кто-то из литовских набольших, сориентировавшись во всей это кутерьме, начал, наконец, командовать и сумел-таки навести кой-какой порядок в шляхетских рядах, но время было упущено безвозвратно. Большая часть литовских воинов уже поддалась страху и панике, и всё ещё сохранявшееся численное превосходство уже не могло принести им никаких дивидендов. Да и оно быстро истаивало под блистающими росчерками стали. Поняв это, литовский набольший, повёл тех, кто ещё хранил трезвость мысли на прорыв, ибо отступить им можно было теперь только в лес, за которым начиналось болото, которыми так богата полоцкая земля.
Зато эти ударили сильно, слаженно, мгновенно прорубив себе небольшой коридор, но поймавшие кураж новгородские помещики уже не желали отпускать никого. Положив немало своих, они всё же смогли остановить таранный удар, предотвратив намечавшийся прорыв.
Вспыхнувшая рубка была страшной.
Вот перед Андреем вновь вырос какой-то шляхтич. Не задумываясь, он махнул саблей, но удар пропал зря - тот успел прикрыться и исчез позади. Слева откинулся на конский круп кто-то из дворян, не справившийся со своим врагом. Ярея от злобы Андрей попытался достать победителя саблей, но не успел - взмахнув руками, тот уже сам повалился под ноги своего скакуна. Зато откуда-то сбоку выскочил шальной литвин и уже княжич едва успел принять его удар на саблю. И опять долго рубиться им не дали - уж слишком тесно было на небольшой поляне нескольким сотням стремящихся убить друг друга людей.
Скрежет клинков, конский ржач, ор, мат, хрип - всё слилось в единую какофонию. Новгородцы шли по траве, зверея от крови и рубя встречного и поперечного, не смотря уже бьётся ли тот, пощады ли просит, и добивали раненных и ползущих в кусты засапожниками и ничто, ни команды, ни увещевания не могло остановить это смертоубийство. Потому-то, когда успокоились уже после боя, поняли, что полону-то взяли всего ничего. Зато поляна была буквально покрыта трупами врагов, которых уже сноровисто обирали, сдирая оружие, доспехи, порты и украшения. К сожалению, и своих потеряли немало - почитай два десятка из и без того неполной сотни остались лежать на покрытой кровью пожухлой осенней траве.
И всё же это была победа! Победа, дающая возможность уйти самим и беспрепятственно увести награбленное добро. Княжич, дико уставший как физически, так и эмоционально, всё же имел ещё силы чувствовать гордость. Ещё бы, его план сработал как надо! Впрочем, такие планы срабатывали всегда, если чужой разведке не удавалось обнаружить затаившегося врага. Человек ведь не робот, он не может быть в готовности всё время, он устаёт и перегорает и даже часовые со временем начинают забивать на службу, а потому нежданное ночное или предутреннее нападение завсегда выливается в избиение. Так получилось и здесь. Литвины не смогли выследить их, и теперь им оставалось лишь собрать трофеи да пленных и уходить. Правда, смущало то, что у противника не было обоза. А чужой обоз вещь соблазнительная. Особенно воинский. От одной мысли, сколько там всего нужного уложено, жаба внутри Андрея начинала буквально беситься. Чтобы удовлетворить разгорающееся любопытство, среди полонённых провели экспресс опрос, на котором и выяснилось, что тот тащился где-то позади (ну да, литвины-то тоже не дураки, понимали, что одвуконь быстрее врага настигнут). И вот теперь перед ним встала дилемма. С одной стороны, нужно было уходить, ибо пленные показали, что армия Острожского уже довольно близка, да и окрест не только их отряд шалил, ну и потери были более чем чувствительные. С другой же, кроме богатой добычи (а её, как известно, много не бывает), была возможность освободить пленных из той разбитой полусотни, беглецы из которой так помогли им известиями. Сам Андрей больше склонялся за поход, но принять решение всё никак не мог, а потому решил выслушать своих подчинённых.
