– Мы приехали, чтобы повидать Черного Вилла Перси, – ответил предводитель их отряда. – Мы здесь по воле лорда Перси, графа Нортумберленда.
– А какое дело у вас к отцу? – Пол и Джон переглянулись. Так вот откуда эта властность мальчишки, его тяга повелевать! Это наверняка какой-нибудь незаконнорожденный сын Черного Вилла, бастард, дрожащий за свою честь именно потому, что права-то у него птичьи! Пол жестом остановил проводника – и глаза князька устремились на него.
– Наше дело не для посторонних ушей – мы будем говорить только с Черным Биллом. Какое право ты имеешь требовать с нас отчета?
Белая лошадь, еще более прекрасная на фоне хмурого серого неба, снова заволновалась – мальчик натянул узду. Узкое и сильное запястье его напряглось, он сидел в седле, выпрямив гибкую спину и сжав бедрами бока коня – и мощное животное покорилось этой нежной и могучей силе. Серые глаза устремлены были теперь на Джона – и вдруг слегка расширились: видно, мальчик что-то понял. На какое-то мгновение этот взгляд достиг потаенных глубин души Джона – он ощутил слабость и смущение. Но юноша уже снова глядел на проводника.
– Я провожу вас к отцу. Следуйте за мной, и – осторожнее, чужеземцы! Мои люди вооружены. И если у вас зло на сердце... – он не договорил – лишь губы его разомкнулись, но это была не улыбка, а, скорее, хищный оскал, обнаживший острые и белые зубы. Он резко развернул коня и поскакал вперед, собаки устремились за ним. Всадники окружили кавалькаду, и процессия тронулась.
Было уже недалеко – они переехали через поток, обогнули подножье холма и достигли узкой долины, с одной стороны отгороженной рекой и березовым лесом, а с другой – высоким частоколом. Это и было имение Черного Вилла Перси – над низенькими крышами вился дымок, повсюду сновали селяне – мужчины, женщины, дети, брехали собаки, копошились в грязи свиньи, копались в пыли куры, ржали лошади, мычали волы... Вполне обычное приграничное поместье. Как только они достигли ворот, их окружили безмолвные воины, завладевшие поводьями, – всадникам пришлось спешиться. Китра стоял, прижавшись к коленям хозяина, и грозно рычал – но им никто и ничто не угрожало, хотя люди и казались дикими и недружелюбными. Их провели прямиком в самый большой дом – с трудом пройдя сквозь низкую арку, они очутились в обширном зале. Там было темно и пахло дымом, который струился от очага, расположенного в самом центре, и поднимался к отверстиям в потолке. Пол устилал дурно пахнущий тростник, мебели не было вовсе, не считая длиннейших лавок вдоль стен, на которых сидели люди, шьющие упряжь, вырезавшие что-то из дерева или просто ждущие приказаний лорда.
В дальнем конце зала находилось небольшое возвышение – подойдя поближе, они увидели, что хозяин уже поджидает их, уперев руки в бока и подозрительно рассматривая прибывших. Он был невысок, но очень широк в плечах, с огромной, словно у вола, грудной клеткой. Волосы и борода его были черны и густотой своей соперничали с конской гривой, лицо темное, словно мореный дуб, а черные глаза сверкали. Когда гости приблизились, Вилл Перси обнажил в ухмылке свои желтые зубы.
– Подойдите, чужестранцы! – проревел он. – Покажите свои верительные грамоты – и если они липовые, то ваши трупы расклюют вороны!
Бумаги тотчас же были предъявлены – Черный Вилл лишь едва взглянул на них и тут же передал мальчику, стоящему у него за спиной. Мальчик быстро пробежал их – тут до Пола дошло, что Черный Вилл не умеет читать – и что-то тихо сказал на ухо лорду. Черный Вилл тотчас же сошел с возвышения и направился навстречу гостям, протянув руку.
– Все в полном порядке – добро пожаловать в мой дом! – Он хлопнул в ладоши, подзывая слугу, и что-то отрывисто приказал. – Сейчас принесут чашу дружбы – прошу простить наши здешние грубые обычаи, но чужеземцы частенько несут нам смерть и разорение, вот и приходится проявлять бдительность. Да благословит вас Бог!
Он пожал руки Полу и Джону. Тут появился слуга, неся кубок, доверху наполненный вином – все отпили по глотку и поклялись друг другу в вечной дружбе. От Черного Вилла исходила искренняя теплота и поразительное жизнелюбие – обаянию этого грубого человека нельзя было воспротивиться. И несмотря на свой невысокий рост, он казался крупнее гиганта Джона и словно заполнял собой все помещение. Во время этой церемонии князек стоял поодаль – Джон то и дело ловил на себе его пристальный взгляд – и дивился его гордому одиночеству, жалея мальчика. Нелегко, должно быть, незаконнорожденному сыну – остается смиряться, видя, как все то, что могло принадлежать тебе, отходит к законной дочери и наследнице...
Черный Вилл собственной персоной проводил Морлэндов в отведенные для них гостевые покои, по пути отдавая приказы развьючить и разместить лошадей в конюшнях. Он был дружелюбен и жизнерадостен, искренне восхищаясь красотой коней, с интересом расспрашивая Джона о происхождении Китры и обещая назавтра прекрасную охоту.
– О, такая охота вам, южанам, и во сне не снилась! – приговаривал он. Пол прикусил язык – хотя был раздосадован: ему неприятно было, что его обозвали южанином, в то время как он всю жизнь откровенно презирал разнеженных жителей юга.
– Я должен был узнать вас, не заглядывая в бумаги, – продолжал тем временем Черный Вилл, – до меня долетали слухи, что молодой Морлэнд-наследник высок, словно юное дерево. И если это не растопит сердца моей дочери, то уж ничто ее не проймет. Она для меня все. – Он вдруг посерьезнел. – Ее мать была прекрасна, словно утренняя звезда – она умерла, когда Мэри минуло два года. Я больше не женился – хотя получил множество предложений и по эту сторону границы, и по ту... Никто и в подметки не годился покойнице Мэри – никто, кроме ее дочери. И она достойна принца! – он оглядел Джона с ног до головы. – Ну, по крайней мере, сегодня я могу предложить ей самого высокого молодого человека, какого я когда-либо встречал. – Он расхохотался и хлопнул Пола по спине своей ручищей, что была не легче кузнечного молота.
– Ну, пойдемте, – сказал он, – пора в зал. Обед, должно быть, уже готов, а вы наверняка проголодались с дороги.
Морлэнды проследовали за ним по лабиринту комнат и коридоров – Джон решил, что, попытайся он пройти по ним в одиночку, он наверняка заблудился бы. В зале хлопотали слуги, устанавливая столы и скамьи. На возвышении уже стоял особый стол для господ – но на нем не видно было ни тарелок, ни солонок, ни хлеба – словом, ничего из того, к чему привыкли Морлэнды. Черный Вилл уселся на скамью в самом центре и заботливо усадил обоих Морлэндов справа и слева от себя. Слуги уже несли деревянные тарелки и оловянные кружки. Пахло мясом – к этому манящему аромату примешивались запахи людского пота и псины от собак, сновавших тут же. Большой очаг так дымил, что на противоположном конце зала уже ничего нельзя было различить. Черный Вилл вытащил из-за пояса кинжал и положил его на стол перед собой – похоже, что он за обедом заменял ему и вилку, и нож. Джон хотел было достать свой столовый прибор, аккуратно упакованный в кожаный, расшитый золотом чехольчик – но почему-то застыдился. Он просто вытащил из ножен свой кинжал и., подобно Черному Виллу, положил его рядом с тарелкой.
– Когда же мы будем иметь честь быть представленными вашей дочери? – спросил Вилла Джон: в зале было так шумно, что ему пришлось возвысить голос. Черный Вилл ухмыльнулся – но уже не хищно, а скорее нежно.
– Да вы уже видели ее, хотя вас и не представили друг другу. Мэри, птичка, поди-ка сюда и приветствуй гостей!
Джон повернул голову – и увидел все того же высокого мальчика, стоявшего чуть поодаль с тем же холодным и властным выражением на лице. И Джон понял все – прежде, чем «князек» приблизился, повинуясь отцу, и с улыбкой, в которой было больше злости, нежели веселья, стащил с головы алую кожаную шапочку. Выпущенные на волю мягкие волосы цвета лунного серебра рассыпались по плечам и груди, закрыв украшенный самоцветами пояс...
– Моя дочь и наследница, Мэри Перси! Полагаю, первое, что она сделала, увидев вас – это натравила на вас свору псов, а? – и он оглушительно расхохотался, а Мэри Перси стояла, уперев тонкие руки в бока и продолжая изучать пришельцев своими раскосыми серыми глазищами. В груди у Джона все сжалось от любви, жалости и нежности.
